понадобились лепестки дикой розы, чтобы украсить силлабаб, которым Куки планировала удивить его во время свадебного завтрака. Он покачал головой, поражаясь тому, какой замысловатой и сбивающей с толку может быть женская логика.
Оставив окно приоткрытым, он опустился на стул и натянул брюки, ни разу не взглянув в зеркало на туалетном столике. Он идиот, если думает, что сможет найти себя в этой холодной и полированной поверхности. Его бы вполне устроило, даже если бы он оказался лишь наполовину тем, чье отражение он видел в любящих глазах Лауры. Больше не имело значения, кем он был до того, как потерял память. Все, что имело значение сейчас, это кем он станет сегодня — мужем Лауре и отцом ее детям.
Он потянулся за рубашкой, и маленькая пушистая головка ткнулась ему в лодыжку. Маленькая желтая кошечка обвилась вокруг его ноги, а басовитое мурлыканье делало ее похожей на тигрицу в миниатюре.
Николас сгреб кошечку рукой и прижал к голой груди роскошное тепленькое тельце.
— Ты же знаешь, что я не смогу устоять, ненасытная ты хитрюшка, но должен тебя предупредить, что это последнее утро, когда я полностью твой.
Раздался громкий стук в дверь.
— Входите, Куки, — крикнул он. — Я еще не одет.
Куки просунула голову в дверь, краснея от смущения под своим чепцом.
— Постыдились бы так дразнить пожилую женщину, м-р Ник. Если бы из одежды на вас оказалась только эта ваша улыбочка, боюсь, мое бедное старое сердце могло бы этого не перенести.
— Держу пари, ваше бедное старое сердце гораздо сильнее, чем вы готовы признать. А это что? — спросил он, оглядывая аккуратную стопку предметов одежды в ее руках. — Я ожидал, что это будет поднос с оладушками.
— Я не все свое время проводила с платьем мисс Лауры, знаете ли. — Она протянула ему свое подношение, застенчиво склонив голову.
Он взял одежду и обнаружил, что она состоит из короткого элегантного фрака темно-синего испанского сукна и пары брюк буйволиного цвета.
— Куки, неужели это сделали вы? — пробормотал он, проводя рукой по ее старательным стежкам. — Кажется, я не видел свадебного костюма красивее, чем этот.
Она отмела его похвалу.
— Просто немного старого полотна, которое я нашла на чердаке. Я хочу, чтобы сегодня моя девочка гордилась вами, когда вы встанете рядом с нею под любопытными взглядами этих деревенских. — Она обеспокоено глянула на его бедра. — Я надеюсь, брюки вам впору. Я ведь только предполагала ваш размер.
Николас медленно поднял голову и, невинно моргая, встретился с ней взглядом.
Вспыхнув, Куки попятилась к двери и погрозила ему пальцем.
— Снова за старое, бесстыдник! Поумерьте свои нечестивые мысли, или я побегу прямо к мисс Лауре и скажу, что вы не можете жениться на ней, поскольку сходите с ума по мне.
Николас откинул голову и громко захохотал.
— А потом Лаура подерется с Довером за его вилы, и мы вернемся как раз туда, откуда начали. — По лицу Куки прошла тень, и он спустился на землю.
— От Довера нет никаких известий?
Она попыталась храбро улыбнуться.
— Не напоминайте о моем старом безбожнике. Он на все способен ради того, чтобы не переступать порога церкви. Вот увидите — он примчится, как только учует запах ветчины со свадебного завтрака.
Лаура наклонила голову и задержала дыхание, пока Лотти украшала ее голову венком из бутонов роз. Потом она выпрямилась, поймав свое отражение в напольном зеркале, которое Джордж притащил с чердака. Несмотря на то, что ее волосы были собраны в свободный пук на затылке, ее лицо обрамляли блестящие локоны, уложенные при помощи обжигающе горячих щипцов для завивки и слезинок нетерпения.
Все уколы булавками, которые она стерпела за последние две недели, явно того стоили. Платье с высокой талией идеально подходило ей по фигуре, рукава с буфами, отороченные брюссельскими кружевами, открывали ее тонкие руки. На ногах у нее были изящные крошечные туфельки с завязками из атласных лент кремового цвета.
