Магиер Лебиус

Лишь тогда хозяин Оберландмарки повернулся наконец к магиеру:

– Не пора ли поднимать твоего присмотрщика?

– Вы, как всегда, правы, ваша светлость, – нервно сглотнул Лебиус. – Самое время.

Магиер склонился над птичьей клеткой, рывком сдернул покрывало, распахнул дверцу…

В клетке сидела птица. Одна. Крупная. Черная до синевы. Ворон-птица. Сидела неподвижно, нахохлившись. Как спящая. Как больная. Как умирающая. Или уже мертвая как…

Большая и, по-видимому, тяжелая птичья голова не умещалась под крылом и не держалась на весу. Воронья шея была расслаблена, а голова – опущена вниз и нелепо упиралась чуть приоткрытым клювом в дно клетки.

Странная и страшная была эта голова. Точнее, и не сама голова даже, а глаз. Правый. Вместо него… на его месте… топорщился жутковатый, громадный, будто еще одна голова, округлый нарост. Открытый и зрячий. Да, именно так, ибо нарост сей тоже был глазом. Только не птичьим. Справа у ворона выпирало человеческое глазное яблоко. Бесстрастное, пытливое, немигающее око. Всаженное в птичий череп силой черного магиерского искусства.

Птица сидела в клетке недолго. Секунду или около того. Потом – краткое, из пары отрывистых слов – заклинание-приказ, полушепотом произнесенное Лебиусом. И ворон мгновенно поднял тяжелую голову, как отдохнувший путник закидывает на плечо увесистую котомку.

Ворон встряхнулся.

Пробудился.

Ожил.

Хлопанье крыльев, пронзительный «карк-х!» – и шумным комом, теряющим по пути перья, черная птица вываливается из открытой клетки на пол. С пола вспархивает в узкий проем бойницы. А оттуда – сразу – вверх, ввысь. Быстро набирая высоту. И изуродованная голова с человеческим глазом ничуть не мешает полету. Впрочем, издали уже и не видать толком ту голову и не разобрать, что ворон, выпорхнувший из замка маркграфа-Чернокнижника, – это не совсем обычный ворон.

Пара-тройка секунд – и черная птица, раскинув мощные крылья, кружит над лесом, в котором канул беглец. Словно в поисках добычи кружит.

Властитель Верхней Марки змеиный граф Альфред Оберландский внимательно следил за полетом ворона. Лебиус стоял рядом, у бойницы, но наружу не глядел. Глаза под надвинутым капюшоном – закрыты. Лицо – напряжено. Лебиус Марагалиус погрузился в колдовской транс, полностью сосредоточившись на чем-то, лишь ему одному ведомом и видимом. Губы чародея беззвучно шевелились. Потом – перестали.

– Ну что, колдун, узрел? – с интересом спросил маркграф.

– Да, ваша светлость, – кивнул магиер. И открыл глаза. – Присмотрщик обнаружил Дипольда. А я смогу в любой момент воспользоваться его оком. Ворон теперь не отстанет от пфальцграфа. Дипольд Славный будет у нас на виду. Всегда.

Уловив благосклонную улыбку господина, Лебиус осмелился издать тихий скрипучий смешок.

– Карк-х! Карк-х! Карк-х! – зловещим хохотом разнеслось где-то над лесом, над головой беглеца.

Дальше одинокий ворон летел молча.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

,

Примечания

1

Зачинщик и защитник на турнире – вызывающий и вызываемый рыцари.

2

Тарч – небольшой щит, прикрывающий левое плечо и руку.

3

Реннен – дословно: бега, скачки {нем.). Так называемый «механический реннен» – один из зрелищных и относительно безопасных видов турнирных схваток позднего Средневековья. В реальной Германии, каковая к описываемому миру имеет, впрочем, весьма условное отношение, подобная разновидность поединков известна с пятнадцатого века.

4

Турнирные латы, изготовленные для поединка-реннена.

5

Ратовище – древко копья или рогатины.

6

Железная «юбка», состоящая из подвижных сегментов, прикрывающих бедра и обеспечивающих рыцарю посадку в седле.

7

Одна из разновидностей средневековых турниров.

8

Турнирные сражения на копьях между двумя рыцарскими отрядами.

9

Длинный граненый кинжал, так называемый «кинжал милосердия», используемый рыцарем для