Шестокрыльцы не худа гнезда!
Вам на волости победа жребий кинула.
Для чего же вам шеломы золоченые,
И щиты и копья ляшские?
Ставьте на поле ворота из каленых стрел,
За свою ли землю Русскую
И за раны Игоря Святславича!
Не течет Сула струею серебристою
К Переяславлю ко городу,
И Двина болотом под неверный крик
К половчанам грозным катится.
Только ты лишь, Изяслав, Васильков сын,
Позвонил мечами острыми
О шеломы о литовские
Затуманил славу дедову, Всеславову,
Сам же саблями литовскими,
На траве не окровавленной,
Под щитами затуманился…
Славу взял с собой на ложе он, промолвивши:
'Князь! твою дружину храбрую
Приодели птицы крыльями,
Полизали у нее звери кровь'.
Не случилося тут братьев Изяславовых -
Брячислава не случилося со Всевлодом:
Он один из тела храброго
Душу выронил жемчужную
Сквозь златое ожерелие.
Голоса уныли; смолкнуло веселие;
Трубы трубят городенские.
Ярослав и внучата Всеславовы!
Понижайте знамена свои
И вложите ржавый меч в ножны:
Не добыть вам славы дедовой.
Вы-то первые и начали крамолами
Наводить врагов на землю Русскую
И на жизнь ли на Всеславову;
А до той поры от половцев
Не видать было насилия.
На седьмом веку Траяновом
Кинул жребий Всеслав милой девице…
Опираясь ходулями,
Из окна скакнул он к Киеву
И коснулся он древком копья
Золота престола княжего;
А оттуда лютым зверем во полуночи
Убежал из Белогорода,
Обернувшись мглою синею
А поутру уж таранами
Отворял ворота в Новегороде,
Расшибая славу Ярославову;
А с Немиги до Доуток проскакал, как волк.
На Немиге-то снопами стелют головы,
Бьют цепами их булатными,
На сыром току живот кладут,
Вызеают душу из тела.
Берега Немиги окровавились:
Не добром они засеяны,
А засеяны костями русскими:
Князь Всеслав людей судил-рядил,
Ведал он уделы княжие,
А сам волком рыскал по ночи из Киева
И до самых куреней тматураканских,
Хорсу путь перебегаючи.
У святой Софии в Полоцке
Что ударили к заутрене,
Он и в Киеве услышал звон;
Да в ином душа и вещая,
А от бед страдает почасту.
Для того, впервой, певец Боян
И сложил припевку мудрую:
'Суда божия ни гораздому, ни хитрому,
Ни гораздой птиц миновать нельзя! '
О, стонать тебе, святая Русь,
Время прежнее поминаючи,
Поминаючи удалых князей!
Да нельзя ведь было старого Владимира
Пригвоздить к вершинам Киевским;
Знамена его в раздел пошли,
И теперь хвостами порознь развеваются
Те у Рюрика, другие взял Давыд.
Поют копья на Дунай-реке.
Ярославны голос слышен…
Перелетною кукушкою
Поутру она кукует:
'Полечу, - княгиня молвит, -
Я кукушкой по Дунаю,
Омочу рукав бобровый
Во Каяле, во реке,
Вытру раны я у князя
На его кровавом теле! '
Ярославна рано плачет
Во Путивле, на ограде,
Приговариваючи:
'Ой ты, ветер, буйный ветер!
Для чего насильно веешь,
Для чего на легких крыльях
Ты стрелков наносишь ханских
На удалую дружину
Моего милого друга?
