пытались сбить в полете прорвавшихся многокрылов, чаще попадали люди, чем летающие твари. Дружественный огонь выкосил немало народу и лишь ослабил оборону станции. Несколько раз ружейные заряды звякнули и по бронепоезду.
Поезд молчал.
Лишь два человека внутри перебрасывались быстрыми фразами по межвагонной связи.
— Как такое может быть? — допытывался у дока Коган. — Безмозглые летающие роботы на дистанционном управлении… Это что, принцип муравейника? Пчелиного улья?
— Не думаю, — отвечал док. — Скорее всего, здесь имеет место другая, более совершенная схема взаимодействия. Полагаю, матка выступает в качестве мозгового центра, а многокрылы — что-то вроде разветвленной нервной системы. Я бы даже сказал, нервно-пищевой. Если предположить, что каждый многокрыл является точкой пересечения двигательных и чувствительных нейронов, вернее, неких их аналогов…
— Док, не нужно всей этой научной лабуды. Говори просто и по существу.
— Возможно, если многокрыл пожирает добычу, то матка-мозг испытывает удовольствие.
— Смысл?
— Может быть, по возвращении к матке насытившийся многокрыл питает и ее. Поэтому матка заставляет многокрылов снова и снова искать добычу. По крайней мере, так мне все это представляется в теории.
Пока шли переговоры между штабным и исследовательским вагонами, на защитную сеть обрушилась вторая, основная волна интродуктов. И словно упало небо.
Такой тяжести и такого напора стальная сеть выдержать уже не могла. Под отчаянный грохот ружейных залпов сверху сыпались уже не изувеченные тела многокрылов, а изгрызенные фрагменты металлической сетки. Ее куски падали на людей, накрывая стрелков, словно гигантские ловушки. А еще секунду спустя до добычи добрались и твари.
По сути, в этот момент бой на станции закончился. Начался пир. Жуткий. Кровавый.
Стрельба снаружи почти прекратилась. Дико кричали пожираемые заживо люди.
Отстреливаться от насекомых из бронепоезда не было никакого смысла: слишком много вокруг многокрылов. Тут уже не помогут ни пулеметы, ни гранатометы, ни хваленые дробовики. Даже от огнеметов проку, наверное, будет немного. Во всяком случае, Коган пока приказа открыть огонь не отдавал. Полковник продолжал разговор с доком.
— Если моя теория верна, то, уничтожив матку, мы избавимся и от многокрылов, — убеждал комброна научный консультант. — Со смертью матки все связанные с ней интродукты либо погибнут, либо их жизненный тонус снизится настолько, что многокрылы уже не будут представлять опасности.
— Что ж, значит, для решения проблемы осталась самая малость, — в голосе Когана зазвенели нотки злого сарказма. — Всего-то и осталось, что найти и замочить мамашу этих летающих тварей. Причем сделать это нужно прежде, чем многокрылы прогрызутся сквозь вагоны и сожрут нас. Спасибо, док, твоя информация мне ну о-о-очень помогла!
Кажется, полковник в сердцах плюнул прямо в микрофон.
А на станции продолжалось кровавое пиршество.
Егор видел, как твари с лету вгрызались в людей и, почти не задерживаясь в человеческой плоти, пролетали тела насквозь в фонтанах кровавых брызг и ошметков, разрывая их, словно огромные пули. Многокрылы набрасывались на своих жертв десятками и сотнями. Облепляли со всех сторон. Раздирали на части. Сжирали в считаные секунды, не оставляя даже костей.
Однако добычи под обвалившейся сеткой хватило не всем. Интродукты устремились за новой. Обостренное чутье позволяло им быстро отыскивать спрятавшихся людей.
Целые полчища многокрылов атаковали ржавеющие на запасных путях вагоны, вокзал, здания и пристройки на привокзальной площади. Насекомые залетали в окна, прорывались в подвалы и подземные переходы. Под мощными жвалами крошился бетон и кирпич, превращались в труху деревянные двери и рассыпались опилками металлические преграды.
По мере того как твари проникали в очередное укрытие, снова звучала пальба и кричали люди. Однако шум быстро стихал.
По бронепоезду снаружи тоже застучало и заскрежетало. И это были уже не картечные заряды. В броню вгрызались многокрылы. Как долго сможет удерживать их толстая клепаная сталь? Вряд ли очень долго: Егор хорошо помнил мощные, алмазной крепости жвала насекомых. Не забыл он и те следы-язвочки, которыми летающие твари уже пометили броневагоны.
От усиленного внешними микрофонами противного скрежета резало уши. Марина отключила микрофоны. Звук стал тише, но не исчез совсем. То, как многокрылы грызут снаружи металл, достаточно хорошо было слышно и через бронированные стенки вагона.
Глава 45
— Локомотивная! Полный вперед! — приказал Коган.
Видимо, комброн решил, что в движении у бронепоезда все-таки больше шансов уцелеть.
Егор, честно говоря, не видел существенной разницы. С таким врагом, как многокрылы, во всяком случае. Ну выедут они со станции, ну оставят в Медвежьем какую-то часть тварей пожирать спрятавшихся провинциалов, однако от той тучи насекомых, что увяжется следом, все равно ведь уже не спастись.
Тем не менее состав, облепленный многокрылами от колесных тележек до крыш пулеметных и орудийных башен, лязгнул сцепками и дернулся с места. Под пронзительный сигнал локомотива, похожий сейчас на предсмертный вопль затравленного зверя, поезд покатился по рельсам.
— Если здесь столько многокрылов, значит, и матка должна быть где-то неподалеку, — уже под стук колес говорил по «межвагонке» док.
Наверное, правильно говорил. Провинциалы, помнится, утверждали, что основные силы многокрылов вьются вокруг матки.
— Даже если это и так, мы все равно не сможем ее обнаружить, — сухо сказал Коган.
— Матку можно отыскать с воздуха.
— Да? — скептически хмыкнул полковник. — А кто выйдет сейчас наружу и подготовит вертушку к полету? И кто сможет поднять ее в таком бедламе? Твари изгрызут машину уже на взлете. Если уже не изгрызли.
— Я говорю о беспилотном летательном аппарате, — не сдавался научный консультант. — В воздух нужно поднимать его. Он даст целеуказание для ракетчиков.
— Ничего он не даст, док! Если многокрылы набросятся на беспилотник, то покрошат его еще раньше, чем вертушку.
— Они на него не набросятся. В беспилотнике нет пилота. Значит, нет добычи. Значит, он многокрылам неинтересен. Так же, как и ракеты. Если мы успеем их выпустить.
Коган ничего не ответил. Кажется, он вообще отключился от «межвагонки». Либо полковник послал куда подальше своего научного консультанта вместе со всеми его предложениями, либо… Либо прислушался к советам, сделал выводы и теперь уже у себя в штабном отдает приказания оператору беспилотного летательного аппарата.
Сквозь исцарапанное стекло выдвинутого перископа (слава богу, до него твари пока не добрались!) Егор почти не различал брони. На крышах и на бортах вагонов между защитными шипами копошилось сплошное месиво смертельно опасных насекомых.
И еще этот непрекращающийся скрежет! Звук действовал на нервы. Словно там, снаружи, жевали не вагонную броню, а твою собственную душу. Неумолимые живые напильники терпеливо протачивали себе путь к живому же мясу. Пока еще живому…
Бронепоезд быстро набирал скорость. Сбитые встречным потоком воздуха многокрылы соскальзывали с брони и густым гудящим роем кружились над составом, норовя снова прицепиться к вагонам.
Марина, как и в прошлый раз, окатила исследовательский вагон огнем. Очищающее пламя хлынуло из
