ее голова оказалась у незнакомца на груди. Она спала сном совершенно измотанного человека, согнувшись в три погибели, ее рука бессильно свисала с кровати. Парень по-прежнему спал, но его рука накрывала голову Лауры, а пальцы собственническим жестом запутались в том, что раньше было аккуратным пучком прически.
Куки нахмурилась. Если этот шельмец посмеет хоть как-то скомпрометировать ее молодую хозяйку, она без колебаний обрушит свой тазик ему на голову и оставит его спать вечным сном.
Но когда она осторожно подошла поближе, все ее страхи тут же развеялись. С закрытыми глазами и приоткрытыми ртами, они оба выглядели невинно, как беззубые малыши.
Куки осторожно потрясла Лауру за плечо. Девушка выпрямилась в кресле, непослушный локон упал ей на глаза.
— О Боже, я не должна была засыпать. Он умер, да?
— Не глупи. Конечно, он не умер! Посмотри, от твоей заботы у него даже появился цвет на лице.
Лаура украдкой глянула на своего пациента. Куки говорила правду. Его дыхание было ровным, а щеки потеряли призрачную бледность.
Куки со знанием дела кивнула.
— Все, что ему сейчас нужно, это, чтобы его как следует отскребли.
— Я сделаю это, — на автомате сказала Лаура и потянулась к тазику.
Куки отдернула таз и потрясенно глянула на нее.
— Лучше не надо, девочка. Я и так поступила нехорошо, позволив тебе ухаживать за ним всю ночь. Если я позволю тебе его помыть, леди Элеонора точно перевернется в гробу. — Она ткнула пальцем в постель. — Я уже почти 40 лет жена одного старого козла и могу сказать, что у этого щеголя нет ничего, что не видела бы раньше такая старуха, как я.
И словно желая подтвердить собственные слова, Куки приподняла одеяло, загораживая его собой, и заглянула под него. Поскольку на незнакомце по-прежнему были все те же самые обтягивающие брюки из оленьей кожи, Лаура не представляла, отчего морщинистые щеки служанки залились румянцем.
С трудом переглотнув, Куки опустила одеяло.
— Старая Куки иногда болтает в спешке всякую ерунду, но ты не бери в голову, девочка. — Поймав Лауру за руку, она потащила ее к двери, при каждом шаге выплескивая воду из таза. — Я приготовила тебе на кухне горячую ванну. Приведи себя в порядок, а я пока поухаживаю за твоим джентльменом.
И прежде чем еще не до конца проснувшаяся Лаура смогла оформить свой протест в слова, Куки, мягко, но решительно, закрыла дверь перед ее носом.
Должно быть, он умер.
Иначе как объяснить быстрое, но обезличенное ощущение женских рук на своем теле? Может быть, он и не помнил своего имени, но зато он отлично помнил женские руки, которые словно были созданы для того, чтобы доставлять удовольствие: они проводили по его коже с дразнящей грациозностью; обхватывали его налитую возбуждением плоть тисками наслаждения; вонзали свои безупречные ноготки в его спину, когда ритм его бедер подводил к безумному экстазу женщину под его телом.
Он испытывал на себе бесчисленные варианты изощренной ласки, которыми пользовалось несметное количество женщин, что были в его жизни, но никто никогда не обращался с ним с таким небрежным равнодушием. Эти руки мыли и раздевали его, но не были ни грубыми, ни нежными. Они просто решительно делали свою работу.
Из всего этого он мог сделать только один вывод. Должно быть, его готовили к похоронам.
Он попытался закричать, но язык, как и остальные члены, словно превратился в камень и ему не повиновался. А окончательным оскорблением было то, что, когда эти равнодушные руки стянули с него брюки, их хозяйка восхищенно присвистнула, и ее свист сильно смахивал на пастуший.
— Мама всегда говорила мне, что богатые щедро одарены, но я думала, что она говорила о золоте. — Хихикая, она наклонилась к нему, и похлопала по голове, словно он был слюнявой болонкой. — Может, ты и избежал виселицы, парень, но ты и так уже хорошо увешан.
