послали куда-то подальше от дома, и роды принимала другая женщина, тоже цветная. Интересно, что с этой женщиной стало потом? Ах, ну да, конечно, ее почти сразу же после этого продали на невольничьем рынке...
Блисс едва удержалась, чтобы не закричать. Ее душила ярость. Так поломать ее жизнь! Да как они посмели?!
Но сейчас нужно было думать не об этом. Ей страстно хотелось увидеть своего сына. Их с Гаем сына! Сына, которого она оплакивала – и, как оказалось, понапрасну – столько лет. Джеральд и отец совершили страшный поступок. Они приняли на свои души смертный грех. И нет им прощения – ни здесь, ни на небесах.
– Бросьте это письмо в камин и считайте, что никогда его не получали, – донесся из-за двери голос Фолка. – Поедемте ко мне в офис, а вечером я отвезу вас обратно. Заодно и поужинаем вместе – с вами и Блисс. А сейчас едем, я покажу вам, что придумал для того, чтобы сделать свои суда неуязвимыми для пиратов. Кстати, я уже обещал хозяину верфи, что заплачу ему, как только женюсь на Блисс и она вступит в права наследства.
Клод что-то промычал в ответ, но что именно, Блисс не расслышала. Затем по ту сторону двери раздался звук приближающихся шагов, Блисс молнией метнулась за ближайший угол и спряталась там, вжавшись в стену. Шаги стали громче, потом хлопнула дверь, а затем шаги начали удаляться. Для Блисс это стало сигналом к действию.
Осторожно, беззвучно она проскользнула в кабинет отца. Быстро просмотрела лежащие на столе конверты, нашла нужный и внимательно прочитала адрес, запоминая его. Затем Блисс положила конверт на прежнее место и раскрыла шкатулку, стоявшую здесь же, на столе. Без всяких угрызений совести она выгребла из шкатулки деньги – все, до последней монеты, – а потом все так же осторожно покинула кабинет.
Денег у отца оказалось немного, но Блисс прикинула и решила, что до Мобиля она доберется. Поднявшись к себе в спальню, она быстро уложила самые необходимые вещи в дорожный саквояж и, стараясь не шуметь, спустилась по лестнице.
Коляска Фолка еще пылила по дороге, когда Блисс входила на конюшню. Конюхов не было видно, и она быстро и незаметно оседлала своего скакуна. Пока все шло отлично. Блисс приладила к седлу свой саквояж, вскочила на спину коня и незамеченной выехала за ворота.
В порту ей пришлось прождать два бесконечных дня, пока она не поднялась наконец на борт «Салли Батлер», зафрахтованного для перевозки рабов до Мобиля, штат Алабама. За эти два дня она успела продать свою лошадь. Лошади ей было не жалко, и угрызений совести перед отцом она тоже не испытывала: он был виноват перед нею куда больше. Единственная мысль радовала сейчас Блисс – мысль о том, что руки Джеральда Фолка никогда не прикоснутся к ее наследству. Что же
Катастрофа разразилась на второй день плавания. Из-за неприметного островка вдруг показался пиратский корабль и стал быстро приближаться. «Салли Батлер» сделала попытку бежать, но с борта пиратского судна прогремел пушечный выстрел, и безоружная «Салли» покорно опустила паруса.
Блисс похолодела от ужаса, когда на палубу «Салли» посыпались пираты. И уж совсем подкосились ноги, когда один из них – загорелый, с перекошенным в циничной ухмылке лицом – грубо схватил ее за талию и потащил к борту.
– Эту я беру себе! – громко закричал загорелый и попытался поцеловать Блисс.
Внезапно хватка его ослабла, и Блисс на короткое мгновение почувствовала себя свободной. Но тут же ощутила на своих плечах другие руки – такие же сильные и бесцеремонные.
– Никто не имеет права тронуть ее, покуда я, Гаснарилла, не решу, можно ли получить за эту пленницу хороший выкуп! – раздался громкий голос еще одного пирата.
