Он долго молчал.
— Увезу ее подальше отсюда. Так далеко, что она больше не сможет причинить вред никому из тех, кат я… — Он осекся, до боли сжав руку Порции. — Вообще никому, — осипшим от волнения голосом добавил Джулиан.
Внезапно почувствовав себя одной из тех хрупких дрезденских пастушек, фарфоровыми фигурками которых она обожала играть в детстве, Порция раздраженно выдернула руку.
— Если не возражаете, джентльмены, я, пожалуй, пойду предупрежу сестру, что завтра рано утром отправляюсь на несколько дней погостить в загородном поместье, где кишмя кишат кровососы.
Подождав, пока за ней с грохотом захлопнется дверь, Эйдриан молча покачал головой. На его красивом лице растерянность боролась со злостью.
— Какого черта?! — взорвался он. — Что за игру ты затеял на этот раз, Джулс? Иной раз я просто тебя не понимаю! Что тебе мешает раз и навсегда покончить с этой тварью?
Джулиан повернулся к брату, темные глаза полыхнули гневом.
— Не понимаешь? А что тебе мешает покончить со мной?! — Резко повернувшись на каблуках, он направился к двери.
— Стой! Куда ты собрался? — преградив ему дорогу, спросил Эйдриан.
— Куда угодно — лишь бы не оставаться в этом доме! — коротко рявкнул Джулиан.
Набычившись, братья сверлили друг друга разъяренными взглядами. Джулиан, конечно, догадывался, что старший брат недоволен, но по лицу его было ясно, что он не намерен отступать. Стоя нос к носу, они смахивали на двух псов, готовых вцепиться друг другу в глотку.
— Ты считаешь, это разумно?
— Не знаю, — буркнул Джулиан. — Зависит от того, кем ты меня считаешь — гостем или пленником в этом доме.
Убедившись, что младший брат настроен решительно, Эйдриан тяжело вздохнул, потом нерешительно отступил в сторону, давая понять, что тот волен идти на все четыре стороны.
Глава 11
Джулиан бродил по многолюдным улицам Лондона с таким видом, будто этот город и эта ночь принадлежат ему одному — прохожие, которым случалось столкнуться с ним взглядом, похолодев, спешили убраться с его дороги. Кое-кто инстинктивно чувствовал что-то зловещее, другие, с первого взгляда угадав в нем человека, от рождения наделенного властью и могуществом, по собственному опыту знали, что благоразумнее не дразнить того, кто привык рыскать по ночам с грацией опасного хищника.
Выскочивший из-за угла Треднидл-стрит изможденный клерк, не заметив проходившего Джулиана, случайно толкнул его плечом и побледнел до синевы, когда Джулиан глухо зарычал. Вскоре толпы на улицах стали понемногу редеть. Джулиан понимал, что должен радоваться этому, но внезапно на сердце у него стало тяжело. Все эти люди спешили домой — их ждал уютный огонь в камине и объятия тех, кого они любили. Одна мысль об этом приводила Джулиана в бешенство. Даже Катберт, который иной раз своей непроходимой тупостью доводил его до отчаяния, и тот оставил его, уныло подумал Джулиан. Записка, которую он отправил с лакеем своему приятелю, вернулась обратно — восковая печать на ней осталась нетронутой.
Джулиан свободно бродил по обезлюдевшим улицам… но почему-то у него было такое ощущение, что он волочит за собой тяжелые цепи, приковывающие его к склепу. Проклятие Дювалье до сих пор преследовало его…
«Ты разочаровал меня, Джулс. Признаюсь, я ожидал от тебя большего. Ты не хочешь оставаться вампиром, пусть так, но ведь ты уже перестал быть человеком».
Дювалье ошибался. Он был и человеком и вампиром одновременно… и это было его проклятием, поскольку его мучил голод, свойственный им обоим, и оттого еще более мучительный. Голод, вызванный зияющей дырой, оставшейся в том месте, где некогда жила его душа, и неизменно просыпавшийся и властно заявлявший о себе всякий раз, как он смотрел на Порцию, ласкал ее шелковистую кожу, упивался запретной сладостью ее губ.