Через несколько минут, казавшихся бесконечными, омовение было закончено, и на него натянули нечто мягкое и теплое. Он внутренне содрогнулся, решив, что его обрядили в саван. Его мучительница насвистывала что-то немелодичное и похоронное, суетливо перестилая постель. Дверь со щелчком закрылась. Свист замолк.
Некоторое время, показавшееся ему вечностью, он был в полном одиночестве.
Потом дверь снова открылась, причем так медленно и с таким скрипом, что по его позвоночнику прошла волна ледяного озноба.
За ним пришел сам Дьявол.
Несмотря на то, что их встреча была давно ожидаема, он всегда думал, что встретится с дьяволом лицом к лицу на каком-нибудь задымленном поле битвы, а совсем не мертвым в чужой постели. Тот ведь даже не стал соблюдать приличия, обязывающие его приходить одному. Вместо этого старый прохвост взял с собой легион демонов, которые привязали его к кровати и уже нависали над его беспомощным телом.
Один из них схватил его за большой палец ноги и стал терзать сустав зубами, пока другой носился по его ногам вниз и вверх в ликующем безумии. Он, может быть, и вынес бы эту пытку, если бы третий демон не прыгнул ему между ног и не воткнул острые, как иглы, когти ему в самое уязвимое место.
Его глаза резко раскрылись. Он попытался поднять пульсирующую от боли голову и стал всматриваться в туман, застилающий глаза. Оказалось, что кровать заполняли все-таки не демоны, а крысы. Но этот удар по его истерзанным нервам не шел ни в какое сравнение с шоком, который он испытал, обнаружив, что дьявол оказался не краснолицым джентльменом с рожками и заостренным хвостом, а голубоглазой озорницей с золотыми волосами, которая свесилась с балдахина вниз головой и смотрела ему прямо в лицо.
Даже не задумываясь о цене, которую потом придется заплатить за это его больной голове, он подскочил на кровати и завопил во всю мощь своих легких.
Лаура нежилась в бадье горячей воды, что стояла в уголке кухни и была отгорожена занавеской, когда разразился настоящий ад.
Минуту назад она лежала в полудреме, закрыв глаза и откинув голову на край бадьи; и вот она уже стоит в бадье совершенно голая, с нее потоками стекает вода, а все мускулы напряжены до предела.
Мужской вопль, наполнивший все вокруг, был непривычен для ее ушей, но режущий уши визг она узнала бы где угодно.
— Лотти! — выдохнула она, ее глаза расширились от испуга.
Возможно, Довер был прав, и незнакомец убьет их всех. Безусловно, разорванные ноздри были единственным и просто страшным объяснением этому ужасающему визгу Лотти. К шуму и гаму присоединился еще один голос. Лаура высунула голову из-за занавески как раз вовремя, чтобы увидеть, как Довер проносится мимо нее с вилами в руке и непрерывным потоком ругательств.
Лаура запаниковала еще сильнее. Если она как можно скорее не поднимется наверх, их гость может оказаться не единственным убийцей.
У нее не было времени вытираться и надевать чистое белье, сложенное аккуратной горкой на скамье около бадьи. Она выпрыгнула из воды, ударившись лбом об медный чайник, свисающий с потолка и дернувшись от боли, после чего схватила чистое платье и через голову накинула его на себя. Розовый муслин сразу прилип к влажной коже. Потратив время только на то, чтобы убедиться, что платье закрывает все самое важное, она выпуталась из занавески и босиком пролетела через холл к лестнице на второй этаж, оставляя за собой на полу водяные брызги.
Лаура была уже на полпути на второй этаж, когда адская какофония прекратилась так же резко, как и началась. Она замерла на месте, схватившись за перила.
— Боже мой! — мелькнуло у нее в голове. — Должно быть, он убил Лотти! Как еще можно объяснить эту ужасную тишину, которая накрывает весь дом?
От ужаса она замедлила шаги и уже еле волокла ноги, когда приблизилась к распахнутой двери, ведущей в комнату леди Элеоноры. Она заглянула внутрь комнаты, наполовину ожидая увидеть, что потертый ковер усыпан золотыми локонами и окровавленными кусками плоти.
