Ага! Справились-таки! Вновь заняли злополучную западную стену. Сбросили нечисть. Перекрыли проход в замок.
И добро! И славно! И дельно!
А то уже и жар – невыносим. А то – ворота за спиной поблескивают потеками оплавленного серебра. И чернеет узкое пространство меж стеной и приспущенным подъемным мостом. И дружинники ныряют в темноту арки, умело прикрывая друг друга, яростно отпихивая мечами и копьями прущих следом упырей…
Всеволод проскочил в спасительную щель последним. Протиснулся, прополз, царапая камень арки и настил моста кольчужными звеньями. И сразу же, едва успел – знакомый скрип воротов, лязг цепей. Мост дернулся, наваливаясь на стену.
И правильно – любое промедление сейчас слишком опасно. Нечисть, казалось, уже не обращала внимание на жар ото рва. Нечисть хотела тоже, туда же – за поднятый мост. В приоткрытые ворота. Упыри толпились у арки, лезли друг через друга, спихивая друг друга в горячие угли.
Пара тварей все же проскользнула. И добрая дюжина когтистых рук протянулась за людьми из сужающейся щели. И оскаленные пасти клацнули клыками совсем близко.
Кровопийц, прорвавшихся под арку, дружно приняли на копья. Длинные гибкие змееподобные руки рубили мечами. И пасти – рубили тоже. И раскраивали черепа, упрямо протискивающиеся меж мостом и каменной кладкой.
А после – слышался только хруст и чавканье. Тяжеленный мост на толстых цепях давил и крушил посеребренным краем бледную плоть нездешнего мира. Русичи сноровисто выпихивали размазанные останки упырей, мешавшие Серебряным Вратам закрыться поплотнее.
И – все.
Мост поднялся.
Ворота закрылись.
И закрыли тех, кто за ними. Закрыли, укрыли, защитили, сберегли…
Глава 23
Снаружи еще бесновались твари. Глухо стучали, скрежетали когтями по дереву и металлу. И дико визжали, напоровшись на серебро, сорвавшись в ров.
Все равно…
Все…
Дружина Всеволода переводила дух. Люди вытирала кровь. Свою – красную. Чужую – черную. Кровь загустела, запеклась, обратилась в грязь. У многих ратников опалены усы и бороды. От жара, исходившего из рва, не уберегли даже добрые шеломы. Дружинники дышали тяжело, глухо. Кто-то надрывался в сухом надсадном кашле. Тлели прожженные, исполосованные когтями плащи, дымились кожаные ремни доспехов и дерево поцарапанных щитов.
Все…
Всеволод глянул назад. Внутренняя решетка еще опущена. А за решеткой, перед воротной аркой выстроились тевтонские щитоносцы. Из-за больших щитов с посеребрёнными полосами настороженно выглядывают копейщики. Впереди – однорукий Томас с обнаженным мечом. Меч воздет кверху Томас готов отдать приказ к атаке. Видимо, немцы уже приготовились к самому худшему.
Но худшего не произошло.
Хотя, сказать по правде, и хорошего тоже мало… Стоять в тесном проходе из камня и серебра теперь было проще. Просторнее потому что. С полдюжины бойцов осталось за стеной. Поют своей кровушкой проклятых тварей…
И-эх! Всеволод снял шлем. Стащил промокший насквозь войлочный подшлемник. Простите, други, что не уберегли. Что на растерзание упырям бросили.
Коли сможете – простите.
– Ну, чего пялитесь?! – зло бросил он оцепеневшим тевтонам. – Открывайте ворота, что ли!
Сверху, с надвратной башни послышалось протяжное, зычное:
– По-о-однять решетку!
Кричал Бернгард.
Внутренняя решетка ворот медленно поползла вверх. Поднялась.
Русичи выходили из-под арки пошатываясь, откашливаясь, отплевываясь, отряхиваясь.
Вышли.
Вздрогнули, когда за спиной вдруг громыхнуло. Будто стена обвалилась.
Нет, не стена – в арке пали решетки. Обе. Разом. И внешняя и внутренняя. Серебряные ворота вновь перекрыты надежно, на совесть.
Скрип, скрежет… Из гнезд-ниш меж каменных плит выползли стальные шипы с наконечниками из белого металла.
Какой-то кнехт поднес Всеволоду кожаную флягу с булькающим содержимым. А-а-а, старый знакомец… Рваная щека под шеломом. Забыв о былой неприязни, Всеволод кивком поблагодарил распространителя недозволенных слухов.
Плевать на слухи, плевать на неприязнь. Вода! Вот оно – то, что сейчас нужно! Всеволод пил долго, жадно, взахлеб. Утолил жажду. Плеснул в разгоряченное лицо. Передал флягу дальше. Сам – наверх, на
