работал с членами правительства. Когда мне надо было отлучиться на две-три недели, я говорил ей, где меня можно найти. Конечно, тогда уже весь городок был в курсе. Никто ничего не говорил вслух, но все гордились тем, что житель Локстона охраняет важных и знаменитых людей от всех напастей на свете.
Но они пока не считают меня совсем своим. Хотя надежда есть. В этом году на Пасху я пил чай с дядюшкой Ю, в кругу его многочисленных детей и внуков. И вдруг вошла Антьи. Дядюшка Ю представил ее своим детям так: «А это наша Антьи Барнард».
Может быть, через четыре года или пять лет, если никто не докопается, что я сидел, про меня тоже будут говорить: «Наш Леммер».
27
В начале пятого, когда Эмму увезли делать компьютерную томографию, я взял ключи от «ауди» и пошел искать машину.
Парковка была забита до отказа, но я не заметил на себе ничьих внимательных взглядов. Машину я нашел у входа, как и обещала Мэгги. Седан с механической коробкой передач, серебристый, с системой спутниковой навигации. Жанетт не скупая. Я сел в машину и поехал в Клазери.
Я выбирал проселочные дороги, неожиданно разворачивался, прибавлял скорость, запоминал все машины впереди и сзади, но за мной никто не следил.
Рядом с поворотом на R40 БМВ не было. Только глубокие колеи в высокой траве, раскисшие после дождя. Я запер «ауди» и прогулялся назад, до перекрестка. Все тело болело. От знака «Стоп» я прошел на запад до эстакады, где шоссе R351 проходит над железнодорожными путями. Если бы мне надо было кого-то подстеречь, где бы я устроил засаду?
Два гудронированных шоссе и железнодорожная линия образовывали треугольник. В самом его центре стоял утес, каменистый и поросший деревьями. Вот где я расположил бы снайпера, потому что оттуда хорошо просматривается весь перекресток. Я перелез проволочное ограждение, прошел по траве и взобрался на утес.
Откуда они знали, что мы поедем этой дорогой?
Откуда они знали, что мы поедем в «Мололобе», а не, допустим, в Худспрёйт? Может, все дело в том, что мы ездили таким путем каждый день? Потому, что западная дорога на Худспрёйт находилась примерно на таком же расстоянии? Или они устроили засаду и здесь и там?
Я стоял на утесе и смотрел вниз. Отличный обзор. Видны все машины, едущие по R351, в двух километрах отсюда. Плюс участок не менее километра на дороге R41 в северном направлении. Двести пятьдесят метров до перекрестка, одинаковое расстояние до обеих дорог. Вполне приемлемое расстояние для снайпера, ветер большой роли не играет, отклонение составит всего градусов двадцать.
Тем не менее снайпер должен был быть профессионалом. Покрышка быстро едущей машины — не самая удобная мишень.
Загвоздка в том, что здесь таких сотни. У нас много мужчин, которые умеют стрелять, могут уложить бегущую антилопу с трехсот метров с помощью телескопического прицела. Они убивают дичь ради трофеев везде, где только можно. Но откуда они знали, что на перекрестке мы повернем налево, к северу? Откуда они знали, что мы едем в «Мололобе», а не в Нелспрёйт? Если бы я тогда повернул направо, он бы не попал в цель со второго и третьего раза.
Слишком много вопросов. Слишком много переменных. А информации недостаточно.
Где он мог бы лежать в засаде? Я походил между деревьями и камнями, выбирая лучшее место — там, где можно растянуться на животе, там, где ничто не закрывает обзор, там, где можно водить ружьем в пределах девяноста градусов. Там, где есть достаточное укрытие.
За секунду до того, как он выстрелил, я увидел какой-то отблеск. Я мысленно провел линию от того места, где мы тогда находились на дороге, и стал искать место, где он мог бы лежать.