Когда до сознания девушки дошло это имя, мир поплыл у нее перед глазами и Блисс накрыла темнота.
3
Пират по имени Охотник спокойно покачивался в кресле-качалке, ожидая появления Гаспариллы, который находился в спальне с очередной женщиной. Своим единственным глазом Охотник осматривал жилище хозяина, мысленно сравнивая его со своим собственным домом на Сосновом острове. Что и говорить, дом у Гаспариллы был обставлен роскошно. Почти все, что находилось здесь – ковры, посуда, серебро, – Гаспарилла награбил на испанских галеонах, имевших неосторожность повстречаться с ним на морских просторах.
Несколько лет тому назад Гаспарилла захватил несколько островков в заливе Шарлотт-Харбор, неподалеку от Флориды, и поселился на самом большом из них, назвав его, разумеется, собственным именем. Примерно в то же время Гаспарилла, который выделялся среди других морских разбойников манерами, роскошной одеждой и неукротимым нравом, был провозглашен Лафиттскими Братьями Королем Пиратов. В схватках Гаспарилла всегда был бесстрашен и жесток, а в повседневной жизни слыл неутомимым любовником и содержал целый гарем из захваченных на море женщин. Свой гарем он регулярно обновлял, заменяя надоевших любовниц новыми молодыми и привлекательными пленницами. Его ласк удавалось избежать только тем женщинам, за которых родственники готовы были заплатить хороший выкуп. Этих Гаспарилла не трогал никогда.
Охотник прикрыл свой единственный глаз, слегка отсвечивающий серебром, и мысленно перенесся на шесть лет назад. Именно тогда и началась его новая, вторая жизнь – началась с того дня, когда он впервые встретился на Баратарии с Гаспариллой. С тех пор они почти не расставались, и их тесное сотрудничество было одинаково выгодно для обоих. Но прежде чем познакомиться с Гаспариллой, Охотник долго боролся за свою жизнь. Ему стоило огромных трудов израненным бежать из тюрьмы Калабосо и добраться до Братьев. Они дали ему приют, помогли встать на ноги, когда он окончательно поправился, доставили в Гранд-Тьерр. Правда, правый глаз ему спасти не удалось, и теперь пустую глазницу всегда прикрывала черная повязка.
Среди пиратов было принято обходиться кличками, не открывая своих настоящих имен, и он назвал себя Охотником. Назвал неспроста, поскольку смыслом его новой жизни стала именно охота – он без устали выслеживал и истреблял суда, принадлежавшие Джеральду Фолку. Что же касается своего настоящего имени, то он забыл его легко и быстро. Ему самому казалось, что Гай Янг умер в тюрьме Калабосо, и Охотнику вовсе не хотелось когда-либо впредь снова называться этим именем.
Раздумья Охотника прервало появление в комнате хозяина дома. Гаспарилла вышел из своей спальни в роскошном халате – небольшого роста, мускулистый, смуглый, он очень походил на испанца. Среди пиратов ходили слухи, что этот человек и в самом деле был испанцем по имени Хосе Гаспар. Более того, поговаривали также, что когда-то Гаспарилла был адмиралом в испанским флоте, но ему пришлось покинуть родину после того, как его обвинили в краже королевских драгоценностей. Гаспарилла обладал приятной внешностью – такие мужчины, как правило, нравятся женщинам, – но была эта внешность обманчивой. Как уже говорилось Гаспарилла имел жестокий и неукротимый прав.
– Прости, что заставил тебя ждать. Охотник, – сказал Гаспарилла, вытаскивая из кармана кружевной батистовый платок и картинно вытирая лоб. – Дело в том, что несколько дней назад я прихватил на одном суденышке красотку, и сегодня выдалась возможность испытать ее в деле.
Семь лет тому назад Гай Янг непременно ощутил бы жалость к несчастной женщине, но нынешний Охот-пик забыл не только это чувство, но и само слово, которым оно обозначалось. Ему давно уже не было
