просто помешан на оружии, особенно на старинном. Он коллекционирует его, да и не только оружие — Бриггс не способен пройти мимо ни одной древней вещички. Его дом напоминает музей — там полно всякого проржавевшего добра: бронза, мрамор, старинные часы и монеты. Ну, и оружие, конечно. У него даже в спальне по стенам развешаны латы средневековых рыцарей, представляете? — И Ричардсон захохотал во все горло.
Павел молча издалека рассматривал старинный клинок: «Да, похоже, что вещь действительно редкая и дорогая. Зачем Бриггс прихватил ее с собой? Хотя если учесть, что „Мария Селеста“ направляется в Италию, то капитан, возможно, рассчитывал у местных специалистов установить точную дату и место ее изготовления? Но где ножны, это же опасно…» Размышления прервал голос Ричардсона:
— Патрик, расскажите мне о Сиднее. Я, правда, был там, но толком ничего разглядеть не успел. Этот грязный городишко вызвал во мне лишь отвращение и желание поскорее сбежать обратно в море. Как вы там живете, как развлекаетесь? По-моему, там можно только пить, таскаться по девкам и охотиться на этих тварей, которые ловко скачут на задних лапах. А передними бьют так, что запросто валят с ног здорового сильного человека, — последние слова Ричардсон произнес вполголоса, не глядя на собеседника. Помощник капитана уставился на яркую эмаль на эфесе сабли так пристально, словно видел ее впервые в жизни.
— Эти твари называются кенгуру, — сообщил Павел, а сам все старался найти повод, чтобы увильнуть от неприятного, даже ненужного разговора. Сара недавно тоже интересовалась подробностями австралийской жизни, но тогда Павлу удалось отделаться общими фразами. А Ричардсон так просто не отстанет, он вцепится в собеседника, как клещ в собаку.
— Да, в самом деле, именно так их и называли, — буркнул помощник капитана, и тут же напомнил: — Ближе к делу, Патрик, расскажите мне о вашем городишке все. Кто знает, где я осяду на старости лет, мир велик, и мне хотелось бы заранее присмотреть себе уголок поуютнее. — Колючий и едкий косой взгляд Ричардсона подтвердил худшие опасения Павла. Отступать ему было некуда.
— Сидней — очень большой и красивый город, там много высоких домов, есть театр, порт и собор — очень красивый, он построен из золотистого песчаника, — произнес он заранее отрепетированную фразу. Только про аквариум решил умолчать, но это ситуацию не спасло.
— Собор? О каком соборе идет речь? О той помойке, которую святые отцы устроили на груде головешек после пожара? Вы врете, Патрик, я просто проверял вас — там нет никакого собора, он сгорел семь лет назад, и его только собирались восстанавливать! Вы никогда не были в Сиднее! — торжествующе проревел Ричардсон, сделал короткое движение правой рукой, и острие изогнутого клинка старинной сабли коснулось кожи на горле Павла.
Он отшатнулся назад и в сторону, но это не помогло: зажатый в угол между граммофоном и надвигающимся на него вооруженным помощником капитана Павел представлял собой отличную мишень.
«Что значит — нет собора? Я что, слепой?» Павел отлично помнил светлые изнутри и покрытые коричневым налетом, как загаром, снаружи стены огромного католического собора и две его башни со шпилями. «Это сто пятьдесят лет назад его не было, вернее, сто пятьдесят лет вперед… Да какая теперь разница… Черт, как глупо все получилось!» — Павел, не отрываясь, смотрел на острие клинка. Его матовая старинная сталь гипнотизировала, не позволяла отвести глаз.
— Кораблекрушение! Так я вам и поверил! А теперь давайте-ка, расскажите мне все и подробно — как вам удалось все это провернуть. И главное, зачем, — Ричардсон говорил очень тихо, но угроза и решимость читались во всем — в движениях, голосе и взгляде помощника капитана. И зажатая в его руке сабля лишь подтверждала серьезность намерений Ричардсона вытрясти из иностранца-«найденыша» максимум информации.
— Что — это? — Павел чуть поморщился от боли — ему в спину врезался острый угол тумбочки. Но деваться было некуда — тусклый блеск металла старинного клинка заставлял сохранять спокойствие и не делать резких движений.
— Кто подослал вас сюда? С кем вы в сговоре? Вы хотели провернуть аферу? На что вы рассчитывали — на страховую премию? На вознаграждение? — Ричардсон вел допрос мастерски, он не давал подозреваемому собраться с мыслями и сказать хоть слово в свое оправдание.
