холодом.
Один из сидевших позади них, видимо, устав прислушиваться к их разговору, вытянул шею.
— Вы об Уоллингфорде? — не утерпел он. — Ходят слухи, что бедняга окончательно спятил. Бормочет о каких-то кровососах, которые бродят по улицам Лондона, представляете? Рехнулся, не иначе! Говорят, его пришлось отправить в Бедлам, иначе натворил бы он тут дел!
Ларкин с Джулианом обменялись многозначительным взглядом. Оба с трудом скрывали удовлетворение на редкость колючих роз, который ты предусмотрительно велел посадить под ее окном… — Скривившись, Джулиан машинально потер бок, еще саднившие царапины живо напомнили ему о предпринятой им попытке.
— Ну разве не ты вечно твердил, что есть вещи, которые стоят того, чтобы их ждать?
Джулиан, вполне возможно, не согласился бы с братом, но как раз в этот момент двери церкви распахнулись, и у него перехватило дыхание — давным-давно забытое ощущение, которое до сих пор казалось ему чудом.
Но еще большим чудом ему казалась стоявшая сейчас в дверях женщина, женщина, благодаря которой все его мечты стали явью.
Он стоял в церкви — уже не отверженный ни Богом, ни людьми, потому что его семья вновь приняла его, а Господь простил ему его грехи. Солнечный свет, струившийся сквозь витражные стекла церкви, ласково согревал ему лицо, играл на шелковистых кудрях Порции, мерцал, скрываясь в узорах тяжелых складок брюссельских кружев, украшавших ее подвенечное платье, словно рассыпавшиеся брызги дождя.
Благодаря ей он теперь может спать по ночам и просыпаться с рассветом. Может кривиться при виде непрожаренного мяса и приказывать, чтобы поданный ему ростбиф вернули на кухню и поджарили до хрустящей корочки. Может сидеть, держа на коленях племянницу, и давать ей первые уроки игры на фортепьяно. Единственное, что у него осталось от вампира, — это ненасытный голод, который ему внушала эта женщина.
Она улыбнулась ему — ее голубые глаза сияли любовью и нежностью. Изящную шейку девушки окутывал белый газовый шарф, а венок из розовых бутонов делал ее похожей на ангела.
Он окинул любящим взглядом её тонкую фигурку. Она еще не носила под сердцем его ребенка, однако Джулиан дал себе слово, что непременно займется этим — начиная прямо с нынешней ночи.
Конечно, неплохо было бы дождаться, пока епископ благословит их союз, однако он был так счастлив, что это было свыше его сил. Оставив Эйдриана с Катбертом удивленно переглядываться, Джулиан бросился по проходу между скамьями туда, где стояла его невеста, не обращая внимания на поднявшийся возмущенный ропот приглашенных.
Подхватив Порцию на руки, он закружил ее, и ее веселый смех отдался в его душе, словно нежный перезвон серебряных колокольчиков.
— Ну-ну, мистер Кейн! Неужели вы решитесь поцеловать невесту до того, как дадите клятву любить и лелеять ее вечно?
Джулиан смотрел на нее и не мог наглядеться. В трепещущем свете горящих свечей она казалась ему прекрасной, но он и представить себе не мог, как она красива, пока не увидел ее при солнечном свете.
— Всю жизнь — до конца моих дней, — поклялся он. — Я уже говорил тебе, что — вампир я или человек — я всегда буду любить тебя! — Нагнувшись, он благоговейно коснулся губами ее лба. — Моя сладкая… любимая. Мой прекрасный ангел…
Порция отодвинулась. Глаза ее угрожающе сузились.
— Только попробуй сказать «Прунелла»! И тогда наша совместная жизнь покажется тебе вечностью!
— Моя сладкая… любимая. Мой прекрасный ангел… — Джулиан, слегка щелкнув ее по носу, прижался губами к ее губам. — Моя Ясноглазка!
Примечания
1
Уайтчепел — квартал в восточной части Лондона, населенный преимущественно беднотой. — Здесь и далее примеч. пер.
2
Вестон — один из известнейших портных XIX века.
3
Гаррота — шнур для удушения.
4
Лукреция Борджа — внебрачная дочь папы римского Александра VI Борджа, чье имя стало символом сексуальной распущенности и полной беспринципности.
5
Позволь им, Господи, от смерти перейти к жизни (лат.).
6
Вдовий мысок (вдовья гора) — волосы, растущие треугольным выступом на лбу (примета, якобы предвещающая раннее вдовство).
7
Перевод Ю. Вронского.
