не могу сразу отбросить то, чему учился всю жизнь. В конце концов, это технический вопрос, не так ли? Мы оба это знаем. У нас с вами много общего.

Щека Кефы подергивалась.

— Мне кажется, я могу быть для вас ценным, — продолжал Симон, хотя это было нелегко перед лицом ледяной холодности, — если вы дадите мне шанс. Но вы должны мне его дать. Иначе как я могу научиться, если вы меня не научите?

— Научить тебя чему? — сказал Кефа. Он выплевывал слова, словно камни.

— Тому, что вы знаете, — в отчаянии сказал Симон. — Например, как вызывать дух.

— Дар Святого Духа, — сказал Кефа. Его голос слегка дрожал. Он указал на мешок с монетами. — И это?..

— Деньги, — сказал Симон. — Как я объяснил, это все, что у меня есть…

Кефа встал. Его глаза сверкали. Его голос грохотал.

— Деньги? Деньги ? Ты думаешь, дар Божий можно купить ! С чего ты взял, наглое отродье сатаны, что можешь быть одним из нас?! Да ты недостоин чистить наши уборные. Вон отсюда, Симон из Гитты. Держись подальше от моих людей. Питайся собственным ядом и порочностью, но не хлебом детей. Забери свои деньги. Возьми с собой на муки.

Когда Симон был на пороге, мешок с деньгами рассек воздух и упал у его ног. Он поднял его и пошел прочь.

— Иди на рыночную площадь, — сказал Симон, — и скажи всем, кого встретишь, чтобы собрались на площади завтра в полдень. Скажи им, что они увидят величайшую и невиданную доселе демонстрацию магии. После этого иди к храму, потом — в общественные бани. Скажи всем.

— Но… — сказал Деметрий.

— Иди! — пророкотал Симон.

Деметрий ушел.

Мальчик хорошо выполнил задание, или, возможно, жители Себасты хотели снова увидеть своего мага после долгого отсутствия. На следующий день к полудню площадь была запружена народом, люди усыпали также балконы и крыши домов.

Симон поднял руки, требуя тишины.

— Друзья! — прокричал он. — Вы давно не видели меня. Обо мне ходило много всяких слухов. Не верьте им. Я прошу вас не верить им. Я был болен — мистической болезнью, которой хотели воспользоваться некоторые люди, желающие мне зла. Им это не удалось. Я стою перед вами, выздоровевший и готовый продемонстрировать чудеса, которых вы никогда не видели. — Он выдержал паузу. — Я покажу вам на этой площади дворец царя Ирода.

Взмахом руки он сосредоточил их внимание на большом огороженном веревками пространстве. Сосредоточившись, он стал создавать дворец: колоннаду, внутренний двор, фонтаны, огромное белое здание на ними. Он усилил концентрацию воли, и воздух затрепетал и стал распадаться на блоки света. Пока блоки приобретали форму, он заполнил дворик деревьями, а фонтаны — водой, украсил капителями колонны, выросшие перед…

Но оно исчезло. Никакого здания не было. Оно испарилось в воздухе. Он всеми силами пытался его вернуть и почувствовал, как все творение уплывает от него, деталь за деталью, зелень деревьев меркнет, колонны оседают и крошатся, плитка дворика скрывается под пылью площади. Он сделал невероятное усилие, и на мгновение в воздухе яркой вспышкой возникло потрескавшееся видение, потом оно потускнело и исчезло в жаре обыденного полдня.

В толпе послышался шумок:

— Я ничего не видел, а ты?

— Это вообще не Симон.

— Где же дворец?

— Надувательство!

Недовольство росло.

— Покажи нам дворец! Покажи нам дворец!

Симон затравленно огляделся и поспешил сойти с постамента. Его пытались схватить, но он высвободился и скрылся в узкую улочку. Вдогонку неслись насмешки и издевательства.

Он шел быстро по направлению к дому, ощущая в голове странную легкость. Деметрий нашел его в кабинете, с пустыми глазами, скорчившегося, дрожащего.

Он лишился своей силы.

4. Ключ

Стук, стук, стук. Пауза.

Треск.

— Дупель на тройке. Щелк.

Стук, стук, стук.

Треск.

— Хорошо, госпожа Венера.

Он подумал, что их терпение столь же велико, как и его, хотя имеет иную природу. В каком-то смысле оно даже превосходит его терпение, поскольку они не знают, чего ждут. Их безнадежность трогала его, и, встретившись взглядом с одним из них, он улыбнулся. В ответ он натолкнулся на пристальный взгляд, каким обычно человек смотрит на животное.

Придет время, и каждому зачтется по делам его. Сейчас не стоит думать об этом. Он повернулся на своей подстилке из соломы и почувствовал, как железо впилось в запястье. Возможно, ждать придется долго. Возможно, он не доживет до этого времени. Иаков Бар-Забдай не дожил. Ему отрубили голову.

— Хотите разделить мою судьбу? Не беспокойтесь, разделите.

Странно, но было время, когда он не думал, что слова могут относиться к далекому будущему. Тогда будущее ограничивалось завтрашним днем. Тогда он думал, как и все, что они умрут вместе. Тогда он был готов умереть, если это нужно, хотя не понимал, почему это нужно. Но тогда он так многого не понимал, что мысль о том, что все они должны умереть, была почти приятной, она делала все таким ясным. И таким важным.

Не то чтобы он подвергал сомнению важность и серьезность того, что они делали, но его всегда немного удивляло, что другие относились к этому так серьезно. Если миру надо, чтобы они умерли ради Него, это, безусловно, серьезно.

Но он, конечно, не умер. Это не было нужно, думает он, опустив голову на неровный камень. Что стало ясно в последний момент. Сперва они неверно поняли условия, на которых они спасены. Теперь это тоже прояснилось. Умер лишь один из них. Это доказывало, что объяснение, к которому они пришли с таким трудом, было правильным.

Он думал, что это доказательство. Он не обладал даром размышлять о таких вопросах. Нередко он ясно понимал происходящие события, и это было его даром, который ему велели беречь. Но как только он начинал задумываться, ясность терялась. Иногда, когда он размышлял о каком-то событии спустя некоторое время, он начинал сомневаться, верно ли его понял. Он знал, что склонен ошибаться. К тому же часто понимание смысла события приходит гораздо позже. В таком случае чему же верить?

Зачем ты оставил меня?

— Я хочу пить, — сказал он.

К его губам прижали металлическую кружку. Он стал пить. Вода была теплой и затхлой. Он вспомнил, как пил воду из горного ручья у своего дома: сладкую, чистую и холодную.

— Спасибо, — сказал он.

Охранник, тяжело ступая, вернулся к столу.

Щелк.

Стук, стук, стук.

— Вы играете в кости, — сказал Кефа, — как будто впереди у мира еще тысяча лет.

Треск.

— Опять собака.

Вы читаете Иллюзионист
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату