плену умерли пережившие невыразимые мучения от полученных ран командир Н. В. Юнг и лейтенант А. В. Гире.
Утренние часы 15 мая 1905 г. прошли на корабле в тревожном ожидании встречи с противником, дымы которого то тут, то там обнаруживались на горизонте. В 10 час. утра окружение стало совершившимся фактом. С севера и востока, как выяснилось впоследствии, приближался 4-й, а за ним 5-й боевые отряды японского флота, с запада и юго-запада главные силы – 1-й и 2-й отряды, с юга 3-й боевой отряд. Кольцо готовился замкнуть шедший под флагом вице-адмирала Дева крейсер 'Читосе'.
Напряженно всматриваясь в приближавшиеся корабли, русские офицеры и сигнальщики не могли поверить своим глазам: корабли противника, по которым целый день вели огонь русские броненосцы, не имели никаких видимых следов повреждений, ни одной сбитой мачты или дымовой трубы. Появились даже предположения, и многие настаивали на этом даже по возвращении в Россию, что вчерашний бой вела с русскими союзная с японцами английская эскадра и что японцы явились только теперь, чтобы пожать лавры победы.
С недосягаемого для устарелой артиллерии 'Императора Николая I' расстояния 70, а затем по мере сближения до 56 каб. японцы, словно демонстрируя свое непостижимое искусство стрелять на дальние расстояния, начали неторопливо расстреливать флагманский броненосец. Отвечая им, 'Орел' немедленно начал пристрелку. И тут произошло неожиданное. 'Император Николай I' вдруг спустил боевые стеньговые флаги и флаг контр-адмирала, подняв вместо них сигнал по международному своду 'сдаюсь'.
Японцы, торжествуя, продолжали расстреливать сложившего оружие противника. И лишь с остановкой машин и подъемом на 'Николае' японского флага стрельба прекратилась. Примеру флагмана, поднявшего для своих кораблей сигнал: 'окруженный превосходящими силами неприятеля, принужден сдаться', последовали и остальные корабли. Только 'Изумруд', дав полный ход, повернул в просвет между отрядами противника и, отбившись от пытавших преследовать его легких крейсеров, вырвался на свободу. Командиры кораблей на японском катере были доставлены на 'Император Николай I', где адмирал объяснил им мотивы сдачи: невозможность оказать сопротивление и нежелание обрекать людей на бессмысленную гибель.
Вернувшись на корабли, командиры застали уже хозяйничавших там японцев. У клапанов и приводов машин встали японские машинисты, и корабли, дав ход, вместо Владивостока проложили курс к берегам Японии. Так неслыханным в русском флоте (со времени 11 мая 1829 г., когда фрегат 'Рафаил', вопреки мнению военного совета, был сдан командиром окружившей его турецкой эскадре) актом сдачи закончилась служба 'Орла' под русским флагом. Попытки трюмных, действовавших по указанию офицеров, затопить корабль в пути были предотвращены японцами, заметившими нарастание крена. Корабль привели в Сасебо.
Опыт 'Орла' в Японии и России
Сдача 'Орла' в составе отряда Н. И. Небогатова явилась горьким, невыразимо драматичным финалом службы броненосца и его ничем себя не запятнавшего экипажа. Для других кораблей, не пострадавших столь жестоко, как 'Орел', возможно, и были какие-то варианты (затопить корабли, организовав спасение экипажа на подручных средствах), но для 'Орла' никакого выхода, по-видимому, не было. Биться до смерти может горстка поклявшихся не сдаваться храбрецов, пасть с честью и оружием в руках могут триста спартанцев, но бесцельно, без возможности нанести вред врагу, губить людей, собранных на почти безоружном корабле- этого оправдать нельзя. Также, не считая себя в праве 'бросить упрек' доблестному 'Орлу', понимали эти обстоятельства и авторы изданной в 1917 г. работы Морского генерального штаба.
И судьба, поставив 'Орел' в безвыходное положение, имела, возможно, и свой особый умысел – сохранить его как образец того предела живучести, который может проявить корабль, как аналог для кораблестроителей всего мира и как свидетеля на том суде истории, которому подлежали и режим Николая II, сумевшего довести свою политику до войны с Японией, и 'флотоводец' З. П. Рожественский, проигравший этот бой с феноменальной бездарностью, но с поразительным бесстыдством и цинизмом пытавшийся переложить свою вину на доблестно сражавшиеся и геройски погибшие корабли.
И не потому ли, что слишком велика была численность свидетелей с 'Орла', устрашившийся их показаний режим поспешил заочно ошельмовать и лишить воинских званий всех матросов и офицеров на сдавшихся кораблях, не исключая и 'Орел', а затем отказался и от суда над предавшим свою эскадру командующим. .
Исключительную ценность для будущего флота представлял и боевой опыт 'Орла', о котором во всех подробностях говорили показания офицеров, матросов, командиров и специальный доклад о поведении
Весь ход боя, проведенного 'Орлом', и характер полученных им повреждений подтверждают чрезвычайно важную для нас мысль о том, что техника и вооружение русских кораблей, выучка их экипажей и искусство офицеров и командиров в условиях боя с японскими кораблями один на один, как это было у 'Орла', ни в чем японцам не уступали. И те разрушения, которые обнаружились на 'Орле', лишь подчеркивают стойкость и героизм наших моряков. Несомненно и то, что, если в этих экстремальных условиях пораженческой тактики З. П. Рожественского, соединенной с невиданным явлением японского массирования огня, 'Орел' все- таки сумел устоять, то под руководством талантливого адмирала корабли этой серии могли совсем иначе проявить свои боевые возможности.
Обстоятельства боя 'Орла', действия личного состава и поведение в бою корабельной техники и оружия позволили во множестве недостающих деталей представить также бой и гибель трех однотипных броненосцев, подтвердили традиционно высокий уровень организации их внутренней службы и боевой подготовки, указали на необходимость обучения экипажей в прицеливании, скорости заряжания, освоении новых методов стрельбы, которые без увеличения артиллерии могли повысить боевую эффективность корабля и эскадры в целом.
Этот, исчерпывающе обобщенный доклад пережившего бой корабельного инженера В. П. Костенко позволил при поддержке А. Н. Крылова опрокинуть лживую концепцию о гибельных будто бы недостатках кораблей, которой З. П. Рожественский по возвращении из плена пытался оправдать собственную бездарность. Собрав в плену с помощью других офицеров обширный документальный материал, В. П. Костенко по возвращении на родину сумел открыть глаза тогдашнему руководителю отечественного судостроения С. К. Ратнику на действительную картину поведения в бою броненосцев типа 'Бородино'. В докладе, прочитанном перед собравшимися в МТК высшими представителями флота и кораблестроения, он на множестве примеров и свидетельств показал, что 'не качество наших кораблей привело к разгрому эскадры, а неумение командующего целесообразно использовать боевые свойства лучших кораблей и предоставление противнику всей инициативы в бою'. Анализируя количество и характер повреждений, полученных 'Орлом', В. П. Костенко пришел к выводу о весьма высокой боевой живучести кораблей этого класса. По его мнению, японские броненосцы типа 'Микаса' едва ли смогли бы вынести столько попаданий и разрушений, какие перенес 'Орел'.
Не углубляясь в полный обзор конструктивных достоинств и выявившихся недостатков, изложенный в книге В. П. Костенко 'На 'Орле' в Цусиме', укажем на главнейшие, сделанные им выводы. Прежде всего, он считал вполне подтвердившейся принципиальную правильность основных конструктивных решений, включая сплошное бронирование борта и наличие двух броневых палуб. Сомнительным пришлось признать лишь уже
