ощутила как взрыв. Черное спасительное небытие вспыхнуло ярким светом и разорвалось невыносимой душевной болью. Она схватила свой телефон, посмотрела на дисплей – звонка от Михаила по-прежнему не было. И что ей делать теперь? Как дальше жить?!
Дрожащими пальцами она снова набрала его номер и с отчаянием услышала: «Абонент временно недоступен». Да что там такое случилось?! Почему Миша не включил свой телефон?
Люда была растеряна и напугана. Будь муж рядом, он бы решил все проблемы, но беда-то и была как раз в том, что Миша пропал! Забылся в объятиях другой женщины, как всякий мужчина: поддался зову плоти и не думает о семье. А ей всегда казалось, Фадеев – особенный. Хоть и опасалась, но верила ему без оглядки.
Людмила уткнулась носом в подушку и снова, как накануне вечером, горько расплакалась. Неужели и Миша, как Валера, как папа, бросит ее? Она этого не выдержит.
Выплакав все слезы до дна, Люда накинула халат и поплелась в ванную комнату. Нужно собирать детей и ехать домой. Возвращаться к повседневным делам, притворяться, будто ничего не случилось. На все воля божья. Что может она изменить?
Через пару часов они уже были на месте. Дети, соскучившиеся по любимым занятиям, тут же пропали каждый в своей комнате – Тёма, если его не прерывать, просидит за компьютером до позднего вечера, а Люся, играя в куклы, перевернет все вверх дном – детская будет завалена бесчисленными Барби, Братс и их богатым имуществом. Людмила, всегда строго следившая за тем, чтобы дети жили по распорядку: вовремя ели, рано ложились спать и не тратили все свободное время только на развлечения, – сейчас махнула на них рукой. Пусть делают что хотят! У нее совершенно нет сил. Она поднялась в их с Мишей спальню, легла на кровать – в одежде, прямо на покрывало, и провалилась в небытие. Это был вовсе не сон: пограничное состояние между явью и дремой, которое порождало чудовищные виденья. Она видела Мишу и ту женщину совсем близко – только руку протяни! Наблюдала за ними долго, мучительно, а они не замечали ее. Словно она, Людмила Фадеева, женщина из плоти и крови, вдруг стала прозрачной. Превратилась в неприметное движение воздуха или слабый туман. До момента, когда в комнату зашел Артем и спросил что-то про ужин, сознание Люды было заполнено только болью и уничтожающей душу ревностью. Она не смогла даже глаз открыть – бессильно махнула на сына рукой и велела разбираться самим. Артем испуганно посмотрел на мать – будто впервые в жизни увидел – и предложил вызвать врача. Люда пролепетала «не надо», сын ушел.
Сколько времени она провела в таком состоянии, Люда не знала. Ощущала только, что ей все хуже и хуже. Ни есть, ни пить, ни тем более что-то делать по дому она не могла – хотела только лежать, лежать, уткнувшись лицом в подушку, и ждать от Миши звонка. Он не звонил: поглощенный страстью, думать забыл о семье. Господь – теперь Люда поняла это – от нее отвернулся. Когда тьма за окном в очередной раз сменилась светом и Тёма с Люсей, растерянные и какие-то жалкие, принесли ей чай с бутербродами, Люда наконец заставила себя сесть. С трудом, но это ей удалось. Мутным взглядом она посмотрела на Люсю. Светлые косицы были растрепаны, волосики перепутаны. Обычно розовые щечки приобрели серый цвет, под громадными голубыми глазами – круги. Тёма выглядел не лучше: похудевший, с нездоровым цветом лица. Только сейчас Люда поняла, что прошло несколько дней, а ее дети все это время не выходили на улицу, не ели нормальной еды. Да что же она такое творит?! Ведет себя как капризный ребенок! Почему смирилась с уходом мужа, если не умеет без него жить? Или Миша вернется, или она умрет…
Ради детей она обязана взять себя в руки и отыскать Фадеева, заставить его пожалеть семью! Хочет он того или нет, божий это был промысел или дьявольский, а оставлять сиротами сына и дочь она себе не позволит.
Детский страх перед жизнью придется преодолеть. Каменная стена, за которой она, как ребенок, пряталась от всех сложностей и невзгод, в одночасье рухнула.
Борясь с жуткой слабостью, Люда встала с кровати. Объяснила наконец до смерти перепуганным детям, что заболела после Таиланда, но скоро поправится. Все вместе они спустились в столовую и стали готовить обед. Точнее, Люда только сидела за столом, опустив на колени руки, и говорила, что нужно делать, а Тёма с Люсей выполняли ее указания. Она наблюдала за их неумелыми движениями – избаловала все-таки деток: Тёме пятнадцать, а он картошку почистить не может – и понимала, как много еще предстоит для них сделать. И не на кого теперь положиться: «великому Фадееву» больше нет до них дела, всемогущему богу, которому она всегда и без оглядки верила, – тоже. Придется со всем справляться самой. Люда едва сдержалась, чтобы опять не расплакаться.
После тарелки ужасного на вид, но вполне съедобного супа, который изголодавшиеся и довольные результатом собственного труда ребятишки уплетали за обе щеки, Людмила почувствовала, как голова ее начинает проясняться. Состояние промежуточности и безвременья начало отступать. Видения ушли, а мысли вернулись.
