Профессорши и доцентши выстраивались в очередь, чтобы потанцевать с ним. А под зажигательную «Мурку» – господи, она-то здесь, откуда взялась?! – лихо отплясывающие дамы заманили Виктора в центр своего круга.
Аспирантки, изумленные поведением преподавателей, не решались нарушить субординацию и присоединиться к бурному веселью, но тоже смотрели на великолепного доцента во все глаза.
– Вы что, – поинтересовалась Вера у одной из них, – никогда не видели, как танцуют преподаватели?
– Н-нет, – проблеяла девушка, – я в шоке!
Вера усмехнулась и поднялась с места – созерцать и дальше научную вакханалию не было никакого желания. Она стала пробираться к выходу.
Оказавшись у самых дверей, Вера бросила прощальный взгляд на танцующих. И увидела, что Виктор неотрывно смотрит на нее. Он сделал попытку вырваться к ней из кольца сотрясающихся в такт музыке женских тел, но его не пустили.
Вера коротко махнула рукой, прощаясь, и вышла за дверь.
Она больше не позволит себе неразумных порывов страсти: не осталось душевных сил для новых разочарований. При всем своем обаянии и притягательности автор порнографической прозы, любимчик женщин и щеголь – герой не ее романа.
И конец приключению. Завтра – домой.
Часть III
Глава 1
К новому учебному году в «храме науки» все окончательно встало с ног на голову. Теперь уже ни у кого не оставалось сомнений – объединению быть. Хотя по всем документам педагогический институт оставался пока независимым вузом. Но странные вещи творились вокруг.
Сначала переименовали кафедру английской филологии в кафедру английского языка и переводоведения. Шустрые студенты быстро окрестили ее «природоведением».
Факультет иностранных языков объединился с прочими гуманитариями и превратился в Институт филологии и искусств – в народе «песен и плясок». Словесной вакханалии не выдерживали уже не только филологи – естественники и те взвыли.
И бог бы с ними, с названиями – лишь бы не ставили в печь, – но в институте, напротив, казалось, образовался филиал крематория: горели рукописи, книги, люди.
Старые программы оказались вдруг никуда не годными, и каждый преподаватель вынужден был переписать все курсы заново, руководствуясь жуткими инструкциями о двухстах листах, присланными из Москвы. А ведь и там кто-то сочинил эту галиматью, потратил рабочее время людей и денежный ресурс. Стоило преподавателям справиться с поставленной задачей, как их работа моментально превратилась в сизифов труд – из Москвы пришли новые директивы...
С книгами получилось еще хуже: ректор по указанию свыше дал приказ вывезти библиотечный фонд, который собирали с момента создания института – сто сорок лет, – в библиотеку университета. Сотрудники дневали и ночевали на работе, собирая книги и периодику в путь. Упаковали, привезли. И выяснилось, что университету библиотека пединститута нужна как рыбке зонтик – нет у них свободного места для книг! Дополнительных помещений никто не выделял. Пришлось везти все обратно, но уже не в библиотеку, – ее забрали под какие-то административные нужды, – а на склад. Впрочем, название «склад» было весьма условным, как и все теперь в этом «храме науки». Обычный подвал: холодный, сырой. Сердце кровью обливалось, стоило подумать об этих книгах – среди них были и ценные старинные экземпляры. Пройдет совсем немного времени, и некогда прекрасная библиотека превратится в целлюлозную кашицу.
Только кого из администрации это теперь волновало?! Раньше студенты готовились к занятиям в библиотеке, а сейчас есть Интернет. Зачем им книги? Как сказал драгоценный Камиль Шабанович, «будущее педагогики – в нанотехнологиях». Видимо, все-таки переоценила Вера Александровна способности ректора: значения многих слов он до сих пор не понимал.
Но страшнее, чем с рукописями и книгами, дела обстояли с людьми. Одна Варвара Тихоновна – «последний из могикан» – держалась на плаву, повторяя: «Меня отсюда вынесут только вперед ногами». Остальные пенсионеры сдавались один за другим: уходили, не выдержав гнетущей атмосферы и унижений. Хорошо, если было кому поддержать материально. А как прожить на пенсию тем, у кого нет успешных детей?