Представив, как ликовал бы Дювалье, узнав, что после всех этих лет он по-прежнему жаждет не только ее тела, но и крови, Джулиан помрачнел.
Неожиданно кто-то резко толкнул его в спину. Джулиан резко обернулся, машинально оскалив зубы.
Перед ним стояла незнакомая молоденькая женщина, ее хорошенькое личико, веснушчатое, словно перепелиное яйцо, окруженное всклокоченной копной темно-рыжих волос, казалось смущенным.
— Простите, папаша, не хотела. Маманя вечно мне плешь проедает — мол, такая неуклюжая, вечно в собственных ногах путаешься.
Несмотря на старый, поношенный плащ, девушка явно старательно прихорашивалась, выходя из дома — ярко нарумянила щеки дешевой помадой и даже воткнула в волосы увядший пучок анютиных глазок.
— Ничего страшного, мисс, — коротко буркнул Джулиан. — Я сам виноват.
Он уже повернулся, чтобы уйти, но девушка развязно ухватила его за локоть»
— Холодная ночка сегодня выдалась, верно, сэр? — кокетливо проворковала она. — Я тут подумала… может, вы ищете кого-нибудь, чтобы согреть холодную постель? Повеселее да помягче, чем горячий кирпич? — ткнув Джулиана локтем в бок, подмигнула она.
Явно намекает, что не прочь войти с ним, подумал Джулиан, окинув ее взглядом. Девушка кокетливо склоняла набок рыжеволосую головку, глаза ее призывно блестели. Приняла его за джентльмена, с горечью решил он; И верно, откуда бедняжке знать, что перед ней чудовище…
Казалось бы, что ему мешает принять ее предложение… отвести ее в какую-нибудь дешевую, но приличную гостиницу, чтобы там овладеть бедняжкой на штопаных-перештопаных, но чистых простынях? Сначала он убаюкает ее теми же ласковыми словами, которые у Порции не вызывают ничего, кроме насмешки, а после насытится ею… тем способом, который сочтет предпочтительнее. А к тому времени как он с его опытностью в подобных делах сотрет из ее памяти всякое воспоминание о грязных, потных, жадных руках, которые лапали ее до него, она уже так растает, что не возьмет с него ни гроша.
Зато… Почему-то Джулиан не мог избавиться от предчувствия, что интрижка с этой девушкой может выйти ему боком.
Подавив запоздалый приступ разочарования, он выудил из кармана мелкую монетку и сунул ей в руку.
— Возьми-ка это и беги домой, слышишь? Разведи камин пожарче, вот и согреешься.
Вежливо приподняв шляпу, Джулиан поспешно перешел на другую сторону улицы, где была мясная лавка. Дюжий мясник уже гремел ключами» собираясь запереть ее на ночь.
Порция лихорадочно огляделась. Она снова оказалась в склепе.
Мерзкий, пробирающий до костей запах сырой земли и вонь гниения заполнили ее ноздри. Не будь рядом с ней Джулиана, от ужаса она наверняка лишилась бы чувств. Она так дрожала, что упал абы, не обними он ее за плечи своими сильными руками. Джулиан уже успел разорвать веревки, которыми перед уходом связал ее Дювалье, и вытащил у нее изо рта кляп. Склонившись над ней, он крепко растирал ее онемевшие запястья, чтобы восстановить кровообращение.
— Почему Дювалье вздумалось говорить мне все эти ужасные вещи? — Порция, обхватив себя дрожащими руками, со стоном уронила голову ему на грудь. — Почему он сказал, что… ты убьешь меня?!
Джулиан осторожно отодвинулся. Потом помог девушке встать и подвел ее к стене, старательно прикрываясь локтем, чтобы свет от горевших повсюду факелов не попал ему на лицо.
— Дювалье не врал! — рявкнул он наконец. — Проклятие… неужели не понимаешь?! Держись от меня подальше, черт возьми, если тебе дорога жизнь!
Несмотря на испуг, Порция инстинктивно придвинулась к нему.
— Но почему? — растерянно пробормотала она. — Почему я должна верить тому, что говорит это
