ставить Таши в смешные и нелепые положения. Со всеми говорил, а ему слышать не давал, потом на охоту послал, позора набираться, теперь хочет обрядить в шапку из линялой летней белки. В такой единожды на люди покажешься – больше жить не надо. Да ещё пока он в лесу телепался, здесь что-то случилось, а ему о том слова не говорят. Даже Уника молчит, и оттого особенно обидно.
Почувствовав неладное, Уника отложила полуободранную тушку, подошла к мужу, прижалась к плечу.
– Что случилось?
– У меня – ничего, – искренне ответил Таши. Весь гнев и вся обида разом испарились, едва он почувствовал приникшее к нему тело Уники, заметно огрузневшее за последние недели, с туго выпирающим животом.
– Ну а всё-таки?
– Это у вас что-то случилось, пока я в отлучке был, – поделился сомнениями Таши.
Уника вздрогнула, потом ответила опасливым шёпотом:
– Баюн Ромару его судьбу показывал. И я видела. Охонюшки, страшно-то как!
– Не бойся, – сразу успокоившись, произнёс Таши. – Как-нибудь обороним старика. Не дадим в обиду.
К ночи добытые шкурки были содраны, тщательно выскоблены и повешены сушиться. Наутро Уника замочила их в кислом щавелевом отваре, как следует отмяла и на ночь вновь оставила сушиться. На третий день она взялась за шитьё. Таши и Ромар примостились по сторонам от рукодельницы, наблюдая работу. Шапочка получалась неказистая, такую уважающий себя охотник ни за что на свете не наденет. А вот Ромару шапка явно нравилась. Он чуть не носом лез в шитьё, то и дело давал всевозможные советы: то мех подогнуть особо, то отверстие для жилки проколоть чуть в стороне. Недовольно морщился, если Уника что-то, по его мнению, делала не так, ворчал:
– Неужто не видишь, что здесь получиться должно?
– Не вижу, – виновато твердила Уника.
– Эх, нету у тебя к таким делам таланта!.. – печалился Ромар. – А то бы из такого меха да с таким инструментом мы бы чудо-шапку построили. Жаль, рук не хватает!..
– Я же стараюсь! – чуть не плакала Уника.
– Верно, стараешься, тут слова против не скажешь. Кое-что у тебя получается. Но могло бы получше.
Как всегда, из ниоткуда явился Баюн. Сжался в комок, пристроился напротив Уники, вперился жёлтыми глазами в её работу и застыл безмолвно. Почему-то Таши был уверен, что сейчас он и втайне не произносит ни слова. И это уважительное молчание наполняло Таши гордостью, хотя он и не понимал скрытого смысла происходящего.
Когда наконец шапочка была готова, Баюн покачал головой, цокнул языком, впервые издав слышный уху звук, и тут же унёс обновку к себе. Вернул её лишь через день, и сколько Таши ни приглядывался, никаких изменений обнаружить он не сумел. Дрянная шапчонка, в такой и на люди показаться неловко. И всё же надевал её Таши с трепетом душевным. Шутка сказать – два таких знамых колдуна на пару старались над этой вещицей!
А на поверку, когда беличий мех опустился на макушку, ничего особенного не произошло. Таши старательно вслушивался в свои мысли и ощущения, но ничего обнаружить не мог. Шапка как шапка, чуть маловата, жмёт слегка. Выпущенный наружу хвостик щекочет правую щёку. А где же колдовство?
– Ну как? – тревожно спросил Ромар, и тот же вопрос донёсся от молчаливого чужинца.
Таши бесполезно напрягал слух, пытаясь услышать нечто потаённое, напрасно щурил глаза, желая увидеть вдали необычные приметы, признак, который указал бы, куда следует идти, где искать неведомого чародея, для поисков которого мастерили заговорённую шапку.
Ну конечно, разве из дрянной облезлой белки можно сшить хоть что-то стоящее! Таши досадливо щёлкнул пальцем, стараясь отбросить за ухо надоедливо щекочущий хвостик. Неожиданно палец мазнул по пустому месту, и лишь тогда Таши заметил, что беличий хвостик мирно свисает возле левого уха.
