Императрица Мария обожала своего мужа-исполина по великому множеству причин, одной из которых был тот факт, что при нем она оставалась действующей императрицей, тогда как теперь должна была превратиться во вдовствующую. Взаимная антипатия нарастала.
Правда, к июню головные боли преследовали Алике уже не так отчаянно. К тому же она забеременела. Я подозреваю, что нажим на нее со стороны императрицы Марии в связи с этим несколько поутих. В дневник Ники за 10 июня Алике вписала такие строки:
Дело происходит в июне, а ребенку предстоит появиться на свет только, в ноябре. Не намекает ли Алике на то, что муженек и женушка должны воздерживаться от любых контактов ниже пояса до самых родов?
Я не продвигался вперед в деле общего понимания ситуации. Никто из нас не хотел признаться в этом самому себе (и уж подавно — нашему Маэстро), но столь близкое присутствие подлинной любви лишало наш анализ всегдашней ясности. Мы с легкостью проникаем в неистинную любовь во всех ее аспектах, мы великие мастера превращать сентиментальные ахи и охи во властный голос похоти. Разумеется, в отдельных случаях Бог решает наделить похотью и Его избранников, и тогда она называется страстью, причем страстью божественной, страсть испытывает порой и сам Господь, так что все это далеко не однозначно.
Наше соревнование весьма примечательно. У ангелов есть что предложить людям в этом смысле, но и мы, в свою очередь, не остаемся в долгу, особенно превосходя Наглых в деле любовной импровизации. Однако нашим делам не хватает истинной доброкачественности, что я и признаю, пусть и нехотя; но ведь без такого признания весь мой рассказ потерял бы малейший смысл. Дело в том, что я знаю о любви всё, но не знаю самой любви. Вы не представляете, как мне не хочется делать такое признание. Увы, оно чистосердечно. Я ничего не помню о том, всегда ли был человеком или, напротив, духом, и только духом, но одно смею утверждать со всей определенностью: я никогда не знал любви. Я могу сколько угодно рассуждать о ее свойствах и признаках, о тенденциях и дилеммах, о любовных разочарованиях; я в силах перечислить большинство причин ее возникновения и исчезновения; я умею провоцировать ревность, сомнения, даже временное отвращение к объекту любви; я прочитаю вам о любви самую исчерпывающую лекцию; однако в моих энциклопедических познаниях по данной теме имеется пробел: я не знаю, как отличить подлинную любовь от эрзаца.
Поймите поэтому, в какое смятение повергала меня Алике. Я понимал, что Ники нуждается в любви точно так же, как люди в целом нуждаются в пище и питье. Но что насчет Алике? Не могла ли ее любовная истерия оказаться всего лишь плодом самовнушения? Я, мол, пылаю от страсти, таю от наслаждения и обожаю мужа.
Рассматривая вышеприведенную фразу об эвентуальных страданиях маленького человечка, я пришел кое к какому выводу. Она действительно объявила временный мораторий на секс. Совершая предрассветные рейды, я не раз наблюдал, с каким удовольствием занимаются любовью женщины на восьмом и даже на девятом месяце беременности. Разумеется, призывы к воздержанию могли иметь и другую причину. Алике, в конце концов, готовилась произвести на свет будущего царя, и опасность повредить голову будущему венценосцу… но нет! С сексом решено было погодить до ноября, а произошло это уже в июне! Согласно моей гипотезе Алике поначалу изо всех сил старалась имитировать страсть, подобающую первому — судьбоносному, как ей представлялось, — периоду супружества, но теперь, когда законный наследник (и, как предполагалось, престолонаследник) был уже зачат, решила дать себе возможность отдохнуть и расслабиться. Да, мы не будем заниматься этим, «чтобы не пострадало другое маленькое существо».
Алике была не просто беременна. У нее вырос чудовищный живот. Романовы с трепетом ожидали рождения маленького богатыря цесаревича.
Однако, будучи истинными аристократами, не выказали ни малейшего разочарования, когда супруга Николая II разрешилась от бремени без малого пятикилограммовой девочкой.
По меньшей мере, для Ники это не имело особенного значения, главное, что жива-здорова была сама Алике!
Двумя днями позже Ники с восхищением пишет о впервые открывшихся ему очаровательных аспектах кормления грудью:
Меня это не удивило. Мало кто из нас умеет считаться с чувствами плода, находящегося в материнской утробе. Меж тем в три последних месяца перед родами плод транслирует свои переживания через сны, которые снятся будущей матери. Поэтому нам известно, что большинство новорожденных, впервые явившись на свет, уже испытывает стойкую симпатию или антипатию к той, что дала им жизнь и вместе с тем столько времени продержала в темнице. И кстати, по той же причине мать впадает в отчаяние, если собственное дитя отказывается брать у нее грудь.
Тем не менее эти две молодые женщины — кормилица и императрица — делали всё от них зависящее, чтобы не докапываться до истины. И сам Ники тоже. Как мне представляется, он не без удовольствия решил, что настолько крупная, что она не казалась ему новорожденной, Ольга, повинуясь здоровому инстинкту, предпочитает материнскому молоко здоровой русской крестьянки. Я же, будучи отъявленным циником, полагаю, что обеим женщинам — при всех их кардинальных различиях — пришлась по вкусу эта неожиданно открытая (хотя и обставленная всевозможными предрассудками) телесная связь.
В любом случае, менее чем через полгода половая жизнь супругов возобновилась.
Ники так великодушно отнесся к тому, что вместо наследника престола Алике подарила ему девочку, что и сама императрица, к собственному изумлению и восторгу, начала чувствовать «стремительное сердцебиение» в минуты, когда он был с нею, и это произошло впервые, или, по меньшей мере, мне кажется, что впервые. Кроме того, телесные взаимоотношения меняются и мутируют. Скажем, Ольга смирилась с материнским молоком и теперь брала у Алике грудь, даже в те мгновения, когда та пила утренний кофий с императором.
Главное же внимание мы по-прежнему уделяли предстоящей коронации. Предстоящей и уже