Затрещал проклятый будильник. Он стоял у изголовья Ларисы, поэтому Чилим не мог до него дотянуться и придушить. Пришлось ждать, пока он замолкнет сам…
Лариса открыла глаза, взглянула на него. Улыбнулась, затем сладко потянулась, бесстыдно демонстрируя обнаженную грудь.
– Пора? – тихо спросила она.
– Пора… – с тоской отозвался он.
Как обычно, она приготовила ему завтрак, затем проводила до машины.
Открывая дверцу джипа, Чилим взглянул на девушку. Лариса стояла, глядя на него с легкой улыбкой. Но улыбка была пустой, ненастоящей. Там, за ней, скрывалось что-то совсем другое, и он не сразу понял, что именно. Боль, грусть, отчаяние. И бесконечное одиночество.
Он смотрел ей в глаза – и не знал, как поступить. Он не мог остаться. И понимал, что не может уехать.
Вместо того чтобы сесть в машину, он подошел к Ларисе.
– Сейчас мне надо ехать, я не могу остаться. Когда я приеду снова… – Он на секунду замялся. – Когда я вернусь, примешь меня? Позволишь остаться у тебя – навсегда?
В лице Ларисы что-то дрогнуло. Затем ее глаза наполнились слезами.
– Не плачь… – Чилим осторожно обнял ее. – Не надо…
Она не могла сдержать слез. Всхлипнула, вытерла их ладонью. Взглянула на него.
– Я буду тебя ждать, – сказала она. – Столько, сколько надо. Но если ты не придешь, если ты меня обманешь… – Она снова всхлипнула.
– Я вернусь. Обещаю.
Лариса уже не сдерживала слез. Плакала, уткнувшись ему в плечо, он гладил ее по волосам. Что-то говорил, но все это было уже неважно. Она – с ним. И нет для него в целом мире никого дороже.
Чилим гнал джип и думал о том, что произошло. Не произошло – происходит. С ним, с этим миром. Еще месяц назад он и подумать не мог о том, чтобы уйти из банды. Вчера еще не думал об этом, сам с презрением смотрел на того слабака, что вышел из строя и положил автомат. Но вот прошли сутки, и он уже смотрит на все совсем другими глазами…
А может, он ошибается? Уйдет он из банды, и что? Там у него есть все, ему не надо думать о завтрашнем дне. Если он уйдет, все изменится. Придется горбатиться изо дня в день на огороде, убирать за свиньями… Этого ли он хочет?..
Через дорогу, прямо перед джипом, пробежал заяц, заставив Чилима выругаться. В сознании царил хаос – что делать, как поступить? Может ли он предать их братство? Нет. Но может ли он предать Ларису? Он снова вспомнил ее глаза.
– Проклятье… – процедил Чилим, с ужасом понимая, что сам загнал себя в угол. – Не надо было давать ей никаких обещаний…
Он приехал за полчаса до построения. Успел переодеться, проверить оружие. Потом зашел к Павлу.
Павел чистил пистолет, сидя за столом.
– Ну как ты тут? – спросил Чилим.
– Нормально… Прошвырнемся, развеемся. – Он задумчиво взглянул на Чилима: – Что хмурый такой – бабы достали?
– Есть немного… – кивнул Чилим.
– Ничего, скоро у нас все наладится, – пообещал Павел. Собрав пистолет, спустил курок, вставил обойму. – Будем строить свою республику. Свободную, независимую. Со своей валютой.
– И зачем нам это? – поинтересовался Чилим.
– Долго мы так все равно не протянем. Людям нужен порядок, хоть какая-то видимость закона. Деньги нужны. Все это мы им дадим.
– Но сначала заберем все то, что у них еще осталось? – Чилим приподнял брови.
– Не нравишься ты мне сегодня, – заявил Павел. – Вижу, пропаганда Бурята и на тебя подействовала. Тоже хочешь собственный домик с чудесным садом и бабой в кровати?
