следы байронической красоты, которую она слишком хорошо помнила. Правда, сам Байрон, став жертвой лихорадки и собственных пороков, к этому времени вот уже два года кормил червей в Ноттингемшире, в фамильном склепе. А вот Джулиан благодаря инициировавшему его вампиру навсегда остался в расцвете молодости и мужской красоты.
Снегопад наконец прекратился. В тусклом свете уличных фонарей лицо Джулиана странным образом изменилось — глаза утратили свой тусклый мертвенный блеск, под высокими скулами залегли зловещие тени.
— Куда ты меня тащишь? — возмутилась Порция.
— Ищу твою карету.
— Я приехала в наемном экипаже. Кучер уехал — сказал, что оставаться в этом районе, да еще после наступления темноты, опасно и он, мол, не хочет рисковать.
— Рад слышать, что хоть у кучера хватило ума это сообразить.
— Можешь оскорблять меня, если хочешь, но я не уйду!
— Тогда я сам отведу тебя домой, — отрывисто бросил он.
Порция, вонзив в снег оба каблука, резко остановилась. Джулиану волей-неволей пришлось сделать то же самое.
— Нет, ты этого не сделаешь!
Дернув девушку за руку, Джулиан повернул ее лицом к себе.
— Это еще почему?
Она открыла было рот, чтобы ответить, но потом передумала.
Джулиан вскинул руку.
— Подожди! Позволь, я угадаю, хорошо? Кажется, понял — двери дома моего брата закрыты передо мной навсегда, так? Что ж… И правда, ни один отец, если он еще в здравом уме, не позволит такому, как я, даже близко подойти к своему ребенку. — Он коротко фыркнул. — Воображаю, как «обрадуется» Эйдриан, когда я с криком «Иди сюда, Элоиза, поцелуй своего дядюшку Джулиана! О, какая у тебя нежная шейка, дитя мое!» появлюсь на пороге! Бьюсь об заклад, он схватит один из арбалетов Каролины и без лишних слов пристрелит меня прямо там, в прихожей!
— Стало быть, ты все-таки получил то письмо, которое тебе послала Каролина после рождения Элоизы! — возмущенно бросила Порция. — Тогда почему же ты не ответил?
Джулиан передернул плечами.
— А откуда ты знаешь, что я не ответил? Почта в наши дни работает отвратительно.
Порция прищурилась, подозревая, что почта тут ни причем.
— А тебе не кажется, что это ты вел себя отвратительно по отношению к нам, так долго не давая знать о себе? Все, что мы знали, это то, что ты стал… — Она осеклась.
— Бессмертным? — лениво подсказал Джулиан, заметив ее колебания. Девушка бросила на него обиженный взгляд, и он тяжело вздохнул.
— Если ты не хочешь даже, чтобы я проводил тебя до дома, тогда как мне избавиться от тебя, скажи? Отвести тебя в первый же попавшийся притон и бросить там?
Порция поправила сбившуюся набок шляпку, потом неторопливо завязала под подбородком ленты. Она тянула время, хорошо понимая, что сейчас ей понадобится все ее мужество.
— Нет. Сказать по правде, я рассчитывала, что ты позволишь мне проводить тебя до твоего дома.
Все легкомыслие Джулиана мигом улетучилось, лицо стало суровым и холодным, точно ледяная маска.
— Прости, но мне кажется, это не слишком хорошая мысль, — отрезал он. — И поскольку ты смогла отыскать меня, думаю, с таким же успехом сможешь без моей помощи вернуться домой. — Он сухо поклонился. — Доброй ночи, мисс Кэбот. Передайте моему брату и его семье нижайший поклон.
С этими словами он повернулся и решительно зашагал по улице, видимо, забыв, что на ней по- прежнему его пальто.
— Если ты не позволишь мне проводить тебя до дома, — опомнившись, крикнула Порция ему вслед, — о я просто прослежу за тобой!
Джулиан, вздрогнув, резко обернулся. А потом вдруг молча метнулся к ней. Увидев его лицо, похолодевшая от ужаса Порция едва удержалась от крика. Это было лицо безжалостного убийцы.
