капель какой-то настойки. А Саре он прописал другое лекарство — вы не поверите, это была связка сухих листьев, их нужно было жевать, как матросы жуют табак. Бриггс почему-то не возражал, глядя, как портовый шарлатан пичкает его жену и дочь непонятно чем. Но, как ни странно, все это сработало: кашель у ребенка прошел на следующий же день, а Сара стала намного спокойнее и веселее. Взамен этот фон Штейнен попросил капитана помочь ему — отвезти в Европу, на что Бриггс незамедлительно согласился. И вот теперь мы пожинаем плоды его доброты. — Ричардсон закончил свою речь коротким, емким ругательством.
— Так вы считаете, что это он?.. — Дальше можно было не продолжать, помощник капитана понял Павла с полуслова:
— Конечно, кто ж еще? Не Амазонка же, которую видели все, кроме меня, — ухмыльнулся Ричардсон и заторопился: — Патрик, хватит болтовни, пойдемте, пока все не остыло. Я голоден, как дикий зверь, и так же зол. Если я сейчас не выпью успокоительного, то за борт полетит еще один труп. Правда, я пока не знаю, чей именно.
После такого заявления возразить помощнику капитана Павел не решился. Он нашел на столе ключ от замка и постоял немного у стола, раздумывая, не прихватить ли с собой саквояж. Но решил этого не делать: зачем привлекать к себе лишнее внимание, тем более что все самое необходимое лежит в карманах «охотничьей» куртки-пиджака? Павел вышел следом за Ричардсоном в темный коридор, закрыл дверь и дважды повернул ключ в замке. В это время помощник капитана уже успел отойти немного в сторону и дважды с силой грохнул кулаком в дверь каюты врача, потом дернул ручку.
— Надо же, закрыто. Похоже, он здесь. Эй, фон Штейнен, или как вас там на самом деле! Не вздумайте показываться мне на глаза, это может для вас плохо закончиться! Я все сделаю так, что капитан решит, что с вами произошел несчастный случай! — сложив ладони рупором и согнувшись, проорал Ричардсон в замочную скважину.
Но ответа не получил, из темноты не донеслось ни звука.
— Надеюсь, что он не подохнет там от голода или жажды. Надо будет попросить Эдварда отнести этому негодяю что-нибудь поесть. Я не хочу, чтобы каюта и трюм провоняли мертвечиной, — доверительно и искренне сообщил Павлу помощник капитана и затопал по коридору к трапу.
Павел постоял немного у дверей каюты врача, прислушиваясь к тишине, и направился следом за Ричардсоном.
В кают-компании «Марии Селесты» оказалось тепло, светло и очень тихо. Гостей здесь уже ждали — Сара и капитан Бриггс поприветствовали вошедших Павла и Ричардсона и снова уселись за накрытый стол. Павел устроился на отведенном ему месте, осмотрелся, и у него даже на миг захватило дух. Вот так, запросто, оказаться в самом сердце бригантины, в компании людей, чья судьба уже полторы сотни лет волнует многих — тех, кто связан с морем, и тех, кто видел корабли лишь на картинках. А рисунков на выкрашенных белой краской стенах оказалось немало, и были это в основном изображения парусных кораблей и портреты моряков в офицерской форме. У дальней стены кают-компании притулилось черное пианино, рядом находился бильярдный стол. Обеденный был почти вплотную придвинут к дивану, и, чтобы пролезть к деревянной, темно-коричневого цвета тумбочке со стоящим на ней граммофоном, Павлу пришлось основательно втянуть и без того запавший от голода живот. О «завтраке туриста» давно остались лишь воспоминания и вновь вернувшаяся жажда мести. «Я вам покажу, вам этот диетический батончик боком выйдет!» — мысленно поклялся Павел, пока разглядывал простое убранство кают-компании «Марии Селесты». На самом деле тесное и узкое, с низким, нависшим над головой потолком, оно казалось уютным за счет светлой окраски стен и пола. Из общей гаммы не выбивался даже ковер на полу — он был серым, с замысловатым узором в центре.
— Бенджамин, надеюсь, ты не будешь против? — Ричардсон потянулся к стоящей на углу стола бутылке из темного стекла, сгреб ее и ловко, как шулер, вытащил из кармана своего кителя штопор.
Капитан, даже если бы и захотел, возразить все равно не успел — густая, дивно пахнущая, янтарного цвета жидкость уже лилась в расставленные рядом с тарелками рюмки из тонкого стекла.
— Эдвард, где тебя носит? — проревел, осушив свою емкость, Ричардсон, — если ты немедленно не дашь мне поесть, я выброшу тебя за борт. Акулы ждут!
