дела ни до кого, кроме себя.
– И как она тебе? – равнодушно поинтересовался Охотник.
Гаспарилла вздохнул в ответ.
– Мне кажется, что я в нее влюбился. Но представь себе, она меня отвергла! А ведь я ей подарил и золотые кольца с камнями, и браслеты, и еще какие-то безделушки, от которых любая женщина должна была бы растаять. Конечно, я все равно своего добьюсь, и все-таки не понимаю я этих баб, приятель!
– Не переживай, не только ты один не понимаешь их, – хмуро усмехнулся Охотник. – Мне, например, женщины когда-то казались добрыми, нежными, верными, но было это в другой жизни. Шесть лет тому назад я начал новую жизнь, и в ней уже нет места прежним чувствам.
– Ты поступил мудро, – заметил Гаспарилла.
– Я привез для тебя кое-что от нашего агента из Гаваны, – перешел к делу Охотник. – Вот, я доставил это сюда со своего судна.
Он указал рукой на небольшую шкатулку, стоящую на столе.
Гаспарилла подошел ближе, придвинул шкатулку к себе и поднял крышку. Ярко блеснули плотно сложенные в шкатулке золотые монеты.
– А, выкуп, – спокойно сказал Гаспарилла. – Ну, и кто же та счастливица, о которой так трогательно позаботились ее родные?
Охотник вынул конверт из кармана своей черной блузы и протянул его хозяину.
– Там все написано.
Гаспарилла распечатал конверт и быстро пробежал глазами по строчкам.
– А, это та, рыжая из Нового Орлеана. Ну, наконец-то ее женишок проявил благоразумие. Он ждет ее в Гаване. Я-то, честно говоря, надеялся, что он не сумеет собрать нужную сумму: я сам был не прочь позабавиться с его невестой. Но ты же знаешь мой принцип: женщина, за которую готовы заплатить выкуп, – неприкосновенна. Я гарантирую это при сделке и никогда не нарушаю своего слова.
– Жаль только, что остальные члены Братства ничего не знают о твоем принципе, – хохотнул Охотник. – Они считают пленниц своей безраздельной собственностью, пока доставляют их на остров Каптива. Такие сложные понятия, как заложник или выкуп, им недоступны.
– М-да, дельное замечание, спасибо. Я учту его. Но вернемся к делу – к этой женщине по фамилии Гренвиль. У меня сейчас совершенно нет времени, чтобы везти ее в Гавану. К сожалению, заняты и все мои капитаны. А мне очень не хотелось бы, чтобы кто-то смог сказать, будто Гаспарилла не хозяин своему слову. Может быть, ты будешь так любезен и отвезешь эту красотку ее жениху? Тебе я доверяю и знаю; что ты доставишь ее в лучшем виде.
Охотник перестал слушать Гаспариллу с той секунды, когда прозвучала фамилия женщины.
Конечно, фамилия довольно распространенная. Вряд ли это может быть та самая Блисс Гренвиль, чье имя он избегал даже в мыслях произносить вот уже столько лет.
– Так ты возьмешься сделать это для меня, Охотник? – переспросил Гаспарилла.
Охотник сделал над собой усилие, чтобы вернуться к реальности. Гаспарилла о чем-то говорил... О чем? Охотник мысленно выругал себя за свою рассеянность.
– Так что ты от меня хочешь? – спросил он хозяина.
– Ты что, оглох, что ли? – удивился Гаспарилла. – Я битый час уже толкую о том, чтобы ты доставил эту Гренвиль в Гавану. За это я поделюсь с тобой ее выкупом. Заберешь ее из-под охраны с острова Каптива. Так ты берешься за это дело?
– Отчего бы и нет? – пожал плечами Охотник. – Все равно ничем особенным я сейчас не занят.
– Отлично. А я тем временем встречусь на острове Санбей с Жаном Лафиттом и передам ему рабов, захваченных с одного судна. Он нашел на них покупателей в Новом Орлеане. Надеюсь, и мне с этой сделки что-нибудь перепадет.
– Я заночую у себя на судне, а утром отправлюсь на Каптиву, – сказал Охотник.
Колокольчик судьбы, который обычно возвещает, что жизнь стоит на пороге больших перемен, прозвенел негромко. И Охотник не услышал его.
