– Слушай, Ален. Я это сделала. Не могу сказать, что мне это нравилось, но я хотела это сделать. Но больше не хочу.
– Итак, твой ответ – «нет»?
– Да. Мой ответ – «нет».
Аннабель вздохнула с облегчением. Мы еще немного поговорили. Тени удлинялись на глазах. По всему городу зажигались огни. Наступала ночь. Внезапно меня охватило чувство отвращения к этому месту. Я хотела куда-нибудь уйти. Я не хотела, чтобы мне напоминали о «Гале».
Пока я ехала домой, образ неизвестного мужчины в бассейне без приглашения вползал в мое сознание. На самом деле я видела несколько его изображений: тело, скользящее под водой; лицо, выныривающее на поверхность; бессознательное выставление себя напоказ; фигура, одетая в черное, безотчетно рассматривающая город, окутанный дымкой. Он пытался вспомнить чье-то лицо или наметить порядок действий? Возможно, ни то, ни другое. Просто игра моей фантазии.
Я не могла удержаться, чтобы не попытаться представить себе его жизнь. Он женат? Есть ли у Него дети? Кем он работает? Мне редко удается вычислить род занятий незнакомых людей. Я неизменно ошибаюсь, потому что сама изобретаю миры, в которых они живут. Я знала, что это бессмысленная привычка, но это меня не останавливало.
В нем было что-то от человека искусства, но он не выглядел художником или писателем. Я обнаружила, что мне труднее, чем обычно, вообразить себе мир этого человека. Окружавшая его атмосфера замкнутости была, без сомнения, привлекательна. Но я не могла вообразить его наедине с женщиной.
Почему я вообще думала о нем? Потому что в тот момент жизни мне было не с кем поговорить, не было того, о ком бы я хотела думать. Я была немного одинока, и немного скучала. Поэтому я позволила этому человеку ненадолго занять мои мысли, не видя в этом никакого вреда.
Встреча с Аленом и Аннабель тяжело подействовала на меня. Одна лишь мысль о ком-либо ином улучшала мое настроение. Первое впечатление от незнакомца вернулось. Какая-то неуловимая, мягкая красота.
Чтобы описать красоту женщины, надо дать ее изображение – какого цвета ее волосы, глаза, стройная ли у нее фигура. Слово «красивая» подразумевает гармонию ее черт, естественность, их соответствие.
Описывать красивого мужчину – очень затруднительное занятие. Называя мужчину красивым, мы подразумеваем в нем некую умственную пустоту. Называя женщину красивой, мы подразумеваем идеал. Красота мужчины из бассейна, по крайней мере, в моих глазах, содержалась в его тайне. Или в чем-то в этом роде. Чтобы посчитать мужчину красивым, надо придумать для него тайну.
Дома я легла в кровать, чтобы перечитать книгу стихов Энн Морроу, жены летчика Линдберга. Я очень любила эту книгу. Следующие три строки казались мне верхом красоты:
Почему они были красивы? Потому что описывали нечто желанное, но недостижимое. Как и у большинства людей, у меня были две жизни. Одна – то, что ты сделал, и что сделали для тебя. Другая – то, о чем ты мечтал и что никогда не сбудется.
СЛУШАЯ…
Во второй раз я увидела Мэсона Эллиотта в баре отеля «Риджент-Беверли-Уилгаир». В тот день я ходила по магазинам в поисках обуви. Обычно мне нравится это занятие. Но в тот раз быстро надоело. Мне не хотелось возвращаться домой в середине дня, поэтому я заглянула в бар отеля, большой и уютный. Я могла тихонько посидеть в одиночестве у окна напротив главного входа в отель, читать, разглядывать посетителей, и в то же время не беспокоиться, что ко мне начнут приставать мужчины.
Мое внимание привлек низкий, звучный голос. Прошло не меньше двух недель с тех пор, как меня очаровал тот мужчина в бассейне отеля «Бель-Аж». Мои воспоминания об этой сцене, разбуженные голосом, были такими же кристально-ясными, как вода в бассейне. Сейчас он сидел за соседним столиком. В тот раз я получила о нем впечатление, глядя на бесшумное движение его тела под водой, теперь он пришел ко мне в звуках своего голоса, который я могла слышать так же ясно, как тиканье часов.
– Итак, этот парень нуждается в пересадке сердца. Доктор нашел только двоих потенциальных доноров. Один – спортсмен двадцати трех лет. Другой – адвокат семидесяти шести лет.
«Выбирай», – сказал доктор парню.
«Я выбираю адвоката», – ответил он. «Семидесятишестилетний адвокат? Ты сошел с ума? Скажи, ради Бога, почему?» Парень ответил: «Мне нужно сердце, не бывшее в употреблении».
Я засмеялась, вероятно, вслух. Таинственный красавец обладал чувством юмора. Я не могла не повернуться и не взглянуть на него.
Он был одет в серый итальянский костюм, белую рубашку, изумрудно-зеленый шелковый галстук. Его темные волосы, сухие и причесанные, лежали на голове совсем по-другому. Они были длиннее, тяжелее, чем мне казалось. Внешне он выглядел как преуспевающий администратор. Но все остальное в его облике не соответствовало этому стереотипу. Его замкнутость пропала, затаившись в глубине. Он беседовал с молодым человеком, который имел внешность актера, но из их беседы я поняла, что он писатель. Значит, мой незнакомец имеет дело с искусством. Я оказалась права.
– Мэсон, меня заклинило, – говорил молодой человек. – Я написал пятьдесят страниц и не знаю, что будет дальше.
– Напиши концовку.
Мужчину звали Мэсон. Сильное имя, – подумала я, – но какое-то ненатуральное, одно из этих новопридуманных имен. Хотя вряд ли в этом его вина. Итак, Мэсон. Ну-ну.
Молодой человек ответил:
– Я знаю, каким будет конец. Погоня в универсальном магазине. Нечто вроде комической версии автомобильной погони. Он теряет башмаки, у него рвется пиджак…
– Прекрасно, но только запиши свои идеи. Я гарантирую, что это прочистит твои мозги.
– Каким образом?
