С испугу Андрей нажал на курок. От грохота оскопленной трехлинейки заложило уши. Ноздри забило кислой вонью пороховой гари. На войлоке юрты появилось отверстие с тлеющими краями. Пуля, без труда прошив обе стены, щелкнула по голове каменного идола, вокруг которого местные водили хоровод, отбив от нее изрядный кусок.
Крик внутри оборвался. Зато раздались вопли снаружи. Что-то не видимое за юртой перевернулось с грохотом. Кто-то закричал. Заржали кони, заблеяли овцы. Видимо, в суматохе кто-то уронил факел или влетел в костер, раскидывая вокруг головни. Соседняя юрта занялась ревущим белым пламенем.
Отлично, встрял поперек какого-то языческого обряда, оскорбил святыню. Андрей бросился наутек, почти не разбирая дороги.
За спиной что-то грохнуло. Чуть в стороне поднялся фонтан снега, смешанного с каменной крошкой. Над головой просвистело несколько стрел. Одна скользнула по висящему за спиной снегоступу, запуталась в намотанном лыке. Наконечник царапнул спину между лопаток. Со стороны лагеря донеслись радостные крики. Снова грохнуло. Пуля какого-то неведомого калибра вдребезги разнесла верхушку камня в полуметре от его ног. Осколки царапнули щеку. Это из чего ж они такого палят? Противотанковое ружье, не меньше. Над ухом раздался противный свист, теплая волна обдала правую сторону лица. Через долгую секунду донесся грохот выстрела. Если так дальше пойдет, следующая угодит ему точно между лопаток.
Но выстрела не было. Зато за спиной он услышал нарастающий топот. Оглянувшись, увидел, что за ним, рассыпаясь на ходу веером, бегут десятка полтора низкорослых, крепких мужчин.
Они бежали, как табун лошадей, громко вбивая короткие кривые ноги в замерзшую землю. Приплюснутые носы с шумом выпускали согретый легкими воздух. Узкие глаза щурились еще сильнее, защищаясь от летящего снега и выцеливая добычу. В руках у них что-то поблескивало. Разглядеть, что, Андрей не успел, да в общем было и не надо — ничего полезного для здоровья у них быть не могло. С боков «веера» мчались две низкорослые, похожие на волков собаки, не быстро, но верно обходя его с флангов.
Андрей поднажал. Зацепился ногой за корень, едва удержался, размахивая руками. Обрез выпал, торчком зарылся в снег. Вытащил его, засунул под мышку. Оглянулся, теряя драгоценные секунды. Преследователи были уже метрах в трехстах, почти «съев» всю фору, которую он получил в начале забега.
Он скинул бьющие по заду снегоступы и припустил. Бежать стало чуть легче. Выбросить мешающий обрез? Там еще четыре патрона, на всех не хватит. Если что, жизнь можно продать подороже. Или пугнуть? Авось отступят? Не захочет никто первым на пулю лезть. А если нет, если для них та святыня дороже жизни? «Черт!» — думал Андрей, отчаянно молотя землю не приспособленными для бега унтами.
Преследователи настигали.
Морозный воздух сгустился, стал резать легкие на каждом вдохе. Бедра налились тяжестью, икры начало сводить. Андрей почувствовал: еще немного — и он остановится или просто упадет.
Земля неожиданно ушла из-под ног. Потеряв равновесие, Андрей рухнул, скатился по склону, приземлился головой в кучу снега. Замолотил руками, пытаясь выбраться. Что-то ухватило его за шкирку, вздернуло. Гимнастерка врезалась в подмышки. Он заорал, брыкнулся и получил увесистую оплеуху.
Открыв глаза, он понял, что смотрит в широкое неулыбчивое лицо Амвросия. Вот черт. Он снова дернулся бежать и опять получил оплеуху, которая привела его в чувство, прояснила рассудок. Одним взглядом окинул обстановку: небольшой вооруженный отряд, гуськом идущий по глубокому руслу реки, высохшей или замерзшей. Он поднял вверх палец и заорал:
— Враги! Буряты!
— Твою ж мать, — отозвался Амвросий и скинул с плеча берданку[4] . Щелкнул курком. За его спиной металлически отозвалось взводимое оружие.
Первый бурят показался над краем обрыва. Увидев направленные на него снизу стволы, заверещал пойманным зайцем. Навстречу ему распустились огненные цветы выстрелов. Эхо заметалось в узком пространстве, надрывая барабанные перепонки.
