Десятник Реварт смежил веки и погрузился в состояние полудремы, прислонившись спиной к стене. Отдыхать стоя очень неудобно, но если он рискнет прилечь, то наверняка заснет совсем. В этом, конечно, нет ничего особенного, и даже начальство относится с пониманием к слабостям подчиненных. Многие солдаты спят на своих постах. Однако Реварт не мог позволить себе расхлябанности. Он просто перестанет себя уважать. Совесть и честь мастера ратного дела не позволяют ему проявлять халатность в своей работе. Он должен хранить покой крепости, пока почти все бездельники беззаботно дрыхнут. Изредка Реварт приоткрывал один глаз и внимательно вглядывался в светящийся во тьме монитор. На изумрудном поле экрана сонно ползали несколько синих точек. Хорошо было видно, как на соседней сторожевой башне режется в кости расчет зенитчиков. Их отметки на экране образовывали правильный четырехугольник. У ворот замка нарезал круги одинокий стражник. Это Дрест. У него бессонница после недавней контузии.
Время от времени сторожевой монитор показывал, как кто-то неопознанный пересекает внутренний двор замка. Отметки двигались по издавна заведенному ночному маршруту: казарма – туалет – казарма. Реварт привычно не обращал на них внимания.
За каменными стенами крепости царило могильное спокойствие. Даже пьяные селяне не шлялись по проселкам. Датчики и сканеры не фиксировали ни малейшегодвижения в радиусе двух часов пешего пути. Только качающиеся от ветра ветки деревьев в лесу и мелкие ночные животные давали легкую засветку по краям экрана. Реварт не понимал, зачем вообще нужны дежурные на башнях. Вполне достаточно вывести монитор в теплое караульное помещение, и можно пялиться в него сколько душе угодно, развлекая себя небольшими порциями слегка подогретого пивка. Десятник замерз, и ему сейчас ужасно хотелось согреться кружкой теплого пива. Ночные сквозняки, сменившие приятную вечернюю свежесть, забирались под одежду противными холодными пальцами. От этих ледяных ласк тело трепетало и покрывалось мерзкими пупырышками.
Если бы Какун хоть иногда прислушивался к своим подчиненным, то он давно бы приказал застеклить бойницы на башнях. Коченеешь тут, как полярный медведь на льдине, а так и печку можно было бы поставить. В случае опасности окна несложно открыть или просто разбить. Убыток будет невелик, да и случится подобная необходимость неизвестно когда. Реварт был уверен, что он не доживет до тех славных времен, когда ему наконец-то выпадет честь обрушить всю мощь подчиненного ему оружия на реального врага, а не на цель-имитатор. Грозный бут-грандер, могучей тушей покоящийся в центре круглой площадки на вершине башни, уже много лет даже не расчехляли для настоящего дела. Прошло больше века с тех пор, как неприятель пытался взять приступом родовое гнездилище графов Вонримсов. Графство Вонримс было самым скучным и затхлым местом на карте Эстеи. Завоеватели брезговали землями жабоедов. Конфликт мог возникнуть только из-за того, что кто-то из оскорбленных графским хамством соседей решил начистить рыло хозяину замка. Последний раз такая развлекуха приключилась полгода назад. Боевые действия ограничились двухнедельной осадой, сопровождавшейся круглосуточной взаимной бранью, усиленной десятком мегафонов. После приезда представителя короля осада была полностью снята.
В графстве отсутствовали даже месторождения гравитрона. Поэтому и вездесущих имперцев местные жители видели только на фотографиях в газетах. В прошлом году над крепостью пролетел имперский штурмовик, так сие потрясающее событие взахлеб обсуждалось целый месяц.
Реварт зябко поежился. Так недолго и насморк заработать, а то и чего-нибудь похуже. Гронго, например, едва не переселился на кладбище из-за пневмонии.
По брезентовой крыше забарабанил дождь. Брезент давно не штопали, и очень скоро дождевая вода начнет сочиться через дыры прямо на головы стражникам. Сделать на башнях нормальные крыши, к сожалению, невозможно. Тяжелая техника, установленная в самых высоких местах замка, должна иметь максимальный сектор обстрела. Цель может появиться прямо над головой, и постоянная крыша станет серьезной помехой при наводке.
