Хоть девушка и пыталась отогнать мрачные мысли, она не могла не вспомнить печальной истории о Томе Холле и его жене, и о том, как бедная женщина провела долгую зиму с окоченевшим трупом.
Фиби закатала рукава и попыталась еще раз. Пальцы ее дрожали, и она никак не могла нащупать пульс.
Алекс обязан был остаться в живых. Он ведь пришел бог знает откуда, наверняка испытав невыносимые тяготы, чтобы вернуться к ней. Такой крепкий мужчина не мог погибнуть от простой огнестрельной раны.
Фиби бросила в огонь еще одно полено, зажгла лампу и поставила рядом с Алексом, чтобы получше осмотреть его. Девушка стянула с Хосмена унты и принялась раздевать его, надеясь найти рану.
«Живи, – внушала она. – Пожалуйста, живи. Ты должен жить».
Но кроме жалобного повизгивания собаки, тихого треска поленьев и завывания ветра, не было слышно ни звука.
Фиби охватило чувство невыразимой утраты. Хоть Алекс и был ее похитителем, в данный момент она готова была отдать свою жизнь в обмен на его.
Девушка привстала и почти сразу же увидела дробь. Большая часть заряда вонзилась в стену хижины почти в трех футах от дверного проема, а остальные дробинки были рассыпаны по полу.
– Я выстрелила всего лишь один раз, – промолвила она вслух, чувствуя, как в душе зарождается надежда. – Я выстрелила всего лишь раз и промахнулась. Слава Богу, я промахнулась!
Склонившись над Алексом, Фиби прошептала ему на ухо:
– Нет, ты не умер… Ты просто простудился… Ничего, скоро ты отогреешься, и все будет в порядке…
Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы оттащить молодого человека на свое импровизированное ложе. Девушка вновь коснулась его лица – кажется, он уже отогревался…
– Слава тебе, Господи, – всхлипнула она. – Сработало. Ты отогреешься, и все будет хорошо.
Руки и ноги Алекса были по-прежнему холоднее льда. Фиби подбросила в печку как можно больше дров, и как только пламя загудело, взялась за работу. Одежда Хосмена, особенно верхняя, была мокрой.
«Ее необходимо во что бы то ни стало снять».
Когда после многочисленных попыток девушке удалось стащить с мужчины куртку, она остолбенела от ужаса: Алекс был ранен в голову. Капюшон взмок от крови.
– Я не хотела тебя убивать, – запричитала Фиби, перевязывая голову Хосмена куском муслина из своих швейных принадлежностей.
Алекса нужно было согреть, поэтому девушка решила раздеть его практически догола. Снимая с молодого человека мокрую одежду, она добралась до шерстяных кальсон, тоже сырых и холодных. Под ними оказались фланелевые трусы.
– Это мы оставим на тебе, – процедила Фиби сквозь зубы, пытаясь не думать ни о чем, кроме как о спасении жизни Алекса.
Она укрыла Хосмена всеми одеялами, что были в хижине, и положила под его голову подушку. Затем проверила, есть ли в чайнике вода, чтобы согреть чаю, когда Алекс очнется.
Но, глядя на то, как неподвижен и бледен был мужчина, Фиби опасалась, что он никогда не придет в себя. Этот молодой человек победил бурю, добравшись сюда, но теперь, похоже, буран брал свое.
– Нет! – воскликнула она, не выдержав. – Ты обязательно должен выжить, Алекс Хосмен! Ты меня слышишь?!
Конечно же, он ничего не слышал… и был холоден, как могильный камень, а тепла печи явно не хватало.
Фиби присела, рассеянно гладя пса. От осознания того, что ей предстоит сделать, девушка вся дрожала. Заставив себя рассуждать здраво, она немного успокоилась. Речь шла о жизни и смерти, а не о близости между мужчиной и женщиной.
Раздевшись, Фиби забралась под одеяла. Алекс замерзал, и сейчас казался ей огромной сосулькой.
«Если я не сделаю этого, он погибнет».
Собравшись с духом, девушка попыталась крепко обнять молодого человека. Дрожащими пальцами она коснулась его плеча, но тотчас же их отдернула. У Фиби перехватило дыхание, и она в ужасе отпрянула от Алекса, чуть не лишившись чувств.«Коснись его, – внушала себе девушка. – Коснись его».
Она повторила попытку, и ей опять стало не по себе. Едва не расплакавшись, Фиби закусила губу, понимая, что должна заставить себя отбросить прочь все нелепые страхи и отогреть Алекса Хосмена.
Девушка положила ладонь ему на грудь. Но что-то подсказывало, что нужно сильнее прижаться к этому беспомощному мужчине. Содрогаясь от страха, Фиби зажмурилась и попыталась подумать о чем-то хорошем. О трели жаворонка за окном. Неторопливой беседе с подружками на залитой солнечным светом веранде. Поездке в Лондон.
«Ну, потрогай же его», – чем больше она медлила, тем меньше оставалось у Алекса шансов выжить.
У девушки мелькнула циничная мысль – с какой целью Хосмен вернулся: спасти ее или просто для того, чтобы вернуть себе заложницу?
Поборов нерешительность и глубоко вздохнув, Фиби положила голову ему на плечо. Сердце молодого человека билось, угадывалось и едва слышное дыхание. Тихонько охнув, девушка прижалась всем телом к телу Алекса, вновь стараясь думать о хорошем. Она вспомнила об искрящемся на солнце море, о голосах рабочих, травящих байки в рыбном цеху, об Алексе Хосмене, который мог запросто нести на каждом плече по стопудовому мешку с мукой, о губной гармошке Грозного Рика.