Теперь он стоял так близко, что она чувствовала его дыхание на своем лице. В черных глазах Джулиана горел угрожающий огонек.
— Сначала ты врываешься в какой-то грязный игорный притон с таким видом, будто ты сама королева Елизавета! Потом предлагаешь проводить такого человека, как я — нет, такое чудовище, как я, — до дома! — прогремел он. — Черт возьми, женщина, неужели ты нисколько не дорожишь своим добрым именем?! Да что там именем — жизнью?!
— В настоящий момент меня заботит не моя жизнь! Это твоей жизни угрожает опасность!
— О чем ты говоришь, милая? Моя жизнь? Это не жизнь, а существование!
— Которое очень быстро подойдет к концу, если ты будешь так глуп, что откажешься хотя бы выслушать меня!
С губ Джулиана сорвалось французское ругательство. Порция вызывающе задрала вверх подбородок — ей случалось слышать от Эйдриана и не такие выражения. Правда, он ругался исключительно по- английски.
Мимо них, спотыкаясь и выписывая ногами кренделя, прошел какой-то забулдыга, от которого несло запахами грязного тела и дешевого джина. Перехватив алчный взгляд, которым пьяница окинул аппетитные выпуклости Порции, Джулиан свирепо оскалился и зарычал, и Порция почувствовала, как волосы у нее на голове зашевелились от ужаса. Пьянчужка, вздрогнув, испуганно потрусил дальше и, только добравшись до угла, осмелился бросить опасливый взгляд на странную парочку.
— Похоже, я не единственный хищник, который рыскает в такую ночь по улицам Лондона. — Джулиан нерешительно поскреб подбородок. Судя по всему, слова Порции заставили его задуматься. — Ладно, если ты настаиваешь, пойдем ко мне. Но ты должна дать мне слово, что после того, как я тебя выслушаю, ты оставишь меня в покое и дашь мне спокойно отдохнуть. — Не потрудившись дождаться ответа, он молча предложил ей руку.
Напуганная его звериным рыком, Порция, дрожа, нерешительно последовала за ним.
К удивлению Порции, витая лестница в доме, который Джулиан снимал в самом сердце Лондона, на Стрэнде, вела наверх, а не вниз, как она ожидала. Сказать по правде, она предполагала увидеть нечто вроде роскошного полуподвального помещения, очень похожего на тайную комнату в донжоне замка Тревельян, в котором Эйдриан с Джулианом провели свое детство.
Та его комната с первого взгляда поражала роскошью — тончайший кашемир, изысканные китайские шелка, чиппендейловская мебель, бесчисленные бюсты и картины старых мастеров, изумительной красоты шахматная доска, за которой он мог проводить те дневные часы, когда не спал, а посреди всего этого — массивный деревянный гроб, украшенный тончайшей резьбой. Да, следовало отдать Джулиану должное, он всегда любил комфорт. И, даже став вампиром, ничуточки не изменил своим привычкам.
Именно поэтому Порция была потрясена, когда, вскарабкавшись вслед за Джулианом по узенькой шаткой лестнице, оказалась в тесной, с низким потолком комнатушке, напоминавшей чердак или голубятню. Роскоши тут не было и в помине — потертая мебель, парочка продавленных кресел, да еще изрезанный ножом стол из дешевой, потемневшей от времени сосны. На столе, с трудом разгоняя по углам тени, тускло горела лампа. Если бы не тяжелые портьеры из плотного черного крепа на окнах, никому бы и в голову не пришло, что перед ним обиталище вампира.
Вместо гроба — убогая железная кровать, сиротливо притулившаяся в углу. Старательно отводя глаза в сторону, чтобы не таращиться на смятые простыни, Порция робко вошла.
Джулиан, закрыв за ними дверь, привалился к ней спиной. Взгляд его остановился на стоявшей посреди комнаты Порции.
— Итак, малышка Порция Кэбот стала взрослой.
Догадавшись по его сухому тону, что он не слишком рад видеть ее у себя, Порция невозмутимо пожала плечами:
