мучили. Я отбила, домой нельзя, и я.... прыгнула. Понимаю, что нельзя было, и что, наверное, разозлила....
- Я не злюсь.
- Правда? - На душе отлегло. Бросив взгляд на посапывающего в другом кресле Михайло, я перевела глаза на Дрейка. - Я подумала, что меня теперь отругают или чего-нибудь лишат.
- Бернарда, ругать нужно тогда, когда хочешь, чтобы человек подчинился. Тогда можно настоятельно рекомендовать, поучать, запугивать, ломать, лишать. А если хочешь, чтобы человек рос и двигался вперед - его нужно поддержать. Знаешь, почему я оставил кота?
- Нет.
- Потому что, находясь в стрессовой ситуации, ты научилась тому, чему я планировал тебя учить не ранее, чем через месяц. Ты прыгнула через голову, сделала огромный шаг вперед, о чем сама, скорее всего не подозреваешь. Я оставил кота тебе в награду. Ты его заслужила.
Только не плакать. Предательские слезы благодарности.... Надо же, как здорово, когда тебя гладят по шерсти, а не против. Как приятно, когда кто-то способен понять и оценить то, что ты сам еще не оценил.
Значит, перенести Михайло было сложно? А я просто об этом не знала? Вспомнилась лавочка и промозглый ветер. Вспомнилась работа над убеждениями.... Прыжок в неизвестность....
Как-то разом нахлынули чувства - облегчение, гордость за себя, радость от того, что сидящий напротив мужчина оказался проницательным, дальновидным, мудрым, за то, что мне в награду достался Миша.
Не успела я ответить, как раздался звонок мобильного.
Начальник поставил бокал на стол и достал из внутреннего кармана телефон. Я сделала знак, что отлучусь и пошла вниз, на кухню. Пусть спокойно поговорит, а мне не помешает минутка в одиночестве.
В холодильнике нашелся сыр, а на полках в шкафу крекеры и запасенный мной когда-то давно черный шоколад. Теперь это все было как нельзя кстати. Вино без закуски - быстрый путь к раскрепощению моральных устоев, а терять их, находясь в одной комнате с начальником - почти что самоубийство в извращенной форме.
И все же он пришел.
Чертовски красивый и совсем не холодный. Пришел с вином и смешинкой в глазах. Куда катится мир? Ведь я не монашка, очень даже реагирую на близкое присутствие незапланированных мужских элементов в доме. Да и кому я вру? Вот уже не первый год в сторону парней ни взгляда, а тут целый фейерверк эмоций. И фейерверк не от воздержания или вынужденного одиночества, нет. Только он - Дрейк - будил во мне что-то новое и одновременно старое.
Я удивилась этой мысли. А пока резала сыр, пришла к неожиданному прозрению - только с собственным начальником я чувствовала себя особенной.... Красивой? (несмотря на отсутствие макияжа и растянутую кофту?). Сильной.... уникальной, яркой, живой и желающей жить. И не просто жить - стремиться к большему, гореть изнутри, покорять мир.
Как странно. Как получилось, что я чувствовала себя женщиной с тем, в ком не должна была видеть мужчину? Парадокс.
Хотелось смеяться.
Поднимаясь по лестнице, я что-то мурлыкала под нос. Вино приятно шумело в голове, и я не сразу услышала доносящиеся из гостиной звуки музыки. Что это - мой проигрыватель? Точно, так и есть - те самые песни, что я иногда слушала в одиночестве. Видимо, Дрейк заинтересовался допотопным объектом на полке и нажал на кнопку воспроизведения. Плавно и певуче по гостиной текли звуки песни Lionel Richie 'Dance the Night Away'.
Я хихикнула.
'Очень вовремя'.
Песня звучала, Ричи напевал знакомые слова; я поставила блюдо с сыром и крекерами на стол, сбоку примостила шоколад.
- Вот теперь я не так сильно рискую опьянеть с голода. Наверное, это не подходящий сыр к вину, но лучше, чем ничего.
Дрейк стоял лицом к камину, вслушиваясь в песню; сброшенный пиджак лежал на подлокотнике кресла. Руки сложена на груди, отчего рубашка на спине натянулась, прорисовывая рельеф.
Я сглотнула.
- На каком языке он поет?
Секундное замешательство и удивление.
- На английском. На одном из языков моего мира. А ведь на Уровнях любой язык автоматически переводится для слушателя. Разве нет?
Дрейк повернулся с улыбкой.
- Если говорит живой человек, да. И то не на всех Уровнях. А 'неживые' объекты - строчки в книгах и записи на цифровые носители остаются оригинальными. Наверное, я смогу понять слова, если приложу усилия. Не переведешь?
Я застыла, стоя у магнитофона. Рука, уже протянутая для того, чтобы убавить громкость, замерла, не дотянувшись до кнопки.
Перевести песню? Да, не проблема.... Столько лет практики за плечами.
Вернув трек к началу и нажав 'Play', я вдруг осознала глубину ямы, на краю которой стояла. Камин, полумрак комнаты, песня о любви и взгляд в спину, ощущаемый кожей.
Нет, наваждение. Это просто начальник, ничего личного, обычное любопытство человека, интересующегося содержанием песни. Нужно просто повторить вслух слова.
'Ничего личного... ничего личного.... ничего личного...'
Вступительный проигрыш закончился, зазвучала гитара, а потом и первые слова:
В этот момент я прокляла стоящий на полке проигрыватель. А все потому, что пришлось вслед за певцом выдать вслух:
Лазеру, который проходил дорожку за дорожкой на компакт диске, было плевать: он привычно выполнял свою работу, считывая цифровые биты, превращая их в аналоговый звук. Я же покрылась потом, щеки заполыхали, как олимпийский факел, а песня текла, как ни в чем ни бывало.
Было не до рифм. Проговорить бы слова, которые, казалось, были ни чем иным, как моим собственным обращением к Дрейку. Слишком точно они отражали плескавшиеся в глубине чувства. И чем дальше проигрыватель выдавал мелодию, тем сложнее было выталкивать изо рта перевод.
В этот момент я не удержалась и посмотрела на Дрейка. И утонула. Утонула в серо-голубых глазах - добровольно, с радостью, полностью осознавая последствия.
