Владимир Путин: Четыре года в Кремле.

Путина в 2001 году.

Он говорил о распределении полномочий и ресурсов между центром и регионами, административной реформе и сокращении числа чиновников, о «статусной ренте», то есть о поборах и взятках, судебной реформе и свободе передвижения капиталов в стране и за границу. «Прочная и экономически обоснованная государственная стабильность, — отмечал президент, — является благом для России и ее людей. Пора осознать, что предстоит длительная и трудная работа, поскольку главные проблемы страны слишком глубоки и требуют не политики наскока, а квалифицированного каждодневного труда. Однако стабильность — это не аппаратный застой. Стране потребуются смелые и глубоко продуманные решения. Меры переходного характера исчерпаны, но чтобы нынешняя политическая стабильность обернулась экономическим процветанием, следует приложить еще очень много сил и потратить не один год».³⁴ «У нас не будет больше ни революций, ни контрреволюций», — пообещал президент.

В целом послание Путина можно было бы оценить как либеральный документ, и это вызвало раздраженные комментарии одних и воодушевление других комментаторов. «Владимир Путин предъявил нации динамичный документ, который местами читается как детектив, — писал Вячеслав Костиков. — В президентском послании есть своя интрига и подводные течения, весьма опасные для некоторых действующих политиков».³⁵ «Это пространный документ, в котором берет верх линия Грефа, которая совершенно порочна и губительна для страны, — заявил Г. Зюганов. — Я боюсь, что в России готовится вторая гайдаровская революция»³⁶ С воодушевлением писал об установочных идеях путинского послания публицист Л. Тимофеев. «Быть может, впервые за последние сто без малого лет, — отмечал он, — либеральные истины озвучены в России с такой определенностью и последовательностью. Пожалуй, впервые после столыпинских речей в Государственной думе с острой определенностью выражена тревога по поводу того, что права собственника недостаточно точно определены юридически и не имеют должной административной зашиты. Может быть, вообще впервые в российской истории руководитель государства внимательно посмотрел на современные проблемы глазами ученых либерального толка и именно на языке современной науки повел разговор и о рисках, связанных с неисполнением контрактов, и о “статусной” ренте, которую получают чиновники всех уровней, и о “теневой юстиции”, которая в условиях разложения юстиции легальной все-таки обеспечивает справедливое разрешение гражданских споров, и о коррупции в медицине и в системе высшего образования, и об иных подобных явлениях и проблемах, характерных для жизни государства, возникшего на обломках коммунистического режима».³⁷

Однако как раз все то, что вызывало воодушевление у либерального публициста Л. Тимофеева, вызвало приступ гнева и осуждения у председателя российского движения «Союз реалистов» Нины Жуковой. «После Послания, — заявляла она, — все россияне и весь мир наконец-то получили ответ на давно волновавший всех вопрос: “Кто вы, Владимир Владимирович?” Теперь все яснее ясного — законченный либерал, мало чем отличающийся от российских “прочикагских” либерал-демократов, угробивших великую страну в первые же годы своего всевластия. Президент в течение целого года убеждал народ, намекая на ревизию ельцинского режима и восстановление попранной социальной и экономической справедливости. Теперь маска сброшена. Доказательством тому являются слова самого президента: “У нас уже было время, когда государство владело всем”, “Права собственников по-прежнему плохо защищены”. Вот они — гвозди, забитые в гроб надежд обездоленных россиян».³⁸

Впрочем, и некоторые либеральные экономисты и публицисты были крайне недовольны посланием Президента. Они утверждали, правда, что В. Путин не сбрасывает маску, но, напротив, надевает на себя маску либерала, каким российский президент не может быть по своему положению. Ибо либеральная политика означает ослабление личной власти главы государства, а российские правители всегда будут заботиться об укреплении и усилении этой власти.