Но Павел и не собирался ничего говорить, он осторожно, сантиметр за сантиметром, сгибал в колене левую ногу с закрепленной на голени кобурой, где лежала «Беретта». Этого маневра Ричардсон не заметил или не придал ему значения — помощник капитана считал, что жертва полностью в его власти. Поэтому он лишь улыбнулся снисходительно, но саблю не опускал.
— Почему вы решили, что все это совершил именно я? — Павел уже нащупал через толстую ткань рукоять пистолета и немного успокоился. Легкий хмель от выпитого слетел уже давно, голова соображала быстро и четко — ситуацию можно изменить в любой момент. Только нужно немного времени, а для этого можно попытаться «включить дурака».
— Кто же еще? Вы вечно первым оказывались возле убитых — и Лоренсонов, и Гондешаля нашли именно вы, — не задумываясь, заявил Ричардсон.
— А врач, фон Штейнен? Он тоже всегда был поблизости. Или о его присутствии на корабле вы забыли? — попытался возразить Павел, но Ричардсон лишь поморщился и с видимой досадой дернул усом.
— Этот дохляк и курицу не прирежет, не говоря уже о человеке. Вы же видели Мартенса — он был здоровенный как мул. Именно он заметил вас среди волн и первым побежал к шлюпке. Знал бы — оставил вас на корм акулам, — отрезал помощник капитана.
Но Павел сдаваться не спешил:
— Но он же врач…
— Он такой же врач, как я — английская королева. Это проходимец и шарлатан, не более. А вот вы, Патрик, настоящая темная лошадка. — Голос Ричардсона стал еще тише, и от злости уже начал звенеть.
— А тот, кто умер первым, еще утром? Его, кажется, звали Джиллинг? В его смерти вы тоже обвините меня? А Мартенс — куда я, по-вашему, мог спрятать его труп? Ведь по вашему приказу обыскали весь корабль, — аргументировано возразил Павел, но не был услышан.
Ричардсону очень нравилась его версия, и отказываться от нее он не собирался.
— Об этом вы расскажете властям, когда мы придем в Гибралтар. Они умеют задавать вопросы лучше меня, — заявил помощник капитана и сделал выпад.
Павел успел увернуться в последний момент, врезался локтем в стол и на пол свалились сразу две тарелки и раскололись на части. Ричардсон проследил взглядом траекторию их полета и на миг упустил Павла из виду. Этих секунд ему хватило, чтобы приподнять штанину и схватить пальцами холодную рукоять пистолета. Но вытащить «Беретту» он не успел.
— Альберт, прекратите немедленно! Что вы делаете?! — завизжала за спиной помощника капитана Сара. Она подбежала к столу, швырнула на него завернутые в льняную салфетку столовые приборы, поставила тарелку с нарезанными ломтями копченого окорока и, как кошка, вцепилась в плечи помощника капитана.
Тот нападения не ожидал, отшатнулся назад и неловко взмахнул саблей. Павел успел пригнуться, пропустив удар над головой, схватил со стола первое, что попалось под руку, — стакан с недопитым виски и выплеснул его Ричардсону в лицо. «Душ» произвел потрясающий эффект: помощник капитана вздрогнул, зажмурился и выронил саблю из рук. И в тот же миг ее хорошим пинком загнал под диван вернувшийся Бриггс. Он же ловко заломил своему помощнику руки за спину и отшвырнул его на диван у противоположной стены кают-компании. Ричардсон врезался затылком в переборку, и от удара на голову помощника капитана свалилась одна из акварелей в деревянной рамочке под стеклом — изображение быстроходного клипера.
— «Флайинг Клауд» — последнее американское судно, доставившее чай в Лондон, — неожиданно спокойным и трезвым голосом прокомментировал Ричардсон картинку, полюбовался на нее еще несколько секунд и аккуратно положил на стол перед собой. — Я участвовал в одной из гонок, тогда мы шли из Фучжоу в Лондон. И подтвердили свое прозвище — гончие псы океана, — до финиша мы добрались всего за три месяца. А совсем недавно я слышал, что в море исчез «Ариэль» — победитель той гонки. Он пропал, и о его судьбе, как о и судьбе экипажа, ничего не известно. — Помощник капитана, как ни в чем не бывало, налил