Тамара Львовна тоже сдалась. Не просто ушла с заведования, а уволилась с работы, доведенная придирками и претензиями до нервного срыва. Система избавлялась от «старых коней» в пользу молодых – блатных и необузданных жеребцов.
Новой заведующей кафедрой – три года назад никто бы в этот бред не поверил – назначили Иру! Вчерашнюю ассистентку, безграмотную девицу, которую Тамара Львовна вынуждена была взять на работу по просьбе самого ректора, как теперь стало известно. Зря она согласилась тогда – вырыла себе могилу. Пристроили бы тупенькую Ирочку в какое-нибудь другое место, а об отказе рано или поздно забыли. Но Тамара Львовна была человеком еще советской закалки – привыкла выполнять указания руководства.
За три года на кафедре ассистенточка оперилась: защитила диссертацию, стала доцентом – при такой- то поддержке власть имущих сложно не стать. Правда, ума новый статус девушке не прибавил. Но людей, проработавших на кафедре целую жизнь, об ее назначении никто не подумал спросить. Камиль Шабанович решил вопрос единолично: подписал приказ, продекларировал «надо продвигать молодых специалистов!» И все.
Первой реакцией профессора Орловой на это назначение было заявление об уходе, которое она не поленилась отнести ректору. А к кому обращаться?! К Ирочке? Или к новоиспеченному декану факультета – прожженной стерве, которая приобрела свою должность тем же путем, что и Ира – свою? Не-ет. Пусть этот поганец сам объяснит, что происходит вокруг!
– Че надо? – встретил ректор Веру Александровну.
За последние годы он сильно располнел, перестал следить за своей речью и начал ко всем без разбору обращаться на «ты». Смотреть на расплывшуюся во все стороны харю было противно.
– Подпись на заявлении об уходе!
– Что ты, Вера Александровна, кипятишься? – лениво пробубнил Камиль Шабанович, почувствовав, что пахнет жареным: защита Зульфии Ильдусовны пока еще не состоялась.
– Вы еще младенца из яслей достаньте, – Вера уже не считала нужным сдерживаться, – и посадите в кресло начальника!
– Посажу, – заверил ее ректор, – если понадобится. Тебе-то что? Хочешь на место Ирочки? Давай обсудим.
– Мечта всей моей жизни!
– Резкая ты, Вера, – ректор, не задумываясь, отрезал отчество, – постоянно вредишь себе. Правду старики говорят: женщина без мужа – конь без узды.
От такой «мудрости» Веру Александровну передернуло, и она не сдержалась.
– А что надо делать? – выкрикнула в отчаянии. – Задницу вам лизать?!
И сама испугалась вырвавшейся грубости – последнее время все вокруг только и делали, что выражались, а слова оказались заразны. Но одно дело – шептаться за спиной руководства, и другое – бросить ректору такое в глаза. Здесь не спасет даже прикрытие Зули.
Однако, к изумлению Веры, ректор не проявил никаких признаков недовольства – лишь гаденько усмехнулся.
– Хорошая мысль, – кивнул он, – но запоздалая. Все этим заняты. Да и у меня теперь интересы другие. Плевал я на вас!
– И вы, – Вера оторопела, – так спокойно говорите об этом?! А если у меня в кармане диктофон?
– И что?! – Он расхохотался. – Испугала ежа. Иди, Вера, работай, раз другого ничего не умеешь.
Профессор Орлова оторопело смотрела на руководителя пединститута и не могла найти ни в выражении его лица, ни в глазах ничего человеческого. Как же так вышло, что преподаватели, интеллигентные люди, допустили к руководству собой такое вот быдло?! Он уже и не пытается скрыть, что превратил вуз в личную вотчину. Создал систему, которая работает персонально на него одного и качает деньги в один карман. Все знают об этом. Все видят. Только никто ничего сделать не может.
