– Тогда? – поторопил Бернгард.
– Тогда вы поневоле закончите то, чего не завершила она.
Губ тевтонского магистра коснулась мимолетная улыбка:
– Ты мудр и осторожен, брат Томас. Но об этом тебе волноваться не следует. Закрыть Проклятый проход можно сильной кровью другого, а вот открыть – только своей. Понимаешь? В воду прольется кровь ведьмы, но слова говорить буду я. Ибо сама она больше не сможет произнести ни звука.
Посеребренный меч магистра прочертил в ночном воздухе стремительную сверкающую дугу.
У Эржебетт, наблюдавшей за происходящим снизу-сверху, со дна, из-за дна, из-за черты-стены, перехватило дыхание. Внезапно, сильно, резко. Как – конь копытом на грудь. И – ни вскрикнуть, ни ахнуть, ни застонать, ни схватить воздуха ртом…
Бритвенно-острое лезвие с насечкой из белого металла ударило в шею матери-ведьмы. Легко взрезая и волосы, и плоть, и кость. Звук был такой, словно разрубили полупустой кожаный бурдюк с вставленной внутрь палкой.
Треснуло. Хлюпнуло, булькнуло…
Голова упала в воду вместе с пучком отсеченных волос. Черный слипшийся ком грязных косм расплывался медленно и лениво, будто моток длинных тонких нитей… будто клубок расползающихся червей…
Обезглавленное тело Велички осталось на берегу. Тело дернулось в агонии.
Раз.
Другой.
Третий…
Глава 51
Нет, кровь не хлынула фонтаном из рассеченных артерий. Этот кровяной источник уже иссяк. Этот ток был слишком слаб. Последняя кровь казненной ведьмы стекала в воду вялой умирающей струйкой. Кровь расплывалась, но не растворялась в воде. Кровь вновь опускалась ко дну.
Магистр процедил сквозь зубы:
– Теперь уезжай, брат Томас. И уводи людей обратно к замку. Здесь вам больше делать нечего. Ни тебе, ни прочим нет нужды слушать слова заклинания, не предназначенные для ваших ушей. И еще… – Бернгард строго взглянул на своего спутника. – Никто и никогда – запомни, никто и никогда не должен знать о том, что ты видел здесь, сейчас… Не смущай души братьев. Пусть и впредь несут свою службу в счастливом неведении, пусть не думают о том, что могло произойти этой ночью.
– Да будет так, – покорно склонил голову кастелян.
Томас сорвал с окровавленной руки Велички ремень, поднял с камней меч, вскочил в седло. Кованые копыта застучали по камням. Удаляясь…
Конь Бернгарда, не сдерживаемый больше крепкой рукой кастеляна, тоже предпочел отойти подальше от озера и обезглавленного трупа.
Медленно-медленно оседало на дно кровавое облако. Вторая порция сильной крови за эту ночь. Последняя порция. Малая порция. Все, что смогло дать обезглавленное тело.
А на водной глади у самого берега чудовищным поплавком покачивалась отсеченная голова. Из воды торчал лишь затылок. Вокруг колыхались рассыпавшиеся волосы, и ведьмина голова была сейчас подобна голове змееволосой девы из древних языческих легенд, обращавшей врагов в камень.
Голова Велички не погружалась в воду совсем и не всплывала полностью. Голова словно размышляла – утонуть? остаться на плаву?
Голова была обращена лицом вниз, ко дну. Если смотреть из мира людей – вниз. Если смотреть с той стороны рудной черты – вверх.
Эржебетт смотрела с той стороны. Эржебетт видела закатившиеся глаза матери. И бледные, мертвые губы, которые, казалось, еще шевелятся. Казалось… Опять иллюзия, опять обман мертвой воды и черно- зеленой мути, смешанной с ней.
Проходившее через эту воду и туманную черноту кровавое облако было все ближе, ближе…
Ниже…
Выше…
Вода человеческого обиталища пропускала кровь, несущую в себе частичку изначальной силы. Туман темного обиталища тоже расступался перед сильной кровью.
Древняя руда порушенной границы притягивала родственную влагу.
Выпущенная из взрезанных жил сила тянулась к еще большей силе.
А Эржебетт сжатыми кулачками размазывала по лицу слезы. И слезы, и свою собственную кровь, с исцарапанных пальцев, со сбитых при падении с крутого склона костяшек.
Кровь матери-ведьмы осела на дно. Достигла цели, коснулась заветной черты.
Мертвое озеро взбурлило. От обилия пузырей Эржебетт стало плохо видно застывшую на берегу фигуру в белом плаще с черным крестом. Зато слышно стало лучше. Словно говорили рядом. Словно – над самым ухом.
– Все-таки так, – задумчиво промолвил Бернгард. – Все-таки эта кровь – кровь Изначальных.
«Тоже узрел бурление», – догадалась Эржебетт.