Чувствуя, что коченеет, десятник оторвал спину от стены и подошел к столику, заставленному немытой посудой и живописно украшенному очистками жареных корнеплодов и обглоданными рыбьими скелетами. Нужно спрятать хлеб и мясо, оставшиеся от ужина. Если еда промокнет, то за завтраком придется тащиться на кухню, а там по утрам бывает только пресная каша и невкусный крахмальный кисель. Отщипнув кусочек подсохшей корочки, Реварт запихнул буханку в холщовый мешок. В котелке оставалось еще немного крови. Десятник понюхал: не испортилась ли, и сделал большой жадный глоток. Солоноватая жидкость приятно пощекотала пищевод и благотворно отяжелила желудок. По вкусу немного похоже на гростонский эль. Его тоже делают из крови. Правдa, не из человеческой, а из свиной. Всё-таки Вонримс гений. Первое время Реварт не понимал, зачем их всех заставляют каждый день пить кровь беременных женщин. Но, когда начался мор в окрестных деревнях, а в замке не появилось ни одного больного пепельной немочью, все оценили заботу и мудрость Вонримса.
Десятник с сожалением посмотрел на остатки крови. Пить уже не хотелось, а выплескивать было жалко. Он вздохнул, потряс над котелком солонку и через силу допил всё. «Лучше захлебнуться кровью, чем оставить что-то напарнику», – с усмешкой подумал Реварт и посмотрел на свернувшегося калачиком Нивса. Толковый паренек, несмотря на дурацкое имя, которым его наградили родители: Тамо А…ниве Друзякун. Хуже может быть только король Дкежрак Тинор Четвертый. Дрыхнет без задних ног, салага, а ведь должен бдеть и каждые пять минут обозревать окрестности сквозь окуляры тепловизоров. Ну и пусть дрыхнет! Сколько можно гнуть спину перед Какуном, который всё равно не оценит твоего рвения.
Реварт накинул на напарника свой плащ и посмотрел на часы. До рассвета еще очень далеко. Можно совсем закоченеть. Костер на башне разводить нельзя. Дурацкий приказ, изданный в незапамятные времена из-за того, что во время осады замка войсками давно сгинувшего в забвении барона вражеским ратникам удалось загнать ракету с тепловым наведением точно в бойницу и положить весь расчет бут-грандера. Как будто они не могли пустить обычную ракету и точно так же попасть в амбразуру?
Взгляд Реварта упал на матовые сгустки темноты, двухметровыми глыбами покоящиеся рядом с лестницей, ведущей вниз. Боевые скафандры высшей защиты. По уставу дежурная стража должна быть облачена в эти супердоспехи на протяжении всей смены. Но мало кто выполнял это требование. В скафандрах слишком жарко, а включать встроенные микрокондиционеры запрещал Какун, дабы не снижать ресурс аккумуляторов.
– Слишком жарко, – пробормотал Реварт. – Хорошо звучит.
Он обошел устрашающие, как памятники инопланетным захватчикам, скафандры сзади. Упаковаться в них можно только через специальную дверцу на спине. Десятник стянул с себя портупею с лучеметом и полез внутрь. Локоть зацепился за край люка. Пока Реварт выкручивал руку и пропихивал ноги в специальные пазы, прошло почти полминуты. Плохо. Надо будет потренироваться. Норматив составляет десять секунд, и раньше он в него укладывался.
С тихим гулом закрылся люк на спине. Ожили мониторы внутри шлема, загудел компрессор. Воздух поступает снаружи, но как только газоанализаторы зафиксируют подозрительные вещества, дыхание автоматически переключится на баллоны. Вся нужная информация выводилась с внешних видеокамер на двойную стереоматрицу прямо напротив глаз. Благодаря ей Реварт, несмотря на тусклое освещение, мог разглядеть каждую выщербину на стене и каждую щель в деревянных половицах. Изображение казалось чрезмерно четким. Наверное, даже отсюда, из дальнего угла, он смог бы различить во всех подробностях
