свою страсть – он желал, чтобы об этом знал весь мир. «Ведь твое имя на челе моем». Он стал глух к голосу осторожности и слеп к зрелищу ревности. Впрочем, Дайана тоже ходила с повязкой мечтаний на глазах. Она была осведомлена о перемене ситуации в доме не более, чем о дерзости своей компаньонки. Но Эвелин Девениш была сделана из другого теста. Обвинения, упреки и требования сменяли друг друга, сведясь наконец к одной угрозе. Она написала следующее:
Это невыносимо. Я не хочу угрожать, но ты принуждаешь меня к этому. Мое ожерелье ушло, и тебе известно, куда и почему. Тебе не составит труда это устроить. Я не верю, что Джойс собирается в Америку. Она шпионит и подслушивает – я наблюдала за ней. Джойс намерена использовать поездку в Америку как предлог, чтобы убраться из дома, узнав все, что ей нужно, и сделать все возможное, чтобы спасти Дайану. Но и ты можешь воспользоваться поездкой в Америку как предлогом. Джойс говорит, что поедет из Бор до в Шербур. Ты можешь накануне отвезти ее в Бордо. У нее нет там друзей, которые бы ее проводили. Организуй это, иначе я сделаю то, что собирается сделать она, – расскажу всю историю: о черной мессе и о наших планах насчет Дайаны. Я скорее все здесь обрушу и погибну под развалинами, чем позволю этому продолжаться. Ты знаешь, что я сегодня ходила в пещеру мумий? Помнишь того мальчика? Я мечтаю, чтобы то же самое произошло с ней! Это послужит ей наказанием за то, что она отнимает у меня тебя. Не думай, что она в тебя влюбилась – ты ничего для нее не значишь. В среду вечером мы все соберемся в Шато- Мирандоль. Ты подготовишь там все, что осталось подготовить, а в четверг Джойс может поехать с тобой в Бордо.
Это был последний фрагмент, к которому Ано привлек внимание мистера Рикардо. Он спрятал фотокопии в портфель и запер его.
– Такова история этого преступления до того момента, где Джойс Уиппл начинает свою историю. Эвелин Девениш требует убийства Джойс, угрожая полным разоблачением; Дайана Тэсборо пребывает в лабиринте страха и возбуждения; Робин Уэбстер находится в тупике, желая Джойс, как не желал ни одну женщину, и намереваясь решить проблему одним махом, поставив под удар всех – Дайану, магистрата, виконта. Никто не посмеет пошевелить против него пальцем. Все постараются похоронить это преступление среди тайн, озадачивших полицию. Он бы преуспел в этом, если бы не смелость и преданность вашей маленькой приятельницы, Джойс Уиппл.
Ано встал и потянулся за шляпой. Мистер Рикардо, не двигаясь с места, окинул комнату печальным взглядом.
– Жаль, – вздохнул он. – Я надеялся, что Дайана окажется незамешанной в этом преступлении. Но раз она была в этой комнате в ту ночь, когда здесь горел свет… – Не окончив фразу, он тоже встал и встретился взглядом с изображенным на стене юношей.
Рука Ано легла ему на плечо.
– Хочу вас успокоить, – сказал детектив. – Дайана Тэсборо не была здесь той ночью. Это я сообщил ей об убийстве Эвелин Девениш. Пошли!
Он запер дверь конференц-зала и передал ключ дежурящему возле двери сержанту.
Глава 26
От М до О включительно
Следующим вечером четыре человека обедали за угловым столиком в ресторане «Золотого фазана» – Джулиус Рикардо и Ано на стульях с внешней стороны, а Джойс Уиппл и Брайс Картер на покрытой подушками скамье у стены. Дни становились короче, и сквозь листья лип на плас де Кенконс уже начинали мерцать огоньки. Мистер Рикардо не мог не вспоминать другой вечер – совсем недавний фактически, но кажущийся таким отдаленным, – когда его автомобиль поджидал на другой стороне дороги, Ано сидел спиной к стене, куря одну сигару за другой, а жизнь Джойс Уиппл висела на волоске. Теперь же Джойс сидела на месте Ано; на ее маленьком личике все еще ощущались тени перенесенных испытаний. Девушка выглядела, как всегда, элегантной в костюме из светло-коричневого марокена, но ее взгляд то и дело устремлялся на Брайса Картера, а рука касалась его руки, как будто ей хотелось убедиться в близости возлюбленного. Высокая ваза с цветами, поставленная на столик по нелепой ресторанной моде, не позволяла видеть сидящего напротив собеседника, не вытягивая шею, поэтому ее единодушно решили убрать.
– Итак! – заговорил мистер Рикардо, и лицо Джойс сразу омрачилось, как будто его возбужденный голос напомнил ей о недавних событиях.
– Итак, мы обедаем, – быстро отозвался Брайс Картер. – Это торжественный момент. Без обеда нет жизни. Начинаем с икры. Сейчас мы на берегах Волги, слышим знаменитую песню ее лодочников, носим блузы, остроконечные шапки и высокие неудобные сапоги. Но мы переходим к черепаховому супу и оказываемся на обеде в лондонской ратуше, с олдерменами,[75] лордом-мэром и мировым судьей, перед церемонией предоставления почетного гражданства Джулиусу Рикардо, эсквайру. Подкрепившись черепаховым жиром, мы переходим к омару по-американски и тотчас же переносимся на причал Нарагансетта.[76] Кто-то поет «Красотку Нью- Йорка». Давайте послушаем эти скромные слова: «Когда иду я на прогулку, мужчины следуют за мной». Что дальше? Куропатка. Превосходно! Я прячусь за оградой поля, засеянного репой, где не видно никаких признаков жизни. Вдалеке виднеется группа людей с белыми флажками. Я слышу свисток и говорю себе: «Постарайся выстрелить раньше их». Затем в воздухе раздается хлопанье крыльев, и куропатки падают на землю, увы, сраженные не моими пулями. Но я говорю себе: «Все равно мне дадут парочку для отправки домой жене». «Их застрелил Брайс!» – воскликнет бедняжка в слепой преданности мужу, сделает из них чучела и поместит их под стекло.
Джойс рассмеялась:
– Если я знаю кое-что об этой молодой женщине, то она скажет: «Такие чудесные птицы могут быть только подарком от моего друга, мосье Ано».
Сияющий детектив взмахнул рукой перед носом мистера Рикардо:
– Вот как говорят истинные друзья! Они не исправляют ошибки в идиомах и не выглядят оскорбленными, если я отдам маленький приказ их шоферу. Они не ищут в каждой моей фразе признаки дурного вкуса, как таможенник ищет шелковые чулки. Нет! – И он поцеловал кончики своих пальцев с тщеславием второразрядного оперного тенора.
Одним словом, Брайс Картер и Ано позаботились, чтобы Джойс благодаря их ребяческим шуткам спокойно ела свой обед. Но когда со стола смахнули крошки и подали кофе, а за окнами стало совсем темно, Джойс сама заговорила о происшедшем.
– Я расскажу вам, что со мной случилось, так как даже Брайс, который собирается лететь назад в Лондон под предлогом какого-то неотложного дела, не слышал эту историю во всех подробностях – начиная с моего прибытия в Шато-Сювлак. Но, насколько я понимаю, мистера Рикардо, – она очаровательно