Там! Я спрыгнул со скалы в ложбинку, которую он тогда мог занимать. Следов нет, об этом позаботился дождь. Трава примята, несколько пучков вырвано. Я лег, сжимая в руках воображаемую винтовку. Да, место неплохое, отсюда можно стрелять, следить за объектом. Отсюда видно, движется он или остановился, можно наблюдать за ним в прицел, выждать, пока БМВ выровняется, выстрелить еще раз, еще — до тех пор, пока БМВ не съехал с шоссе. Как только мы вышли из машины, он уже не мог стрелять в нас, потому что обзор ему закрывали деревья и высокая трава. Ему пришлось время от времени вставать и смотреть, куда мы бежим. Если у него была рация, сообщники могли передавать ему, где мы, но стрелять он все равно не мог. Для этого ему пришлось бы встать, потому что иначе утес слева закрывал ему обзор. Он встал и следил за нами невооруженным взглядом. Увидел, что мы бежим; увидел, как Эмма упала; увидел, как другие двое приближаются к нам. Ему бы тоже надо было бежать. С рацией в одной руке и винтовкой в другой?
Когда я его увидел, в руках у него была только винтовка.
А гильзы? Он их подобрал? У него было время?
Стреляные гильзы должны были упасть вправо. Вон туда. В камни и траву. Ему надо было найти их быстро. Три покрышки. Но выстрелов было не три, а больше. Один попал в дверцу машины. Значит, он выстрелил не менее четырех раз. А может, и больше? Значит, ему надо было найти четыре гильзы, но он спешил, ему важно было не упустить нас из виду, он должен был убить нас, такое ему дали задание.
Я разделил предполагаемые пять квадратных метров на квадраты и сантиметр за сантиметром обшарил траву. Я искал между ржаво-коричневыми камнями, начав с наиболее вероятного участка. Ничего. Во втором и третьем квадратах тоже ничего.
Последний квадрат, справа и чуть позади снайпера. Ничего.
И тут я увидел гильзу — она лежала практически на нарисованной мной воображаемой линии. Она лежала в расщелине между двумя камнями, почти незаметная в высокой траве.
Я отломил прутик с дерева и сунул его в расщелину. Вытащил гильзу, продев прутик в отверстие.
Новенькая гильза калибра 7,62, натовский стандарт, в нашей стране налажено массовое производство.
Я повернул прутик, и гильза скатилась ко мне в карман рубашки.
Что там было не так с винтовкой?
Я видел ее всего секунду, в тот ужасный миг, когда стоял за Эммой. Снайпер, здоровяк в бейсболке, лежал на животе с винтовкой на сошках и с телескопическим прицелом.
Винтовка была небольшая. Может быть, меня именно это поразило? Снайперская винтовка уменьшенного размера.
Возможно. Но было и что-то еще. Только вот что — никак не удается вспомнить. Он был слишком далеко. Судя по сошкам, у него было не охотничье ружье.
Недавно кто-то забрал оружие из сейфа, который открыл Донни Бранка. Есть ли связь?
Придется все выяснить.
Я спустился по склону туда, где в траве остановился БМВ. Ограда по-прежнему была порвана. Мимо по обеим дорогам ехали машины. Солнце спускалось за склоны Марипскопа. Моя тень вытянулась по изумрудно-зеленой траве.
Я старался вспомнить, как именно бежали мы с Эммой. Нашел нору трубкозуба, о которую она споткнулась. Потом мы повернули и побежали вдоль железнодорожных путей. Я взглядом обшаривал траву в поисках своего мобильного телефона. Шансов найти его практически не было.
Вот здесь я помог ей перелезть через ограду у железнодорожной насыпи. Остановился, оглянулся, увидел два вязаных шлема, которые размахивали руками, и снайпера. Он упал на землю. Чтобы лучше целиться? В такой высокой траве? Невозможно.
Почему он упал ничком? Может быть, споткнулся? Нет, не похоже, он упал нарочно. Зачем?
На сей раз я перелез через ограду. Мы бежали на юг за поездом. Должно быть, сумочка Эммы упала здесь. Да вот же она!
Сумочка лежала в траве, не очень заметная, но ее легко можно было разглядеть. Если бы здесь побывали люди Патуди, они бы ее нашли. Значит, они не дошли до железной дороги.
