— У нас нет оружия. Мы приехали поговорить.
Сначала я убедился в том, что он не лжет.
— Ложись на живот! — Я сел на землю между ними, прислонившись спиной к капоту пикапа. — Ладно, теперь говорите.
— Что ты хочешь узнать? — спросил Бранка.
— Все.
— Ты сказал, что тебе и так все известно.
— А вы все-таки расскажите.
Начал Стеф Моллер.
— Сангома и отравители птиц были ошибкой, — сказал он.
— По-твоему, убийство — «ошибка»?
— У нас есть свои правила. Принципы. И убийство в них не входит.
— «У нас»?
— У «Аш-бэ». «Аш» прописная, «бэ» строчная, без точки. «Лоувельдер» все расшифровал неправильно.
— Какой еще «Лоувельдер»?
— Местная газета, которая выходит в Нелспрёйте. Они напечатали буквы так: обе заглавные, и после каждой точка. Вот почему люди толкуют о барсуках медоедах.
— А на самом деле ваше «Аш-бэ» обозначает «гемоглобин»?
— Да.
— Почему гемоглобин?
— По многим причинам. Гемоглобин есть в нашей крови, он есть и в крови животных. Он обеспечивает перенос кислорода. Нам нужен гемоглобин, всей планете нужен гемоглобин. Его противоположность — углекислый газ. Гемоглобин состоит из четырех компонентов. У нас тоже четыре девиза.
— Что за девизы?
— Охрана природы, борьба, общение и организация.
— Ты рассуждаешь как член организации первопроходцев-фортреккеров. Или «Брудербонда».
— Это не важно.
— Стеф, почему ты мне все это рассказываешь?
— Ты сказал, что тебе все известно, — очень терпеливо произнес он. — Теперь ты знаешь, что мы не лжем.
— Значит, сангома… Его убили вы.
— Коби.
— Коби — один из вас.
— Коби занесло. На него нельзя положиться. Но мы поняли это слишком поздно.
— Вы оба солгали Эмме насчет Якобуса.
— Не обо всем.
— Стеф, расскажи мне все с самого начала, чтобы я понял, в чем вы оба солгали.
— Можно сесть?
Я обдумал его предложение и сказал:
— Вы оба можете сесть, только вон там. Я хочу видеть ваши руки.
Они отползли на два метра назад и положили руки на колени.
— Говори, — приказал я.
Глаза Моллера за толстыми стеклами очков замигали.
— Как я и сказал Эмме, он начал работать на меня в 1994 году.
— И что?
— Я… Мы с Коби придерживались одних и тех же взглядов. По вопросам экологии, охраны природы, грозящих ей опасностей.
— Погоди, не так быстро. Откуда он прибыл?
— Из Свазиленда.
— Но он там не родился. Он там не вырос.
— Так он мне сказал.
— Стеф, ты лжешь.
— Коби де Виллирс — не брат Эммы Леру!
— Лжешь!
— Клянусь!
— Перед Господом, — саркастически хмыкнул я, но Моллер не понял.
— Да, — торжественно кивнул он, — перед лицом Господа.
— Продолжай!
— Когда Коби на меня работал, мы с ним беседовали каждый божий день на протяжении трех лет. Мы говорили об окружающей среде. Иногда беседовали всю ночь. Леммер, кому-то надо вмешаться. Я хочу, чтобы ты понял: мы не политики, мы не расисты и служим только одной цели. Сохранению нашего природного наследия.
— Стеф, избавь меня от пропаганды. Расскажи про Коби.
— Я это и делаю. «Hb» составляет смысл жизни Коби. Все, ради чего он живет. Вам необходимо это понять. Люди, отравившие стервятников, все равно что убили родственников Коби.
Увидев, что я качаю головой, Моллер сказал:
— Я не оправдываю поведение Коби. Просто пытаюсь объяснить, что он действовал из благих побуждений. Мы с ним и затеяли «Hb». Мы были очень осторожны. Сначала нас было человек семь, пятеро в Мпумаланге и двое в Лимпопо. Мы ничего не затевали официально. Вначале мы только общались, разговаривали, обменивались мыслями. Странная вещь, Леммер. Каждый месяц кто-то присоединялся к нам. Все говорили, что от разговоров толку мало. Надо что-то делать, потому что мы живем в таком мире, где люди и природа — ничто. Никто не говорит о правах природы. Все пятится назад. Так все начиналось. Потом Коби исчез. Тогда начала складываться организация. Я ничего не мог понять. Коби был сильнее меня, вкладывал в дело всю душу, все силы — и вдруг взял и исчез. Я и сейчас не знаю, куда он тогда делся. Через три года он объявился в «Могале». Может быть, Донни доскажет остальное.
— Когда Коби от тебя ушел, «Hb» выжил?
— Организация сильнее одной отдельно взятой личности. Когда Коби исчез, нас было уже больше тридцати. По всей стране. В Калахари, Квазулу, Кару. Но мы сосредотачивались только на охране природы, общении и организации. «Борьбу» мы добавили только в 2001 году, когда поняли, что иного выбора нет.
— Стеф, но зачем создавать тайное общество защиты природы? Ведь есть же Фонд охраны дикой природы, Гринпис… Почему вы не вступили в Гринпис?
Он глубоко вздохнул.
— Вижу, ты ничего не понимаешь, — сказал он.
Бранка больше не мог молчать.
— Мы ведь говорили тебе — и я, и Франк! Сейчас творится настоящий хаос!
— По-моему, несколько земельных исков и поле для гольфа — еще не хаос.
Бранка беспомощно всплеснул руками. Стеф Моллер вздохнул:
— Это только верхушка айсберга, так сказать, уши гиппопотама, торчащие над водой. Леммер, ты хоть представляешь, что такое — миллион видов?! Миллион видов животных и растений в ближайшие сорок лет исчезнут с лица земли из-за одного только глобального потепления.
Подобные разговорчики я уже слышал раньше. Я недоверчиво покачал головой.
— Можешь сомневаться сколько хочешь. Ты — такой же, как и почти все люди. Вам трудно поверить в очевидное. Но кто-то должен, потому что так и есть.
— Вы, значит, намерены остановить глобальное потепление, рассылая письма и отстреливая собак?
— Нет. Здесь мы делаем все, что можем. А мы можем лишь попытаться приготовиться к грядущей