Нет смысла полемизировать со столь необъективными политическими наблюдателями. Либерализм Владимира Путина совсем не похож на примитивные либеральные схемы Гайдара. Путинский либерализм не заимствован также ни у Грефа, ни у Илларионова. В. Путин ясно сказал в своем послании: «...Нужно энергично наводить порядок и в других сферах, где есть избыточное государственное вмешательство. Хочу подчеркнуть — избыточное, речь о нем только идет».³⁹

Олигархический капитализм, который возобладал в России в 1996—1999 годах, был отнюдь не либеральным режимом. Это было паразитическое образование. Олигархи зарабатывали свои прибыли — и об этом лишний раз напомнил В. Путин в своем послании — на активах государства, будь то госсобственность или бюджетные средства. Эти прибыли создавались не в производстве, а при перераспределении богатств, что наносило громадный ущерб и государственной, и частной реальной экономике. Да, конечно, Путин и теперь продолжал выступать за укрепление регулирующей и контролирующей роли государства — через ясные и понятные законы. Но подчинение всего и вся государству в современном мире может стать лишь сильным тормозом в развитии экономики и общества. Поэтому В. Путин, в отличие от Г. Зюганова или Н. Жуковой, выступал не за возвращение к мобилизационной экономике советского времени, а за использование всех возможных стимулов и движущих сил для развития экономики России, включая и такие мощные, как частные интересы и рыночная конкуренция. Это «новый либерализм», который не фетишизирует понятия ни частной, ни государственной собственности и выступает за соединение свободы с государством и законом.

Еще в самом конце 2000 года писатель и публицист Александр Рубцов писал: «Путину Россия досталась в уникальном состоянии: такого прорыва свободы здесь еще не было. Останется ли это в нашей истории эпизодом, или свобода наконец соединится с государством и правом и даст новое качество для развития страны? В новой цивилизации свобода — главный ресурс: интеллектуальный, творческий, информационный. Ее наличие не все решает, но дает шанс; ее отсутствие шансов не оставляет. Без нее можно создать “державу”, которая будет надувать щеки, но не будет иметь реально ни достояния, ни достоинства. Эта свобода возникла на противоходе после десятилетий небывалой, страшнейшей несвободы. За нее предыдущие поколения заплатили миллионами жизней, сломанных судеб и тотальным унижением. И в эту дорого оплаченную свободу мы въехали достаточно бескровно, счастливо миновав ряд опасных развилок. Путин укрепляет государство форсированными темпами. Вопрос: будет ли эта конструкция использована для обустройства свалившейся на нас свободы, либо она станет инструментом личной и корпоративной власти, подавления нормальной политической конкуренции?».⁴⁰

Послание президента, а также ряд принятых после 3 апреля

2001 года решений показывали, что В. Путин хотел бы выбрать именно первый вариант развития для России, хотя именно второй вариант для многих был более приемлем и легок. Российское «экономическое чудо» возможно, однако создать для него необходимые условия и предпосылки очень трудно, усилия к этому должен приложить не один лишь Владимир Путин.

К СКАНДАЛУ ВОКРУГ НТВ

Основное внимание западных корреспондентов в Москве, а также многих российских газет, радио и телеканалов весной

2001 года было приковано не к посланию президента Федеральному Собранию, не к международным встречам и переговорам в Москве и не к проходившей здесь красочной Театральной олимпиаде, а к событиям вокруг популярного телевизионного канала НТВ и всего информационного холдинга «Медиа- Мост».

Это была искусственно раздутая проблема, которая мало волновала граждан России. Было очевидно, что инициаторы начавшейся громкой, но пустой политической кампании пытаются использовать новый скандал против Владимира Путина, пытаясь представить его противником свободы слова и свободы печати. При этом природа и характер развернувшегося конфликта искажались, чрезвычайно преувеличивались и его масштабы.

Американская газета «Вашингтон пост» писала: «Захват бывшего независимого российского телеканала НТВ — это последний акт тайной операции, начатой Кремлем около года назад. С самого начала ставились две задачи: поставить единственный независимый телеканал страны под контроль правительства и избавиться от медиа-магната Владимира Гусинского. Те, кто знали, что происходит, вряд ли были введены в заблуждение тайной операцией Кремля. Однако в сегодняшней России люди либо слишком напуганы, либо слишком безразличны, чтобы об этом говорить. И если Путин продолжит свои нападки на свободу, это сойдет ему с рук».⁴¹ «Лишение телеканала НТВ независимости, — уверяла итальянская