Дневник Аделины Блейз. Часть 1

С самого утра шел дождь. Небо, затянутое сплошной пеленой туч, не оставляло ника­ких надежд на хорошую погоду. Редкие прохожие прятались под зонтами, улицы выглядели почти пустыми.

Это был самый обычный московский дворик — тихий, серый, унылый, зажатый со всех сторон такими же унылыми домами. У одного из приот­крытых окон второго этажа, задумчиво вслуши­ваясь в шум дождевых капель, стоял и курил че­ловек в майке.

Но вот в этом ровном монотонном шуме что-то изменилось, послышалось гудение мотора. Из-за поворота показалась черная «Эмка». Или «воро­нок», как привыкли называть такие машины жите­ли города. Проехав под аркой во двор, машина оста­новилась, при виде нее человек на втором этаже дома торопливо закрыл окно и задернул шторы.

Из машины вышли трое. Первым выбрался вы­сокий сутулый человек в черном плаще: закрыв дверцу, он устало вздохнул, огляделся. Потом по­смотрел на сослуживцев: оба в черных кожанках, при оружии. Выглядели его коллеги очень внушительно.

Тем не менее, в сравнении с ним они явно проигрывали — было в облике человека в плаще что-то неуловимо грозное.

— Куда? — спокойно спросил он.

— Второй подъезд, Илья Георгиевич, — тороп­ливо отозвался один из его коллег и первым на­правился к подъезду. Следом за ним размеренным шагом двинулся и начальник. Третий шел позади всех: остановившись на крыльце, он обернулся, внимательно огляделся. И лишь после этого во­шел в подъезд. Шофер остался в машине, но и он не сидел без дела — ничто не могло укрыться от сто внимательного взгляда.

На четвертом этаже дома, в маленькой квар­тире, обилием книг напоминавшей библиотеку, за секретером сидел человек. Ему явно перевали­ло за шестьдесят, но выглядел он еще довольно крепким. Сухощавый, с резкими чертами лица и аккуратно подстриженными седыми волосами, в серой теплой безрукавке и с пенсне на тонком носу с горбинкой, он больше всего походил на профес­сора университета. Научная литература в шка­фу, склянки с реактивами и химическая посуда на большом лабораторном столе у окна говорили о том, что это предположение было недалеко от истины.

В данный момент профессор явно был не в духе. Он только что закончил писать письмо. Отложив перо и закрыв чернильницу, взял лист и начал чи­тать, вполголоса проговаривая текст:

— Mein lieben Karl! Ich schreibe diese Brief...

Слова слились в невнятное бормотание, затем

человек и вовсе замолчал, лишь взгляд его быстро скользил по строчкам. За чтением письма его и за­ стал громкий стук в дверь.

Профессор вздрогнул. Слегка повернув голову, прислушался к доносившимся из прихожей звукам. Может, ошиблись дверью?

Не ошиблись. Из прихожей вновь послыша­лись стуки в дверь, затем раздался приглушен­ный голос:

— Господин Розенберг, немедленно откройте!

По лицу хозяина квартиры разлилась мертвен­ная бледность: вскочив, он начал быстро склады­вать в шкатулку какие-то бумаги.

— Откройте, господин Розенберг! — снова до­неслось из прихожей. — Не ухудшайте свое поло­жение! Нам надо с вами поговорить!

— Was ist los?! — громко спросил профессор, продолжая торопливо складывать бумаги. — Что случилось? Я только что купаться. Подождите одна минута, мне надо одеваться!

Последним в шкатулке оказалось только что написанное письмо. Закрыв крышку, хозяин бы­стро прошел к красивому, украшенному изразцами камину. Нагнувшись, запустил руку в камин, не­сколько секунд болезненно морщился — очевидно, никак не мог попасть шкатулкой в тайник. Наконец ему это удалось: в камине что-то щелкнуло, про­фессор быстро приподнялся.

Из прихожей послышался треск — пришедшие за хозяином квартиры люди ломали дверь.