На следующий день Охотник причалил к берегу Каптивы на небольшом ялике, спущенном с его судна. Он побрел по раскаленному песку пляжа, слушая, как хрустят под сапогами высохшие створки раковин. Поднявшись по берегу выше, он миновал негустой лесок и вышел на поляну, где стоял сложенный из пальмовых бревен дом, в котором содержались пленницы Гаспариллы.
Двое пожилых пиратов, стоявших в карауле, сразу подобрались, завидев гостя, но вскоре рассмотрели, что это не Гаспарилла, а всего лишь Охотник, и вновь расслабились.
– Каким ветром занесло тебя к нам на Каптиву, Охотник? – благодушно спросил один из них.
– Выполняю поручение Гаспариллы, – откликнулся он. – Пришел выкуп за женщину по фамилии Гренвиль. Я взялся отвезти ее в Гавану. Можете мне показать, где она тут у вас?
Второй пират – седой, молчаливый, – распахнул перед Охотником ворота и вместе с ним прошел в глубь двора. Здесь охранник обратился к одной из женщин с вопросом, где ему найти Гренвиль. Охотник огляделся по сторонам. Женщин здесь было не меньше дюжины. Одни что-то готовили на разведенном посреди двора костре, другие стирали в деревянных лоханях, третьи еще что-то делали по хозяйству. Жалкие остатки некогда роскошных модных платьев превратились на пленницах в лохмотья и не спасали от палящего солнца и от укусов москитов. Некогда белокожие красотки все как одна были бронзовыми от загара.
– Вон она, – буркнул неразговорчивый седой пират и ткнул пальцем в сторону женщины, которая стояла к ним спиной, склонившись над бельевой лоханью.
Охотник невольно затаил дыхание и замедлил шаги, приближаясь к женщине. Он не обратил внимания на то, что во дворе вдруг стало тихо, смолкли нескончаемые женские разговоры и воцарилось напряженное молчание.
Между тем примолкшие женщины с нескрываемым интересом провожали взглядами проходившего мимо них пирата. Охотник был одет во все черное – начиная от рубашки и заканчивая брюками, заправленными в начищенные сапоги; единственным ярким пятном в его одежде был красный шейный платок. Длинные волосы цвета воронова крыла были собраны на затылке и перевязаны шнурком. Охотник был прекрасно сложен, и вид его ловкого, мускулистого тела не мог не привлечь внимания обитательниц Каптивы, как, впрочем, и лицо – красивое, мужественное, с яркими дугами бровей. Даже черная повязка на месте правого глаза не делала Охотника менее привлекательным, напротив, придавала ему еще больше загадочности.
Женщины, что посмелее, откровенно любовались пиратом, другие, позастенчивее, осторожно следили за ним, прикрыв от солнца глаза ладонью. Однако Охотнику было не до них. Его собственный единственный глаз был прикован к женской фигуре, склонившейся над деревянной лоханью.
Блисс отметила про себя неожиданно наступившую тишину, но ей было вовсе не интересно, почему вдруг стихли все разговоры. Мысли ее, как всегда, были далеко. Она думала о том, за что злой рок обрушивает на нее один за другим свои беспощадные удары. Сначала он лишил ее любимого мужчины. Затем – ребенка... Впрочем, ребенка Блисс, слава богу, не потеряла, но она столько лет думала, что он умер! А когда наконец узнала о том, что мальчик жив, бросилась на поиски, : все тот же рок остановил ее своей железной рукой и швырнул на этот остров, в пиратский плен. И вот она сидит здесь, и неизвестно, сколько еще просидит, теряя драгоценное время, которое могла бы уже безраздельно посвятить своему сыну. Проклятье! Ведь она даже не знает до сих пор имени собственного ребенка!
Жара, вездесущие москиты, жалкая пища, нагнетающие тоску штормы – все это делало жизнь на острове совершенно невыносимой. Блисс слышала, что за нее собираются заплатить выкуп, но не могла всерьез поверить в то, что отец или Джеральд Фолк решатся на такой поступок. Здесь, на острове, незаметно настал и канул в вечность ее двадцать пятый день рождения – Блисс совсем забыла о нем,
