Он уже собирался уйти, как вдруг печальный вздох приковал его ноги к полу. Несмотря на то, что у нее на коленях лежала раскрытая книга, она задумчиво смотрела на огонь. Стерлинг наблюдал за ней, отмечая изменения, которые ускользали от него в бархатном полумраке постели. С ее щек исчез яркий румянец, а глубокие карие глаза больше не искрились смехом, они были накрыты вуалью одиночества.
Она рискнула всем, в том числе своим сердцем, чтобы спасти от разрушения свой дом и семью. А он все равно оторвал ее и от того, и от другого, даже не позволив посмотреть на них в последний раз.
Старый герцог заказал для комнаты солнечных ванн всевозможные экзотические цветы, но они редко цвели, поскольку нуждались в тепле и солнечном свете, а как раз этими двумя вещами не мог их обеспечить холодный и продуваемый сквозняками зал. Цветы, в конце концов, погибали, и единственным, кто оплакивал их, оказывался Стерлинг.
Должно быть, он произвел какой-то еле заметный шум, поскольку Цербер поднял голову и удивленно посмотрел на него. Прижав палец к губам, Стерлинг медленно отступил из комнаты.
Он добрался до кабинета, впервые за эти дни воодушевившись исполненной смыслом целью. Написав довольно длинную записку, он вызвал звонком Адисона.
Как и всегда, слуга появился мгновенно, вынырнув словно из-под земли.
— Вы звонили, ваша светлость?
Стерлинг вручил ему послание.
— Мне нужно, чтобы маркиз Джиллингем получил это как можно скорее.
— Очень хорошо, ваша светлость. Что-нибудь еще?
Стерлинг откинулся на спинку кресла и невольно улыбнулся.
— Можете выдать слугам щедрую премию. Боюсь, им придется ее как следует отработать.
К концу второй недели проживания Лауры в Девонбрук Холле, она уже так отчаянно нуждалась в компании, что начала бродить по портретной галерее в западном крыле, ища сходство в лицах предков Стерлинга, изображенных на портретах. Она развлекала саму себя, наделяя именами наиболее колоритных из них и придумывая истории их жизней. Она решила, что ухмыляющийся тип в камзоле и брыжах был Задирой Персивалем, любимым наперсником самой первой герцогини Девонбрук. А рыжебородый и румяный воин в кольчуге — никто иной, как Кровавый Борис, защитник несправедливо осужденных. А жизнерадостная стерва с непокорным взглядом? Наверняка, это Безумная Мэри Харлоу, которая убила своего бесчувственного мужа, поймав его в постели с замужней любовницей, острой на язык потаскушкой по имени Элизабет.
Лаура вздохнула и сделала еще один круг по галерее. Даже портрет старого Гренвила Харлоу потерял свою власть устрашения. Она уже едва ли не предпочитала столкнуться с призраком старого герцога, вместо ныне живущего.
Она склонилась, разглядывая маленький портрет на стене, который едва не пропустила. На нем было изображено застывшее и неулыбчивое подобие светловолосого мальчика, не старше одиннадцати или двенадцати лет. Он стоял, вытянувшись в струнку, а его глаза смотрели с настороженным цинизмом, странным для ребенка
Лаура коснулась пальцем его щеки, но не смогла найти даже намека на ямочку, которую так любила. Здесь ей уже не было необходимости что-то придумывать. Она знала его историю. Его бросили те, кого он сильнее всего любил. Он оказался в полной власти старого деспота, желавшего сотворить его по своему образу и подобию. Его предала женщина, которой он доверял больше всего на свете. Лаура медленно опустила руку. Может ли она винить его в том, что он больше не верит в возможность быть в итоге счастливым?
Она опустила голову и отвернулась от портрета, но в этот момент тишину разорвал дикий собачий лай. Ему аккомпанировали голоса на повышенных тонах и обжигающий поток ругани, милостиво тонущий в сильном акценте кокни, после чего раздался пронзительный вопль.