Павел взял свою рюмку, чуть взболтал жидкость и принюхался.
— Это ирландский виски, — пояснил Бриггс, — я купил целый ящик еще в прошлом году и благоразумно хранил его на корабле. Но сам не помню, как уничтожил почти половину. Не один, конечно! — И покосился на жену.
Но Сара сделала вид, что не слышит слов мужа. Она улыбнулась Павлу, немного пригубила из своей рюмки и тут же поставила ее на светлую льняную скатерть, покрывавшую обеденный стол. Новое, изумрудно-зеленого цвета платье очень шло жене капитана, уложенные волосы в свете ламп отливали медью, а на лице молодой женщины Павел не видел и следа от недавно пролитых слез. Он тоже улыбнулся в ответ и занялся содержимым своей рюмки. Виски действительно был великолепен, за всю свою жизнь подобного напитка Павлу пробовать еще не доводилось. Выращенный исключительно на натуральных удобрениях ячмень, чистая, не отравленная химикатами и не нуждающаяся в фильтрации вода — да о чем тут можно говорить! Это надо смаковать, пить малюсенькими глотками, запоминая вкус, запах и ощущения от настоящего виски. И вернуться к себе уж окончательно «отравленным», зная, что уже никогда в жизни не придется испытать что-либо подобное. «Хотя почему — никогда? Вот вернусь, проведу переговоры, проверю, что они там без меня наделали, и можно будет повторить. В ту же Ирландию, например, смотаться, лет на двести назад. Просто так, отдохнуть на пару часиков в каком-нибудь „заведении“. Почем у них там час? Надо будет уточнить по возвращении, а заодно и скидку потребовать». — Павел отпил почти половину и тоже поставил рюмку на стол.
Впрочем, ненадолго — бутылка с виски опустела, но ее быстро заменили на новую. Но, кроме Ричардсона, напиваться никто не спешил: капитан осушил свою рюмку и от добавки отказался, а Сара к своей почти не прикоснулась. Она все смотрела куда-то вверх, над головами присутствующих, словно сквозь тонкие деревянные переборки и палубу пыталась разглядеть ночное небо и яркие звезды на нем.
— Сколько можно ждать?! — рыкнул побагровевший от выпитого Ричардсон.
Сара вздрогнула от звуков голоса помощника капитана, а сам Бриггс чуть поморщился:
— Потрепи, Альберт, сейчас он придет…
— Я весь день только и делаю, что терплю эту чертовщину! С самого утра, заметь, с рассвета! — в запале возразил Ричардсон и уставился на стол перед собой: — Отлично, а есть я что — руками должен? Где вилки, ножи, ложки, наконец? Или их прихватил с собой Мартенс?
— Хорошо, хорошо, только не кричи так. Я сейчас пойду и сама все принесу. — Сара вскочила со своего места и, не слушая возражений мужа, почти выбежала из каюты.
Павел услышал только стук каблуков ее туфель по доскам палубы, но вскоре затихли и они.
— Мне надо кое-что проверить. Я скоро вернусь. — Капитан поднялся с дивана и быстро вышел вслед за женой.
Павел и Ричардсон остались вдвоем.
— Подкаблучник, — недовольно выдохнул тот, — как есть подкаблучник. Сколько раз я ему говорил, что… Ладно, это их дело. Да, Патрик, я целый день собирался вас спросить: как вы оказались в открытом море? Что произошло? Вас выкинули за борт? На ваш корабль напали пираты, перебили всю команду и пассажиров, а вы — единственный выживший?
«Я глухонемой из Австралии» — эта часть легенды не годилась, поэтому Павлу пришлось импровизировать на ходу. В ход пошел запасной — простенький и незатейливый, по словам консультанта, — вариант.
— Нет, это было кораблекрушение. Наш корабль попал в сильный шторм, я бы назвал это ураганом. Мне посчастливилось найти плот… — Павел умолк, видя, что Ричардсон его не слушает.
Помощник капитана повернулся вполоборота к небольшому деревянному шкафчику за спиной, загремел ящиками:
— Понятно. Я почему-то так и подумал. Ладно, взгляните-ка лучше сюда, Патрик. Видели ли вы что- нибудь подобное? — С этими словами Ричардсон с довольным, даже торжествующим видом поднял на вытянутой руке вверх старинную саблю с сильно изогнутым клинком. — Посмотрите сюда, на эфес. Видите эту эмблему? Это герб Мальтийского ордена, если верить словам Бенджамина. А верить ему можно, он
