– А чего мне о тебе вспоминать, карга старая! – Ночку тоже прорвало. – Ты же и себя, и меня опозорила! Всему Периметру известно, из-за чего ты с работы вылетела.
Николай хмыкнул:
– Так это все-таки правда, бабуль, насчет той лесбийской истории?
– Дурак ты, Коля!
Плевать под ноги вожаку Волчьего клана решится не каждый. Старуха – решилась. Впрочем, в таком состоянии в кого угодно плюнешь: трясущуюся от гнева бабку, казалось, вот-вот хватит удар.
– Сколько раз уж можно повторять – это мэр – дед Черенкова – загнал меня в постель с целой сменой своих секретарш и заставил мерзопакостями всякими заниматься. Ну, не стоял у него. Вот и извращался по- всякому. Из ума совсем выжил, кобель. Только и тогда тоже не встал. Как мы с девочками ни старались. Ублюдок осерчал, разогнал всю службу, новых сотрудниц себе набрал. А старых… Кого на Эшафот, кого – за Периметр. А за Периметром только я одна и выжила. А что слухи обо мне гадкие распускают – так не моя в том вина.
– Не встал, значит? – криво усмехнулся орг. – Как вы с девочками ни старались? За профнепригодность тебя, выходит, уволили? А вот внучка твоя говорит иначе. Думаешь, врет?
– Да идите вы все! Сами с ней разбирайтесь! – Старуха яростно хлопнула дверью, отсекая себя от спальни и собрания.
На кухне загрохотала посуда.
Денис был в шоке. Нет, он, конечно, наслышан о принципе наследования наиболее престижных профессий – сам такой. Но кто бы мог подумать, что и секретарши Периметра тоже отбираются для приемной и постели босса по фамильной линии: бабушка, мать, дочь. А уж семейные сцены, вроде той, свидетелем которой довелось стать сегодня, – это вообще ни в какие ворота не лезет!
– Итак, получив амнистию и потеряв место в Периметре, ты направилась в город…
Предводитель оргов шагал по комнате. Перед кроватью, на которую с ногами забралась Ночка. Сейчас кровать эта больше напоминала скамью подсудимых. Остальные расселись кто где. Денис устроился поближе к пленнице. Так, на всякий случай.
Со стороны могло показаться, будто строгий учитель читает в классе нотацию проштрафившейся ученице. На самом деле продолжался допрос. С пристрастием. Вот уже битый час орг задавал одни и те же вопросы, чтобы получить на них одни и те же ответы. Бессмысленно. Утомительно… А Ночку, наверное, все это вообще достало до крайней степени.
– Николай, может, хватит?
Реплику Дениса не заметили.
– …и пришла сюда?
Волк остановился, ожидая ответа. Идиотизм какой-то! Ну сколько можно? Она ведь говорила, и не один раз. И не два. И не десять. И не двадцать…
– Я же объясняла, – вздохнула Ночка, – работая секретарем-референтом у мэра Черенкова, а потом – у посла Кожина, я курировала этот район. И пришла сюда, потому что превосходно знаю его. И потому еще, что здесь живет моя бабка.
– Логично, – Николай зашагал снова. От стены к стене. – Значит, тебя амнистировали, уволили и поэтому ты здесь. Именно здесь…
Интересно, ему самому надоест когда-нибудь?
– Достаточно, а? – снова подал голос Денис.
И снова не был услышан.
– Я понимаю, в наше паскудное время трудно кому-нибудь доверять. – Ночка говорила уже без эмоций – эмоции тоже сильно утомляют. – Но меня действительно никто не дергает за ниточки. Я пришла сюда сама. По своей воле.
Николай некоторое время изучал трещину на давно не мытом окне.
– Ты ни разу не сбилась, не запуталась, отвечая на вопросы. И вроде бы все сходится, все правильно. Слишком правильно. Но…
Орг плюнул в грязное окно.
– То, что ты рассказала, столь же нереально, сколь и правдоподобно. По одной причине: Кожин никого не милует просто так. Я достаточно хорошо знаю этого человека. Знаю не понаслышке. Ну не мог он отпустить смертника с Эшафота за здорово живешь. Не ве-рю!
Хуже всего, что в это не верилось и Денису.
– Я тоже, – голос Ночки едва слышен.
Денис вздрогнул.
– Я тоже не верю, – повторила девушка. – Но я сказала все. Больше мне добавить нечего.
– Неужели! – Николай заводился по новой, и Денис чуть-чуть пододвинулся к кровати. – Неужели тебя просто вывели с Эшафота к воротам Периметра и сразу дали пинка под зад?!
– Все прошло не просто и не сразу. Но вспоминать об этом я не хочу.
– И все-таки сделать это придется, – тихо, но жестко приказал орг. – Иначе – новый смертный приговор. Без амнистии уже, без помилования. И приговор этот в исполнение я приведу сам. Лично. Собственными руками. Вот здесь, в этой самой комнате.
Денис приподнялся было, но…