Лаура вскинула голову. Решив, что, наверное, совсем сошла с ума, она подобрала юбки и рванулась с места.
Она уже почти добралась до лестничной площадки, когда из северного крыла появилась Диана, ее обычно безупречно причесанные волосы сейчас были уложены только с одной стороны.
— Что за ужасная какофония? Такое впечатление, что кто-то издевается над кошкой!
Вместо ответа Лаура пролетела вниз мимо нее. Она не стала ждать, пока потрясенный лакей откроет дверь, поэтому сама схватилась за ручку и толкнула ее.
— Лаура!
Пока Адисон, побагровев от усилий, с трудом удерживал рвущихся вперед псов, золотоволосая малышка рванулась в объятия Лауры. Затянутая тканью корзинка у нее на локте, могла бы показаться совершенно безобидной, если бы не свисающие из нее разноцветные помахивающие хвостики, которые и стали причиной собачьей ярости.
— Лотти! О, Лотти, это действительно ты? — Адисон передал собак двум дородным лакеям, а Лаура спрятала лицо в волосах сестры, глубоко вдыхая их детский аромат.
— Конечно, это она, — сказал кто-то за спиной Лотти. — Ты знаешь еще кого-то, кто мог бы устроить такой гвалт только по причине того, что один из этих милых песиков по ошибке принял ее корзину с котятами за еду для пикника?
Лаура подняла голову и увидела младшего брата, который лениво прислонился к двери красивого экипажа, что стоял около входа в особняк, и чей шейный платок был завязан просто безупречно.
— Джордж Фарли! — воскликнула Лаура. — Кажется, ты вырос на целый дюйм с тех пор, как я видела тебя в последний раз!
— На полдюйма, — признал тот. Вырываясь и закатывая глаза, он позволил ей обнять себя и расцеловать. — Осторожнее, не уколись об мои баки, — предупредил он. — Их только два, но они очень колючие.
— Если спросить меня, которого никто не спрашивает, — прорычал еще кто-то, — то я до сих пор считаю, что мы должны вернуть наши задницы обратно в Арден. Твоя сестра теперь леди и слишком утонченная для таких как мы.
Лаура обернулась и увидела Довера, который смотрел на нее, притворно насупив брови.
— Иди сюда, старый ворчливый грубиян, — сказала она, — и поцелуй эту утонченную леди.
Он чмокнул ее в щечку, а она сжала его узловатые пальцы, с радостью заметив, что синяки на его лице уже почти прошли.
Куки же выходила из экипажа в сопровождении самого маркиза Джиллингема. Страусиные перья, украшающие ее новую шляпку, величественно покачивались на ветру. Лаура спрятала лицо на ее необъятном плече, и у нее перехватило горло, не дав ей произнести ни единого приветственного слова.
— Иди сюда, моя овечка, — стала утешать ее Куки, поглаживая по волосам. — Куки теперь с тобой. И все будет хорошо.
Даже понимая, что это лишь утешение, Лаура почувствовала, что слова Куки придают ей мужества, и проглотила ком в горле. Она оглядела их сияющие лица.
— Я не понимаю. Почему вы все не в Ардене? Что вы делаете здесь, в Лондоне?
Куки кокетливо посмотрела на маркиза.
— Так ведь твой муж послал за нами этого красивого молодого джентльмена.
Тейн поднес к губам ее руку.
— Это было для меня удовольствием. Не каждый день мне доводится путешествовать с женщиной, которая может свернуть шею цыпленку голыми руками.
Куки захихикала и ущипнула его за щечку.
— Будь я на несколько лет помоложе, вы бы узнали, что я могу проделывать с ними не только это.
Довер закатил глаза.
— Не обращайте на нее внимания. Она просто бессовестно кокетничает.
— Как и он, — пробормотала Диана, сразу заработав многозначительный взгляд от Тейна.
Лаура все еще не могла придти в себя от шока.
— Стерлинг послал за вами? Но почему он мне ничего не сказал?