– А в этом есть что-то плохое?
– Дурак ты, Чилим. Ты просто не все знаешь – очень скоро весь этот бардак закончится. Не будет больше ни чудесных садиков, ни растущих на глазах арбузов. Все станет как прежде. Есть те, кто об этом позаботится, ясно?
– И кто же они? – поинтересовался Чилим.
– Я не могу пока об этом говорить – дал слово. Подожди несколько дней, и ты сам все увидишь.
– Ладно, – пожал плечами Чилим. – Подожду…
– Вот и хорошо. Идем…
Дорога заняла почти три часа. Здесь они еще никогда не были, поэтому при въезде в первое оказавшееся на их пути село проявляли осторожность – не хватало еще, чтобы их встретили огнем. Но все обошлось, в село они въехали совершенно свободно. Вид села тоже радовал – чистое, ухоженное. Словно и не было здесь никакой катастрофы. Цвели деревья, зеленели огороды. На лугу близ реки паслись коровы.
– И кто вы такие? – спросил какой-то сгорбленный дедок, когда машины боевиков остановились на центральной улице и Павел первым вышел к начавшим собираться на шум людям.
– Мы власть, дед, – важно ответил Павел. – Новая власть.
– То есть это как в кино – грабить будут? – «догадался» дед.
– Язык прикуси, – посоветовал ему Павел. – Власть никого не грабит, она собирает налоги. Именно для того, чтобы вы жили свободно и безопасно.
– Да я так и понял, – кивнул старик. – Власть ведь для того и создана, чтобы о нас заботиться. Обогреть, обобрать. И так далее.
– Кто такие, дядь Вася? – шепотом спросила его какая-то женщина.
– Новая власть! – громким шепотом ответил дед. – Взносы в казну собирать будут!
Стоявшие рядом люди встретили его слова смехом. Павлу это не понравилось.
– Налоги должны платить все, – громко сказал он. – Это святой долг каждого гражданина. Сейчас мы пройдем по домам, проверим паспорта, составим опись имущества. Назначим вам комиссара. Ты, дед, пойдешь комиссаром?
– Я бы с удовольствием, да ноги уже не те. Видишь, с палочкой хожу. – Дед продемонстрировал свой костыль. – А больше среди наших, боюсь, кандидатов не найдется.
– А если поискать? – спросил Павел. Болтовня деда начинала его раздражать.
Людей вокруг собиралось все больше. Слышались шутки, смех. Местные жители вели себя на удивление раскованно – словно и не было перед ними полусотни до зубов вооруженных боевиков.
– Поищи лучше в другом месте, – посоветовал дед, внимательно глядя на Павла. – И вообще, вы здесь уже задержались. Вам пора ехать.
Если до этого дед говорил нормально, то последние его слова звучали совсем иначе – медленно, будто по слогам.
– Гони их отсюда, дядь Вася, – посоветовал кто-то. – Нечего им у нас делать. Ишь вырядились!
Это уже было слишком. Павел хотел было поставить зарвавшегося деда на место – и вдруг ощутил страх. Страх животный, панический. По спине поползли мурашки, в животе появились спазмы. Тяжело сглотнув, Павел попятился к машине. Не хотел этого, но не мог с собой совладать.
То же самое, очевидно, чувствовали и другие боевики – толкая друг друга, они торопливо прятались в машины.
Павел сам не помнил, как очутился в джипе. Его трясло, перед глазами плавали круги.
– Езжай, сынок, – сказал ему на прощание дед и захлопнул дверцу машины. – И забудь сюда дорогу.
Сидевший за рулем Чилим выжал педаль газа – взвизгнув шинами, машина рванула вперед. Павел сидел, вцепившись в дверную ручку, сковавший сознание ужас не проходил. Бежать, бежать отсюда. Скорее…
По лицу Чилима текли капли пота. Вот он переключил передачу, джип поехал еще быстрее.
