Правая ножка Добрыни ускользнула,
Правая ручка Добрыни удрогнула, -
И валился он на сыру землю.
Скакал ему Татарин на белы груди,
Порол ему б'елы груди,
Вынимал сердце с печенью.
Было так - на восходе красного солнышка,
Встал Алеша-Попович раньше всех,
Выходил он на Сафат-реку,
Утирался тонким п'олотном,
Помолился чудну образу.
Видит он коня Добрынина:
Стоит борзый конь, только н'е весел, -
Потупил он очи во сыру землю:
Знать, тоскует он по хозяине,
Что по том ли Добрыне-молодце.
Садился Алеша на добра коня, -
Осержался под ним добрый конь,
Отделялся от сырой земли,
Метал выходы по мерной высоте,
Метал в'ыскоки в сенной копне.
Что не бель во полях забелелася -
Забелелася ставка богатырская;
Что не синь во полях засинелася -
Засинелись мечи булатные;
Что не крась во полях закраснелася -
Закраснелася кровь с печенью.
Подъезжает Алеша ко белу шатру -
У того ли шатра стоит Добрыня-молодец,
Очи ясные закатилися,
Руки сильные опустилися,
На бел'ых грудях запеклася кровь.
И кричит Алеша зыным голосом:
На честной бой, на побраночку! '
Отвечает ему татарченок:
'Ох-ты, гой еси Алеша-Поповаич - млад!
Ваши роды неуклончивы,
Неуклончивы ваши роды, неустойчивы -
Что не стать тебе со мной бой побеждать'.
Как в'озговорит на то Алеша-Попович млад:
'Не хвались на пир идучи,
А хвались с пиру идучи'.
Вт'апоры выходит татарин из б'ела шатра
И садится на добра коня.
Не два в поле слеталися,
Не две тучи небе сходилися, -
Сходилися-слеталися два уд'алые витязя:
Ломалися копья их острые.
Разлетались мечи их булатные,
И сходили они с добрых коней,
И хватались в рукопашный бой.
Одолел Алеша Татарина:
Валил его на сыру землю,
Скакал ему на белы груди,
Вынимать сердце с печенью.
Отколь тут не взялся черный ворон,
И вещает он человеческим голосом:
'Ох-ты, гой еси Алеша-Поповаич - млад!
Ты послушай меня, черна ворона:
Не пори ты Татарину белых грудей,
А слетаю я на сине море,
Принесу тебе мертвой и живой воды;
Вспрыснешь ты Добрыню мертвой водой, -
Срастется его тело белое;
Вспрыснешь ты Добрыню живой водой, -
Тут и очнется добрый м'олодец…'
Вт'апоры Алеша послушался ворона, -
И летал ворон на сине море,
Приносил живой и мертвой воды.
Вспрыскивал Алеша Добрыню мертвой водой, -
Срасталось его белое тело,
Затягивались раны кровавые;
Вспыскивал его живой водой, -
Пробуждался м'олодец от сна смертного.
Отпускали они Татарина.
Было так - на восходе красного солнца,
Вставал Илья Муромец раньше всех,
Выходил он на Сафат-реку,
Умывался студен'ой водой,
Утирался тонким п'олотном,
Помолился чудну образу.
Видит он: через Сафат-реку
Переправлется сила басурманская,
И той силы добру молодцу не объехати,
Серому волку не обрыскати,
Черному ворону не облетети.
И кричит Илья зычным голосом:
'Ох, где уж вы, могучие богатыри,
Удалые братья названые? '
Как сбегалися на зов его витязи,
Как садилися на добрых коней,
Как бросалися на силу басурманскую:
Стали силу колоть, рубить.
Не столько витязи рубят, сколько их добрые кони топчут.
Билися три часа и три минуточки -
Изрубили силу поганую.
И стали витязи похвалитися:
'Не намахалися наши могутные плечи,
Не уходилися наши добрые кони,