Главный вопрос – где искать Мишу и через кого? У нее самой не было ни полезных знакомств, ни близких друзей – все связи с внешним миром лишь через мужа. Приятельниц, знакомых, конечно, хватало, но все они были клиентами компании или бортпроводницами. Люда перебирала в голове людей, к которым могла бы обратиться за помощью, и не находила среди них никого. Борису Михайловичу стыдно звонить, да и нет у нее номера его телефона. К собственному начальству идти и говорить, что Фадеев скрывается от собственной жены, было б еще хуже. Мало того, что сплетни по всей компании о «великом Фадееве» поползут, так и сама она неприятностей не оберется. Помнит прекрасно, чем все с Валерой закончилось! Если бы можно было обратиться к кому-то по-дружески, неофициально. Но таких людей попросту нет: никогда и никто не был ей нужен, кроме семьи.
Понимая, что сама она решения не найдет, Люда постаралась представить, как поступил бы Миша на ее месте. Если бы она осталась в Бангкоке и пропала, а он в Москву прилетел.
Тут даже думать нечего – он бы тут же весь Таиланд на ноги поднял! Заставил бы всех оставшихся там коллег каждый уголок прочесать, а ее бы нашел. Правильно! Нет никакого смысла наводить справки в Москве. Здесь наверняка никто ничего не знает. Нужно звонить тем, кто остался в Бангкоке, просить выяснить, разыскать. Легко, конечно, сказать. Да только номеров телефонов у нее никаких нет! Разве что через отель стоит попробовать.
Люда встала из-за стола и, держась за стену, поплелась в комнату Тёмы, к компьютеру. Отель Mariotte в Бангкоке она в Интернете нашла без труда и тут же набрала его номер. Пока слушала длинные гудки, думала, с кем лучше поговорить. Отчего-то на ум пришла Даша Морозова. Скромная добрая девочка, муж о ней хорошо отзывался.
Трубку взял администратор отеля и по просьбе Люды переключил ее на номер Морозовой. Едва не падая в обморок от волнения, Людмила слушала длинные гудки. Даши в комнате не было.
Она нажала «отбой» и нетерпеливо набрала номер отеля еще раз – теперь попросила соединить ее с мужем. И как только сразу не догадалась позвонить ему через ресепшн?! Мало ли, потерял мобильный телефон, где-то его забыл, а она тут сходит с ума! Трубку долго не поднимали – в Таиланде было еще только семь утра, наверное, Миша спит, – а потом раздался щелчок, чуть было не заставивший сердце Людмилы остановиться, и она услышала женский голос.
– Алло, – робко сказали по- русски.
Задохнувшись от ужаса, Люда словно проглотила язык. Значит, все ее видения – правда! Миша любит другую и даже не пытается скрыть собственных чувств: привел эту женщину к себе в номер! Не постыдился даже коллег!
– Я вас слушаю, – задрожал девичий голос.
Люда почувствовала омерзение, ревность, обиду – все сразу. Как в тот день, когда застала ужасную сцену в кабинете Валеры. Ей хотелось бросить трубку и убежать. Бежать до тех пор, пока не выбьешься из сил, пока не упадешь, но только теперь уже она не могла себе этого позволить. Дети. Дети!
– Мне, – голос ее сорвался, – мне нужно переговорить с Михаилом Вячеславовичем.
Повисла тяжелая пауза, растянувшаяся на целую вечность.
– Михаил Вячеславович у себя? – Эти слова стоили Люде таких усилий, что спина ее моментально покрылась потом.
– Людмила Ивановна? – неуверенно поинтересовалась девушка и осеклась.
– Да-а-а.
От изумления Люда не могла произнести больше ни звука. По ту сторону трубки она слышала испуганные перешептывания и отчетливо различала мужской голос, который не узнавала. То ли от пережитого шока, то ли из-за помех на линии ей казалось, что говорит не Фадеев. В его-то номере? В семь утра? А потом голос раздался совсем близко, и это был точно не Миша.
– Людмила Ивановна, здравствуйте.
Тишина.
– Это говорит Кирилл Николаев, актер. Вы меня помните?
– Да, – спокойные интонации Кирилла вывели ее из оцепенения, – я вас помню. Что вы делаете в номере моего мужа, Кирилл? Где Михаил?
– С ним все в порядке, – Николаев говорил уверенно, но не ответил ни на один из ее вопросов.
– Он не выходит на связь, – Люда разозлилась на притворство Кирилла, – скажите мне правду!
– Хорошо, – Николаев замялся.
– Он с другой женщиной? – сорвалось с ее губ.
– Что вы, конечно нет! – Искреннее изумление Кирилла заставило Люду усомниться в правдоподобности картин, изводивших ее долгое время. Неужели она сходила с ума напрасно?! Но ведь сердце-то не обманешь, а оно невыносимо болит.
– Что же тогда?
– Он в тюрьме…
Людмила ахнула и закрыла ладонью рот.
– Вы только не волнуйтесь, – Кирилл зачастил, – это, безусловно, ошибка. Все скоро выяснится, и его тут же отпустят. Мы