Тело бурята, переломившись в пояснице, сползло вниз, пятная снег красным. Другого преследователя, не успевшего притормозить, отбросило обратно винтовочной пулей. В ответ сверху, из-за края прилетел огромный камень, стукнул одного из партизан по плечу, обтянутому овечьим полушубком. Он вскрикнул, упал, но Андрею показалось — серьезных повреждений не получил.
Партизаны ответили взрывом мата и винтовочным залпом, который смел с косогора еще одного преследователя. В неожиданно наступившей тишине послышался топот удаляющихся ног и испуганное подвывание собак.
Один из партизан, закинув за плечо винтовку и вытащив из-за пояса устрашающих размеров револьвер, полез наверх, оскальзываясь валенками на замерзшем склоне. Голова его показалась над краем. Замер удивленно. Наверху грохнуло. Столб земли встал прямо перед ним, на головы стоящим внизу посыпались мелкие камешки.
Он постоял несколько секунд, словно бы размышляя, что делать дальше. Поднес руки к лицу и плавно, как в замедленном кино, завалился назад и съехал вниз, гоня перед собой барханчик снега. Ловушка. Выманили на стрелка с мушкетом, твари. А как близко-то?
Староста кинулся вверх по склону. Не показывая головы, прилег на него боком и свободной рукой что-то кинул за край по пологой дуге. Наверху бухнуло, землю тряхнуло под ногами. Уши заложило ватными пробками. Андрей опустился прямо на снег и затряс головой, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения.
Еще один партизан бросился наверх, ящеркой приникая к крутой стене. За спиной его болталась какая-то трубка. Сначала Андрей принял ее за огнемет «Шмель», но заметил сошки и диск. Где ж он такое видел, а? В «Белом солнце пустыни», у товарища Сухова такой же был. Пулемет.
Это действительно был ручник. Перевалив за край кургузый ствол с болтающимися сошками, партизан поставил его, приложился к прикладу, дернул затвор и нажал на спуск. Страшный грохот понесся над плато. По лицу стрелка заметались демонически отблески вспышек на дульном срезе. Плечи заходили ходуном. Вцепившиеся в пистолетную рукоятку пальцы побелели.
— А-а-а-а-а! — закричал он, поливая свинцом невидимое за краем.
Остальные партизаны кинулись наверх, обгоняя и опираясь друг на друга. Андрей полез за ними. Когда голова его появилась над кромкой, врагов уже не было. Живых. В свете луны было видно десятка полтора невысоких, изломанных фигур, неподвижно лежащих на промерзлой земле. Рядом с одним из тел виднелось длинное ружье со странно загнутым прикладом и длиннющим стволом. Похоже, кремневое, турецкое.
А вдали разбегались в панике буряты, топча друг друга, роняя жаровни и опрокидывая котлы. Тут и там вспыхивали костры, жадно поглощая упавшие в них рукавицы и шапки. Пулеметчик с увлечением полосовал пулями войлочные стены юрт, по которым уже начали разбегаться озорные огоньки.
Неожиданно грохот кончился. Боек несколько раз стукнул в пустом патроннике и затих. Пулеметчик перевернулся на спину и раскинул руки в стороны, позволив ногам свободно свисать в лощину. Улыбнулся:
— Эх, хорошо-то как! Щас бы еще бабу…
— Хорошо-то хорошо, да только целый диск на этих грязнорылых рассадил, — недовольно буркнул кто-то. Андрей узнал густой бас командира Зосима Саввича. — А чего они на нас поперли-то? Мы вроде мимо шли, далеко, им шаманство свое творить не мешали.
— А это вот у него надо спросить, — подал голос Амвросий и вздернул Андрея за шкирку, как нашкодившего котенка.
— О, мил человек, опять ты? — Он покачал головой то ли удивленно, то ли раздраженно, не понять. — Ну-ка спускайся давай вниз. Побалакаем.
Андрей неохотно сполз на дно лощины. Следом ловко съехал на заду Зосим Саввич, за ним Амвросий и встал за спиной молодого человека, направив ему в спину ствол берданки. Последним спустился пулеметчик. Снежинки шипели и таяли, попадая на раскаленный кожух его ствола.
Вооруженные мужчины обступили Андрея, посматривая недобро. Староста так и просто сверлил тяжелым взглядом.
