оставляют Дюнкерк и под ударами нашей авиации исчезают за Ла-Маншем. Каким бы оказался дальнейший ход войны, если бы танковой группе фон Клейста разрешили продолжить запланированную операцию против Дюнкерка и взять в плен Британский экспедиционный корпус, можно только представить.
Сражение против англичан окончилось; мы не участвовали в завершающей фазе Дюнкеркской операции. 4 июня полк перешел в ведение командования 6-й армии и оказался в районе Камбре.
Сражение на Сомме началось, и французские позиции здесь подверглись мощным ударам германских войск, которые быстро привели к ряду прорывов фронта. Наш полк находился рядом, чтобы двинуться в направлении Амьена или Перона через развилки дорог в Бапоме. Противник подтянул свежие силы. Наверное, им было приказано остановить глубокий прорыв германских войск и выиграть время для отхода французских войск, сражавшихся на Сомме, чтобы успеть создать новый рубеж обороны за Уазой. Но существовала возможность и того, что противник попытается в течение ночи быстро отступить к югу.
Поэтому 8 июня планировалось атаковать четырьмя дивизиями и прорваться в юго-западном направлении. Полк был передан под оперативное управление 3-й танковой дивизии. Атака началась по плану. Прорыв французского фронта был расширен. 9 июня мы были вдруг переброшены на участок XXXXIV армейского корпуса и получили приказ выдвинуться к Суасону, Виллер-Котре, а затем в юго-восточном направлении. К тому времени, когда мои стрелки-мотоциклисты переправились через реку Эна к западу от Суасона, они были смертельно уставшими. Но времени на сон не было. Мы должны были за ночь пройти через лес в Виллер-Котре, а потом выйти к Ла-Ферте-Милон.
Глубокой ночью мы въехали в темный лес и медленно двигались по дороге, которая была сильно разбита минами и бомбами. 124-й пехотный полк расположился лагерем по обе стороны большой дороги в лесу Доксуэль. Вскоре мы миновали наши последние позиции боевого охранения и выехали на ничейную землю. Французские солдаты добровольно сдавались. Они большей частью принадлежали к 11-й французской дивизии. Нам мешал густой буковый лес, где мы в любой момент ожидали, что наткнемся на противника, и каждый звук, казалось, говорил о присутствии врага.
Это продвижение через лес, очевидно, имело особый смысл для Зеппа Дитриха. Именно здесь во время Первой мировой войны он впервые принял участие в танковой операции и уничтожил свой первый вражеский танк.
Около 4.00 мы достигли Виллер-Котре и взяли в плен некоторое количество французских солдат. Вся ситуация уже несла на себе печать неминуемого краха французской армии. Разрозненные части 11-й дивизии французов оказывали лишь слабое сопротивление.
В 5.00 мы выдвинулись в направлении Ла-Ферте-Милон и в лесу в 4 километрах к югу от Виллер-Котре взяли в плен еще некоторое количество солдат 11-й дивизии. На небольшом расстоянии от Ла-Ферте-Милон наши передовые подразделения попали под обстрел пехоты противника, но затем деревня была быстро взята.
1-му батальону «Лейбштандарта» удалось с ходу взять Шато-Тьерри и продвинуться до взорванного железнодорожного моста. Шато-Тьерри, важный для немцев город (здесь в сентябре 1914 года и в июле 1918 года происходили тяжелые бои, во многом предопределившие дальнейший ход войны. – Ред.), был покинут французами, но огонь тяжелой артиллерии обрушился на его пустые улицы, превращая спящий город в довольно неуютное место.
11 июня мой авангард проследовал через Брюмес и Куломбе в направлении Монренила. Мы с ходу прорвали несколько рубежей сопротивления противника. Я с трудом сдерживал своих гренадеров. Начался бросок на Марну. На следующий день в 5.30 мы проехали через Монренил и застали врасплох французов во время их побудки. Они охотно бросили оружие и вышли на главную улицу. В 9.04 мы достигли Марны у Сен- Ож. Огнем из крупнокалиберных пулеметов и автоматических пушек были рассеяны колонны противника на южном берегу реки – еще до того, как мы уступили свою позицию 2-му батальону «Лейбштандарта «Адольф Гитлер» и взялись преследовать уже разбитого противника.
Несмотря на то что мы достигли намеченных целей (выход к северному берегу Марны), 2-й батальон «Лейбштандарта» форсировал реку у Сен-Ож, чтобы создать плацдарм, и таким образом обеспечил возможность последующей атаки железнодорожной насыпи у излучины Марны. В 18.50 был взят Муайи, насыпь была захвачена. С созданием этого плацдарма дальнейшие операции в течение нескольких последующих дней проходили более гладко, а противник был лишен возможности закрепиться в излучине Марны.