— Ich dummkopf! — В голосе его чувствовалось отчаяние. — Я болван!

Бежать было некуда, и он это хорошо понимал. Но и попадать в руки к этим людям не собирался: смахнув выступившие на лбу капли пота, он подо­шел к столу, открыл ящичек и вынул из него ма­ленький «браунинг». Дрожащей рукой взвел курок, оглянулся — было слышно, как в прихожей рух­нула выбитая дверь.

Вбежавших людей профессор уже не увидел: за мгновение до того, как сотрудники НКВД ворва­лись в комнату, он прижал ствол пистолета к ви­ску и спустил курок. 

Все было кончено: хозяин квартиры лежал на полу, под его головой быстро расползалась алая лужица. Рядом валялся пистолет.

Стало очень тихо. Два человека в кожаных куртках молча смотрели на погибшего, в этой ти­шине отчетливо прозвучали размеренные шаги во­шедшего в комнату начальника.

— Как глупо... — пробормотал человек в плаще и тихо вздохнул. — Мы опоздали...

— Кто ж знал, что у него оружие, Илья Геор­гиевич? — попытался оправдаться один из подчи­ненных. — Хорошо еще, нас не пострелял. А еще профессор-

Начальник не ответил. Несколько секунд он хмуро смотрел на погибшего, затем нехотя раз­жал губы:

— Вот что, Валера: обыщите здесь все. Возьми­те еще людей, если нужно. Вскрывайте полы, про­ верьте стены. Ищите письма, рукописи, докумен­ты. Все, что найдете, привезете ко мне в кабинет. И не дай бог, если пропустите хоть одну бумажку. Выполняйте... — Повернувшись, он сунул руки в карманы плаща и вышел из комнаты.

Солнце уже давно село. Илья Георгиевич Остро­умов, начальник специального следственного отде­ла НКВД, сидел за столом в своем кабинете, поло­жив руки под голову, и дремал. Но когда в дверь осторожно постучали, тут же вскинул голову.

— Войдите... — устало произнес он и включил настольную лампу.

Дверь открылась. В комнату с коробкой в руках вошел оперативник.

— Нашел что-нибудь? — сонно спросил Остро­умов.

— Нашли, Илья Георгиевич! — радостно ото­звался сотрудник. — Бумаг много всяких, но глав­ное, у него в камине тайник был. А в нем вот эта шкатулка... — Он поставил коробку с документа­ми на стол, вынул из нее шкатулку и протянул на­чальнику.

— Садись, Валера... — Остроумов зевнул, от­крыл шкатулку и вывалил ее содержимое на стол. Быстро просмотрел документы: некоторые отло­жил в сторону, другие вернул обратно в шкатулку. Наконец в его руках оказался последний лист.

— Письмо... — задумчиво произнес Остроу­мов. — Совсем свежее. «Mein lieben Karl! Ich schrei- Ье...» — начал читать он. Потом, вспомнив, что Ва­лера не знает немецкого, начал переводить:

— «Дорогой Карл! Я пишу это письмо, чтобы предупредить тебя об опасности. За мной следят, и следят ЗНАЮЩИЕ нашу тайну люди. Теперь у меня в этом нет никаких сомнений. Было так: около трех недель назад я вышел из магазина и увидел машину. Обычную, черную. Она стояла на другой стороне улицы. В ней находились три человека: водитель, еще один человек, ничем не примечательный. И третий... И вот этот третий — совершенно удивительная личность. Сначала он просто посмотрел на меня — лениво, мельком. Я почувствовал давление — ты ведь знаешь, как это бывает. Ничего необычного, в этом мире мно­го сильных людей. А потом произошло то, чего просто не могло быть: этот человек меня увидел. Представляешь, Карл? Увидел. Его прикосновение было настолько тонким, быстрым и неожиданным, что я просто не успел закрыться. Я не оправды­ваюсь, Карл, — но я действительно не предпола­гал, что у Советов могут быть такие люди. Я рас­слабился, потерял осторожность. И был наказан за свою самонадеянность...