некрасиво. Мне кажется, назначение его на пост заместителя Маргарет – очень плохое предзнаменование для их дальнейшей совместной деятельности. Смотря в будущее, я не могу не предчувствовать беду.[602]
Гоув оказался прав, хотя, как таковое, смещение Хоува не выглядело чем-то необычным. Он давно расходился с Мэгги по вопросу вступления Великобритании в Европейское экономическое сообщество.
– Хочу обратить ваше внимание на особую важность того принципиального момента, что Британия должна занять ведущее место в локомотиве по имени Европа, а не плестись в обозе, – утверждал Хоув.
Тэтчер была непримирима:
– Величайшая глупость – садиться в поезд, совершенно не зная его направления. Люди, согласившиеся на подобный рейс, заслуживают того, чтобы двигаться рывками.[603]
Политические разногласия были не единственным, что разделяло Тэтчер и ее министра. Маргарет считала Джеффри слишком медлительным и нерешительным, совершенно не соответствующим ее стилю управления. Не зря некоторые депутаты прозвали его Могадон – в честь популярного успокоительного средства.
В конце 1980-х годов отношение Тэтчер к Хоуву стало ухудшаться, постепенно эволюционировав от обычного неприятия к презрению. Экс-министр высшего образования Джордж Уолден следующим образом описывает одно из заседаний на Даунинг-стрит:
– Я даже не знаю, что меня поразило больше – как Мэгги третировала Хоува или как он покорно сносил ее нападки. Разговоры шли о Европе и каких-то экономических вопросах. Малейшее отклонение от жесткой тэтчеровской линии – и бедняга Джеффри попадал под удар. На него обрушивались не просто резкие аргументы или колкие замечание. Это были личные оскорбления![604]
Джеффри стал не единственным, кто испытал на себе гнев «железной леди». В июле 1989 года Мэгги вновь принялась тасовать министров, словно колоду карт. Из двадцати двух членов кабинета перестановки и увольнения коснулись тринадцати! На следующий день после отставки Хоува «The Times» опубликовала фотографию кабинета министров Маргарет Тэтчер образца 1979 года.
– Великолепная фотография, – заметит депутат от Честера Гэилс Врандрет, просматривая знаменитую газету. – Спустя одиннадцать лет не осталось никого, она съела их всех. [605]
Место Хоува в министерстве иностранных дел занял 46-летний Джон Мейджор. До своего назначения в Форин-офис он два года проработал помощником министра финансов и запомнился сослуживцам как способный и исполнительный человек. И хотя по своему опыту в большой политике Мейджор уступал некоторым членам консервативной партии, для Маргарет он был идеальной кандидатурой. Отныне у Тэтчер появилось еще больше свободы действий во внешнеполитической сфере.
Через три месяца, в октябре 1989 года, кабинет вновь содрогнулся от кадрового «землетрясения». В отставку подал министр финансов Найджел Лоусон, занимавший этот пост больше шести лет. Отныне в кабинете министров не осталось ни одного политикатяжеловеса, способного оказать хоть какую-то оппозицию дочери Альфреда Робертса.
– Не собираетесь ли вы изменить свой стиль руководства в связи с уходом мистера Лоусона? – интересовались журналисты.
– Конечно же нет! – немного хвастливо, немного заносчиво отвечала «железная леди». – Я ведь не могу изменить Маргарет Тэтчер.[606]
Уже никто не удивился, когда на пост министра финансов – один из самых важных в политической иерархии Соединенного Королевства – был назначен все тот же Джон Мейджор, успевший всего три месяца и два дня побыть на своем первом министерском посту в Форин-офисе.
Отныне Тэтчер стала не просто «первой среди равных», она превратилась в «первую
– Воздух пропитан запахом развала, – делился своими впечатлениями Питер Дженкинс.[607]
За зенитом всегда следует закат. В случае с Маргарет он произойдет стремительно и безжалостно.
– Знаете, есть такие схемы в парижском метро: нажимаешь на кнопку, и загорающиеся лампочки показывают переключение с пути А на путь Б, – комментирует ситуацию один из «пострадавших» от Маргарет Тэтчер, Джон Биффин. – Так вот, в ноябре 1990 года произошло то же самое. Кто-то нажал кнопку, и загорелся новый путь.[608]
Кто же был этот решительный человек, взявший на себя смелость направить британскую историю по другому направлению?
Им стал не кто иной, как Могадон – Джеффри Хоув. Именно его заявление об отставке оказалось той последней каплей, которая переполнила чашу партийного терпения. Тэтчер пришлось объявить о выборах нового главы тори.
Нет, Маргарет не складывала с себя полномочия. Она вообще не сомневалась в предстоящей победе, считая, что гораздо эффективнее будет разбить оппонентов в открытой битве, нежели отсрочить неизбежное в подковерной борьбе и интригах.
Согласно уставу, переизбрание главы партии происходило каждый год. В связи с отсутствием достойной оппозиции внутри партии на протяжении одиннадцати лет переизбрание больше напоминало формальность, нежели реальную схватку. Ноябрь 1990 года стал исключением.
Во вторник, 6 ноября 1990 года Маргарет встретилась с председателем «Комитета 1922» Кранли Онслоу, чтобы оговорить дату первого тура голосования. До второго – она верила – дело не дойдет. Мэгги предложила назначить день выборов на 20 ноября. Она видела себя Наполеоном, считая, что политических оппонентов легче будет разбить стремительной атакой, не дожидаясь, пока они соберутся с мыслями и сплотят свои ряды.
– Это было бесстыдным джерримэндерингом[609], разработанным Тэтчер и мистером Онслоу с одной-единственной целью – как можно больше обезопасить ее положение, – воскликнул политический журналист Алан Уоткинс, услышав о результате совещания.[610]
Однако действительно ли Маргарет укрепила собственные позиции, назначив дату на 20 ноября? Скорее всего, нет. Сам Онслоу был «глубоко ошеломлен»[611] выбором премьер-министра: 20 ноября она должна была присутствовать в Париже на Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе. Сама Мэгги не видела в этом ничего опасного, скорее даже наоборот. «Пусть консерваторы поймут, что имеют дело не просто с лидером партии, а с государственным деятелем международного масштаба», – рассуждала Тэтчер. Она забыла, как трудно выигрывать битвы, не присутствуя лично на месте событий.
Не менее интересно складывалась ситуация и с выбором остальных кандидатов. Кто же станет тем человеком, который осмелится бросить вызов всесильному премьер-министру? Джеффри Хоув? А может быть, Найджел Лоусон? Способны ли они были одержать над ней победу, возглавить консерваторов и, самое главное, сохранить партию у власти? Вряд ли. Оппозиционеры от тори считали, что на такое способен только один человек – Майкл Хезелтайн. Три года возглавлявший Министерство обороны в правительстве Тэтчер, Майкл добровольно подал в отставку 7 января 1986 года, став первым серьезным оппонентом «железной» Маргарет.
Тэтчер с открытым забралом смотрела на своего возможного противника, нисколько не сомневаясь в предстоящей победе.
– Майкл не командный игрок и уж тем более не капитан команды, – успокаивала она себя и своих соратников.[612]
В отличие от своего визави Хезелтайн был настроен менее решительно.
– В моем пистолете только одна пуля, и я не могу промахнуться, – признался он одному из своих друзей.[613]
