мать и которую тот походя изнасиловал в одном из номеров, прямо на груде свежих простынь. В течение двадцати шести лет гражданской войны он с горечью наблюдал, как его соотечественники убивали друг друга оружием, сделанным белыми людьми, под руководством и по наущению этих белых людей. Вместе с тем он не мог не видеть и другую сторону. Ни для кого из ангольцев не было секретом, что без помощи все тех же белых и без торговли с ними их страна быстро и навсегда вернулась бы в первобытное состояние. Он был благодарен за полученное в католической школе образование и, пусть и нехитрую, профессиональную подготовку, данную ему колониальной полицией.
Честно говоря, он несколько иначе относился к русским. Даже во времена могучего СССР ангольцы не могли не видеть их сравнительной бедности и прямо-таки свирепой бытовой жадности. Люди из страны, дарившей кому ни попадя корабли, эскадрильи самолетов и технологии, могли удавиться за японский телевизор или китайские кроссовки. Да, русские обычно брались делать то, от чего отказывались другие европейские специалисты, и, как правило, доводили это до конца: будь то ремонт взорванных электростанций или обучение в местном университете. Да, они были согласны жить с гораздо меньшим комфортом, чем выходцы из более продвинутых европейских стран. Да, они часто были очень самоотверженными в своем деле и в целом неплохими людьми. Но они также были единственными белыми, кто торговал на местном рынке кусками цветастой материи и утюгами дизайна полувековой давности или использовал боевые транспортные вертолеты для спекуляции пивом и сухим молоком. За редкими исключениями они не знали иностранных языков и мало путешествовали по миру. В общем, когда над Луандой заходил на посадку, отстреливая тепловые ловушки от «Стингеров», огромный Ил-76, нельзя было не уважать нацию, сделавшую этот самолет и много других умных вещей. Но уважение уступало место недоумению, когда представители этой великой нации проявляли совершенно очевидное неуважение к самим себе.
Детективу, однако, чем-то нравился Аналитик. Во-первых, еще при первой встрече ему стало понятно, что тот — не преступник. Беседа с его знакомой Леной, произведшей на Детектива неизгладимое впечатление, и встреча с парой ангольских граждан со слезящимися глазами лишь подтвердили первоначальное впечатление. Во-вторых, Аналитик говорил по-португальски и в отличие от многих своих соотечественников во многом понимал Африку и африканцев. Наконец, он был просто симпатичным парнем и обладал чувством юмора, чему, конечно, помогало знание языка. То, что Аналитик был сотрудником русской военной разведки, разумеется, заинтриговало Детектива, но не вызвало у него отрицательной реакции: если какая-то страна и требовала международного внимания, в том числе и внимания спецслужб, то это точно была Ангола, и к этому приходилось относиться с пониманием и без истерики. К тому же в отличие от, скажем, американцев советские спецслужбы в свое время хотя бы помогали нынешнему правительству, а не вредили ему, поддерживая партизан УНИТА.
— Вчера вечером я встретился с вашей знакомой, — начал Детектив.
— Интересно, это было до или после ее встречи со мною? — с некоторой даже гордостью ответил Аналитик. — В любом случае я думал, что в вашей стране рабочий день заканчивается несколько раньше.
— Наверное, мы встретились все же до вашего свидания, так как не думаю, что оно закончилось раньше, чем утром.
— И как, у меня есть алиби?
— Да, есть, хотя мы с самого начала сомневались в вашем участии в этом убийстве. Кроме того, сегодня подтвердилось, что не участвовала в нем и группа индивидуумов, с представителями которой вы столкнулись в коридоре.
— И все же у вас появились подозреваемые?
Тут Детектив несколько помрачнел и промолчал.
— У нас появились дополнительные вопросы, — ответил он после напряженной паузы.
Аналитик выжидающе посмотрел на Детектива. Тот вновь помолчал с некоторым сомнением и наконец сказал:
— Я попрошу не обсуждать то, что я вам скажу, с широким кругом людей.
Аналитик с готовностью кивнул.
— На месте преступления мы обнаружили достаточно много улик: следы обуви, борьбы, обрывки одежды, стреляные гильзы от двух образцов оружия, которые, кстати, пока не найдены, треснувшую (!) бейсбольную биту и следы крови.
— А фарфоровых зубов вы там, случайно, не находили?
— Да, были найдены фрагменты не только натуральных, но и фарфоровых зубов, — улыбнулся Детектив, поняв намек собеседника, — но не это вызвало наш повышенный интерес.
— Может, вы нашли глаза моего компаньона и то, чем их удалили?
— Образцы крови, которые мы обнаружили на месте преступления, принадлежат большой группе людей. Часть из них мы уже смогли идентифицировать, как, например, кровь ваших покойных друзей, часть — пока нет. В ходе анализа найденных улик стало ясно, что скорее всего ваши компаньоны стреляли в кого-то из своего ненайденного пока оружия и что они в него попали. Это ясно из характера конфигурации капель крови и их количества.
Детектив сделал паузу. Аналитик был само внимание.
— Мы обнаружили некоторые странности в отношении этих образцов крови. Прежде всего, она до сих пор не свернулась.
Аналитик непроизвольно открыл рот.
— Да, — подтвердил пожилой мулат, — по всем признакам эта кровь остается такой же живой, как будто она по-прежнему течет в чьих-то жилах. Она даже сохраняет температуру выше температуры окружающего воздуха.
— Вы имеете в виду, она имеет температуру человеческого тела?
— В том-то и дело, что врачи в католическом госпитале утверждают, что эта кровь не принадлежит человеку.
Аналитик на сей раз умудрился не уронить нижнюю челюсть. После его донесения людям в «Аквариуме» предстоял нескучный вечер.
— Что вы имеете в виду? — не сразу смог выговорить он.
— Это означает, что, будучи схожими с человеческой кровью по ряду показателей, эти образцы обладают и рядом таких свойств, которые медики до сей поры не встречали у живых представителей
— Может, это кровь человека, страдающего каким-то неизвестным эндокринологическим или гематологическим заболеванием? В вашей стране наверняка найдется куча пока неизвестных мерзких болячек. Вроде иммунодефицита.
—
— Так каковы ваши предположения? — сдаваясь, спросил Аналитик.
Детектив помолчал, а затем задал неожиданный вопрос.
— Вы верите в Бога?
Как и большинство нормальных советских граждан, Аналитик был воспитан атеистом и был глубоко удовлетворен этим фактом. Конечно, когда он в одиночестве смотрел на ночное небо, то вопросы вроде «а где же все оно заканчивается?» не могли не волновать его, как, впрочем, и любого другого человека с развитым интеллектом. Неизбежно возникал и вопрос, связанный с первым: «А как оно началось?» Но поскольку ответить на эти вопросы было в принципе невозможно даже с помощью философского образования и бутылки водки, а вокруг шумела полная ежедневных забот и удовольствий жизнь, то и соответствующие терзания разума откладывались на более зрелый период жизни.
Вдобавок все умные люди, воспитанные коммунистами, были циниками и относились к предлагаемым разнообразными религиями идеологическим продуктам с большим скепсисом. Люди с один раз промытыми мозгами неизбежно приобретали своеобразный иммунитет к повторным попыткам сделать то же самое. К тому же в мире присутствовали с полдесятка только «главных» вероучений, большинство из которых
