– Здесь все тоже было заперто, – сказал он.
Не обращая на него внимания, Ано открыл ставни.
Это была узкая комната без камина; вторая дверь находилась прямо напротив той, через которую вошел Ано. Детектив сразу же двинулся к ней.
– А эта дверь, должно быть, ведет в «Сокровищницу», – заметил он и задержался, взявшись за ручку и внимательно глядя на остальных.
– Да, – подтвердила Энн Апкотт.
Джим ощущал странный трепет. Он подумал о недавно открытой гробнице фараона в Долине Царей.[35] Все с нетерпением ожидали дальнейших событий, но Ано не шевелился. Он стоял с бесстрастным видом, словно статуя стража у входа в гробницу.
– Дверь заперта? – не выдержав, воскликнул Джим.
Ано ответил спокойным, но несколько странным тоном. Несомненно, он тоже испытывал напряженное ожидание, придававшее лицам находящихся в комнате нечто вроде семейного сходства.
– Я еще не знаю, заперта она или нет. Но так как эта комната ныне является личной гостиной мадемуазель Харлоу, мне кажется, нам лучше подождать, пока она присоединится к нам.
Мосье Беке едва выразить свое одобрение, когда из дверного проема в спальню миссис Харлоу послышался голос Бетти:
– Я здесь.
Ано повернул ручку. Дверь оказалась незапертой – она открылась внутрь, и перед глазами присутствующих предстала тускло освещенная «Сокровищница». Лучики света играли на золоте, словно обещая чудеса. Ано быстро подошел к окнам и распахнул ставни.
– Умоляю ничего не трогать! – предупредил он, когда остальные хлынули в комнату.
Глава 13
Сокровищница Саймона Харлоу
Подобно остальным гостиным, выходящим в коридор, помещение было вытянуто в длину, а не в ширину, и походило скорее на галерею, чем на комнату. Тем не менее оно было приспособлено для постоянного обитания, а не для визитов от случая к случаю, будучи роскошно и комфортабельно обставленным. На коричневатых стенных панелях висело несколько картин Фрагонара;[36] все приборы на письменном столике в стиле китайский чиппендейл[37] – чернильница, подставка для ручек, подсвечник и прочие – были из розовой бэттерсийской эмали и не имели ни единой щербинки. Однако они предназначались для использования, а не для украшения. Большой камин в центре стены на стороне холла сильно выступал вперед, почти создавая впечатление двух смежных комнат. Но одна деталь сразу же выдавала коллекционера – портшез, стоящий в стенной нише возле камина напротив двери в спальню миссис Харлоу. Его светло-серый корпус был инкрустирован позолотой и украшен медальонами с цветными изображениями пастухов и пастушек. Стеклянные окошки по бокам позволяли видеть пассажира, а кабина была обита светло-серым атласом, расшитым золотом, под цвет панелей корпуса. Крыша, которую можно было поднимать на шарнире сзади, также была орнаментирована золоченой филигранью, а дверца спереди была застеклена сверху. Изделие походило на блистательный образец искусства каретостроения и было надежно защищено позолоченной перекладиной. Даже Ано выглядел потрясенным его красотой и изяществом. Детектив стоял, положив руки на перекладину, и с довольной улыбкой смотрел на портшез, покуда Джим не начал опасаться, что он позабыл о деле, приведшем их сюда. Однако вскоре Ано вернулся к действительности.
– Прекрасное изделие для богачей, мосье Фробишер, – заметил он. – Только представьте себе садящихся в него дам в пышных юбках и кавалеров в шелковых чулках! А также забрызганных грязью бедняг, которым приходилось идти пешком.
Ано отвернулся от портшеза и окинул взглядом комнату.
– Эти часы, мадемуазель, показывали половину одиннадцатого, когда вы на момент включили свет? – спросил он у Энн.
– Да, – быстро отозвалась девушка и снова взглянула на часы. – Да, это они.
Джиму почудилась легкая перемена в ее голосе, когда она повторила свое утверждение, – свидетельствующая не столько о сомнении, сколько о некоторой озадаченности. Но это, по-видимому, было плодом его воображения, так как Ано, похоже, ничего не заметил. «Осторожно! – предупредил себя Джим. – Если ты начинаешь кого-то подозревать, то его любые слова и поступки будут казаться тебе подозрительными».
Ано, несомненно, был удовлетворен. Часы представляли собой изящное позолоченное изделие времен Людовика XV,[38] напоминающее по форме скрипку и снабженное белым циферблатом. Они стояли на инкрустированном шкафчике в стиле буль[39] высотой чуть более половины человеческого роста перед высоким венецианским зеркалом. Ано сравнил показываемое ими время со своими часами.
– Минута в минуту, мадемуазель, – с улыбкой сказал он Бетти, возвращая в карман свои часы.
Повернувшись спиной к шкафчику, Ано посмотрел на камин в противоположной стене. Он имел адамовскую[40] деревянную облицовку, того же коричневатого цвета, что и стенные панели, с маленькими стройными колоннами и красивой резьбой на доске под полкой. На самой полке не было никаких украшений – очевидно, чтобы не заслонять висящую над ней картину Фрагонара, – за исключением двух коробочек из бэттерсийской эмали и плоского стеклянного футляра. Подойдя к полке, Ано поднял футляр, восторженно присвистнув.
– Прошу прощения, мадемуазель, – обратился он к Бетти, – но я в жизни не видел ничего подобного. А сама полка немного высока для меня, чтобы рассмотреть вещицу как следует. – Не дожидаясь согласия девушки, детектив отнес футляр к окну. – Взгляните-ка на это, мосье Фробишер!
Джим подошел к нему. В футляре находился кулон из золота, халцедона и полупрозрачной эмали работы Бенвенуто Челлини.[41] Джим был вынужден признать, что никогда не видел столь тонкого и изысканного мастерства, но его раздражало, что Ано отвлекается от дела.
– В этой комнате можно провести целый день, наслаждаясь сокровищами! – воскликнул детектив.