В течение ночи полк опять перешел в подчинение 9-й танковой дивизии. В 12.45 незабываемого 14 июня мы прослушали специальную передачу: «Германские войска с раннего утра входят в Париж…» Солдаты 11-й роты «Лейбштандарта «Адольф Гитлер» ворвались в церковь в Этрепийи и стали звонить в колокола. Мы молча стояли и слушали торжественный звон. Никто не веселился, не произносилось победных тостов, не жгли костров. Растроганные, мы восприняли это как факт и глазами провожали эскадрильи наших пикирующих бомбардировщиков U-87 «Штука», летевших через Марну и несущих смерть к югу от Парижа. Вечером того же дня пал смертью храбрых один из наших лучших младших командиров, гауптшарфюрер СС Шильдкнехт. Он стал примером для всего своего взвода.
Мы продолжали продвигаться на юг через Монмирай и Невер с приказом создать плацдарм через реку Алье неподалеку от Мулена. Мост на автомобильной дороге был взорван французами на наших глазах. Взрыв произошел в то самое время, когда лейтенант 10-го стрелкового полка попытался перейти на противоположный берег. Офицер упал вместе с мостом в быстрые воды Луары. Однако нам удалось захватить железнодорожный мост. Он был подожжен французами, но огонь не смог разрушить металлическую конструкцию моста, и мы смогли создать плацдарм. Противник оказывал лишь слабое сопротивление, хотя в распоряжении французского Верховного командования находилось все еще 70 боеспособных дивизий. Но французская армия уже не желала воевать. Нам встречались лишь отдельные очаги серьезного сопротивления.
19 июня я получил приказ разведать дорогу от Мулена до Ганны (западнее Виши) через Сен-Пурсен- сюр-Сьюль. На заре мой авангард продвигался через лесистую и холмистую местность, расчищая себе путь огнем пушек и пулеметов. Отступавшие французские части опять попытались создать оборонительный рубеж, чтобы выиграть время. Эти попытки нас уже сильно не беспокоили. У нас была только одна цель: наступать дальше на юг. Фланги стали не важны. Мы двигались по дорогам подобно огнедышащему дракону. Останавливаться было нельзя. Огонь велся только из боевых машин и мотоциклов на ходу. Наше наступление начинало походить на дикую охоту.
Около 10.30 мы достигли небольшой возвышенности и посмотрели вниз на Сен-Пурсен-сюр-Сьюль. Я двигался с передовым отрядом и видел, как французские солдаты изо всех сил старались воздвигнуть на дороге баррикаду у входа в город. Местность по обеим сторонам дороги была открытой, и дорога на протяжении примерно 800 метров в направлении Сен-Пурсена шла под уклон. Эти неблагоприятные условия местности мешали правильной атаке города. Поэтому я решил застать французов врасплох и захватить их позиции молниеносной атакой. Для этой внезапной атаки я выбрал передовое подразделение под командой оберштурмфюрера СС Книттеля. Я велел остальным солдатам атакующего взвода следовать в сотне метров позади и обеспечивать передовому отделению прикрытие огнем.
Французы все еще понятия не имели, что мы уже так близко подошли к Сен-Пурсену. Они спокойно собирали всякий подручный материал, чтобы забаррикадировать въезд в город.
Внезапно (для французов) наш первый мотоцикл с коляской скатился с холма и, как молния, выскочил на дорогу, стреляя на ходу. Остальные мотоциклы на полной скорости последовали за ним. Бронемашины следовали по обеим сторонам дороги и вели огонь из своих 20-мм автоматических пушек, расчищая путь наступавшим мотоциклистам. Минометы били по городу. Всего за несколько секунд разверзся ад. Я поспешил за передовым подразделением и увидел бегущих и перепуганных французских солдат, охваченных паникой, выбегавших из домов на улицу. Бешено жестикулирующие офицеры напрасно пытались заставить солдат сражаться. Потрясение было слишком велико, и эффективная оборона была уже невозможна. Только пули от отдельных винтовочных выстрелов свистели над нашей головой. За короткое время во французской баррикаде была пробита брешь, достаточно широкая для того, чтобы мы могли проехать. Здесь французами была установлена 75-мм пушка, но ее расчет так и не успел открыть огонь, так быстро действовали наши передовые подразделения.
Однако первое замешательство противника прошло, и дальше продолжать атаку на машинах было нецелесообразно. Мы наступали теперь по обе стороны от дороги в пешем боевом порядке. Свернув на