Лаура чувствовала себя не невестой. Она чувствовала себя принцессой.
— Лотти, пощипли мне немного щеки, а то они слишком бледные. И проверь, наготове ли нюхательная соль, на случай, если я упаду в обморок во время церемонии. — Лаура обняла себя за плечи, пытаясь успокоить сосание под ложечкой. — Я раньше не представляла, что можно быть такой счастливой и напуганной одновременно.
— У тебя есть все права быть счастливой, — твердо сказала Лотти, сильно ущипнув ее за правую щеку. — Через два дня тебе исполнится двадцать один, и Арден Менор станет твоим навсегда.
Лаура глянула на младшую сестру так, словно у нее выросла вторая голова. Она забыла не только о своем дне рождения, она уже почти запамятовала, по какой причине она притащила Николаса в поместье. С того дня ставки поднялись намного выше. Сейчас она уже понимала, что эта разрушающаяся груда кирпичей, неважно насколько ею любимая, уже не будет для нее домом без Николаса.
Она подыскивала слова, чтобы объяснить это Лотти, когда в дверях появился Джордж с красным от страданий лицом.
— Лаура! Куки перекрахмалила мой воротник, и он колет мне уши!
— Не верти головой, Джордж, — предупредила его Лаура. — А то выколешь себе глаз. — Она повернулась к сестре и коротко, но сильно обняла Лотти. — Думаю, нет необходимости объяснять тебе насчет моего счастья. Когда-нибудь ты сама все поймешь.
— И ты когда-нибудь тоже, — прошептала Лотти, уныло провожая взглядом смеющуюся Лауру, вместе с Джорджем уходящую из комнаты.
На свадьбу Лауры пришел посмотреть весь Арден.
Пока Бетси и Алиса Богворт изящно прикладывали к глазам платочки, отвергнутые Лаурой потенциальные женихи звучно сморкались в свои. Прошел слух, что Том Дилмор даже помылся по такому случаю, хотя пожилая вдова, сидящая рядом с ним, все равно зажимала нос. Прихожане ахнули, когда появился Уэсли Трамбл, он был чисто выбрит, за исключением пучков волос, которые торчали у него из ушей. И хотя была только половина десятого утра, пьяный Абель Грантем уже рассказал всем, кто хотел слушать, как он спрыгнул со своего осла, чтобы спасти маленькую Лауру, когда она упала в ясли во время самодеятельного рождественского спектакля. Его сын Тули успел заснуть еще до начала церемонии и сейчас похрапывал, сложив руки на своем необъятном животе, без сомнения приберегая силы для свадебного завтрака, который должен был быть устроен после бракосочетания.
Куки сидела на своем месте на церковной скамье в полном одиночестве. Ее красивая шляпка была утыкана перьями, выдернутыми у одного из цыплят, которых она зарезала сегодня утром. Джордж стоял рядом с Николасом, вытянувшись в струнку, с пышным шейным платком и стоячим накрахмаленным воротником он выглядел на все четырнадцать. Лотти стояла около Лауры и до побеления пальцев сжимала в руках букет дельфиниумов и лилий.
Но Лаура смотрела только на Николаса. И хотя они оба стояли лицом к алтарю, она искоса поглядывала на него из-под полуопущенных ресниц, обращая внимание на то, чего раньше никогда не замечала — небольшие морщинки по обеим сторонам рта, которые были заметны, даже когда он не улыбался; то, какими упрямыми волнами ложатся сзади его волосы, крошечный порез на шее, там, где он порезался при бритье. Прошлой ночью она касалась его шеи своим ртом и пробовала на вкус податливую кожу, пока его красивые ловкие пальцы трогали ее в тех местах, где она даже сама не смела к себе прикасаться. И все равно, сегодня он выглядел для нее незнакомцем больше, чем когда-либо.
Преподобный Тилсбури бубнил под нос молитвы из требника, его голос едва доходил до нее сквозь церковный гул.
Пока этот голос внезапно не стал глубоким, привлекая внимание к каждому слову.