Неловкое движение не было пропущено колдунами. Ромар громко вздохнул, переводя дух, а Баюн произнёс в своей обычной манере:
– Тот, кто колдует запретное, живёт в той стороне. Но очень далеко, поэтому ты почти ничего не чувствуешь. Потом будет действовать сильнее. А когда ты окажешься с ним рядом, то сразу это поймёшь, не спутаешь.
– Ну вот, – успокоенно сказал Таши. – Сначала нарядили невесть кем, а теперь ещё в жмурки играть заставите. Буду ходить и замечать: чародей побежал направо, чародей побежал налево…
Ромар неловко поклонился лесному колдуну.
– Спасибо тебе и за помощь, и за всё остальное. Не обессудь, но завтра мы в обратный путь отправимся. Отыщем злодея. Уж не знаю, как мы с ним управимся, но больше он Кюлькаса тревожить не будет.
– Будьте очень аккуратны, – меланхолично посоветовал Баюн. – Злой маг очень силён. Я тоже не знаю, как вы с ним управитесь.
– Я знаю, – мрачно пообещал Таши.
Баюн усеменил куда-то за кусты, вернулся со своим неудобьсказуемым луком, протянул его Таши.
– Возьми. Когда будет надо, он стрельнёт хорошо.
Таши сдержал ехидные слова и с поклоном принял оружие и три смолистые, из ели выстроганные стрелки.
Глава 9
Беличий хвостик на шапке указывал на юг, но там путь преграждало Кюлькасово море, и странники против воли свернули на северо-восток, где расстилалась негостеприимная тундростепь, откуда они в прошлый раз едва унесли ноги. Вроде не так много прошло времени, но снежная пустыня успела преобразиться, покрывшись зелёными травяными джунглями. Торопясь урвать недолгого тепла, всякая былинка пошла в рост, вымахивая под незакатным солнцем вчетверо против более жарких, но сухих мест. Перелётная птица рассеялась в этих зарослях и сгинула бесследно, озабоченная выведением потомства. Травы закрыли всякий обзор, сомкнулись над головами идущих, сократив мир до размеров ближайшей лужи. Злые рыжие комары трубно гудели, набрасываясь со всех сторон, кусачая мошка лезла под одежду, набивалась в нос и норовила быть проглоченной при каждом вдохе.
На зато мохнатые гиганты, которых шерсть спасала не только от зимних морозов, но и от летних кровососов, откармливались на высокой траве, быстро нагуливая жир. А следом за ними шли, скрываясь в траве, хищники, и среди них самый опасный среди зверей, двуногий, вооружённый не клыками, а разумом.
К скалам, где пряталось вражеское капище, путники благоразумно приближаться не стали. Кто знает, не ожидает ли там теперь засада. Да и боги чужие непредсказуемы: в прошлый раз отпустили с миром, а увидят другажды, могут и разгневаться на назойливых. Да и отдариваться нечем, незваные гости и сами без кремня бедствуют.
И всё же миновать скалы не удалось. Во время одного из переходов Ромар вдруг насторожился и шелестящим шёпотом спросил:
– Шапка где?
Таши прекрасно понимал, что волшебная шапочка создана для пользы, а не для красоты, но пересилить себя не мог и старался не носить её без дела. Натягивал на макушку по утрам, проверяя направление, а потом прятал в сумку. Там она лежала и сейчас.
– Быстро надевай! – приказал Ромар. – И что бы ни случилось, снимать не смей ни на минуту!
Таши рванул сумку, и через мгновение шапчонка уже сидела на макушке. Таши прислушался. Зловредный маг по-прежнему обитался в неведомых далях, за неделю они ничуть не приблизились к нему. И всё же казалось, будто мир кругом недобро изменился. Гудели мрачные голоса, самый воздух сгущался ненавистью, зоркие глаза следили с неба, и недруг шёл по следу, споро приближаясь и держа наготове оружие.
– Быстрей! – привычно скомандовал Ромар. – Опять бежать придётся. – И, оглянувшись на Таши, добавил: – Если нас всё-таки схватят, ты не вмешивайся. Потом выручишь.
