людьми, стоявшими неподвижно. Пестрые оперения уже торчали, как трава, а стрелы все продолжали сыпаться.
Земляная масса коснулась древков. Стрелы немного, чуть-чуть, но все же замедлили продвижение вала.
Строй латинян разомкнулся. За воинами, закованными в железо, стояли две особы, не обремененные доспехами. Одна в красном балахоне. И стройная женская фигура.
Михель! Арина!
Тимофей покосился на Угрима. Князь простер перед собой руки, затем опустил ладони, словно пригибая что-то.
Перекошенный, зияющий дырами частокол сполз с вершины вала на его внешний склон. Потемневшие, заостренные концы бревен смотрели теперь не в небо, а целили в щиты и нагрудники латинян. Колья тына превратились в плотный ряд толстых копий.
Стрелки продолжали стрелять. Земляной вал, ощетинившийся деревянными зубьями, катился по ковру из оперений. Вал спотыкался о стрелы, но подминал их и все же двигался дальше.
Михель и Арина ударили. Одновременно.
Взмах рук, раскрытые ладони…
Тимофей не увидел самой магии. Он видел только результаты ее действа. В надвигающуюся насыпь будто врылись глыбы, выброшенные мощным пороком. Насыпь вздрогнула. Изломанные бревна посыпались из нее, словно выбитые зубы из десны. Разлетелись налипшие на вал человеческие останки и оружие. Утрамбованная земля брызнула вверх и назад, обращаясь в безобидные рыхлые холмики и кочки — невысокие, неприметные и неподвижные.
Еще удар, еще, еще, еще…
Маг и ворожея яростно крушили вал. Земляную стену то тут, то там разрывали широкие бреши. Расчлененная и разбитая насыпь замедляла движение, но не останавливалась.
— Вблизи-то оно, конечно, — расслышал Тимофей злой голос князя. — Вблизи так можно. Только всего вам уже не срыть. Не успеть…
И вновь невнятное бормотание. Князь-волхв, сосредоточившись, толкал порушенную насыпь дальше.
Остатки земляной стены рваной и изломанной волной накатили на стену живую. Удар был страшен. Много страшнее, чем натиск тяжелой конницы.
Сначала заостренные бревна частокола раздвинули пики и алебарды, разнесли в щепу осадные щиты, смяли доспехи, изорвали плоть. Потом латинянский строй накрыла земля. Копейные наконечники и тяжелые лезвия алебард взрыхлили и сковырнули внешний слой вала, но не остановили насыпь.
Разом сломались десятки, а может быть, сотни крепких ратовищ.
Темные земляные гребни, отчетливо различимые в море человеческих голов, ползли сквозь вражеское войско, увязая в мертвых и живых пока телах и еще сильнее замедляя ход.
Часть вала латинянам удалось разметать по бревнышкам, разрубить, разбросать, растоптать, срыть. Но лишь часть. Несколько разрозненных холмов уже прорвали вражеский строй. Изрытые, истыканные обломками копий, залитые кровью, облепленные трупами, оплывшие и отяжелевшие, они двигались на лагерь осаждающих. Медленно — гораздо медленнее, чем прежде, — но все-таки двигались. В земле покачивались прореженные, посеченные, неровно торчащие колья.
Угрим обливался потом. На лбу и шее князя-волхва пульсировали вздутые жилы. Заклинания цедились сквозь стиснутые зубы. Видимо, на таком расстоянии приводить в движение даже то немногое, что осталось, было непросто. Близился рубеж, за которым колдовская власть Угрима над валом заканчивалась.
В лагере противника началась суета. Надрывались рога и трубы. Пешие кнехты ставили рогатки и обозные повозки на пути земляных насыпей. Всадники седлали коней, готовясь к отступлению.
А Михель? А Арина? Вон они, оба! Охотятся за движущимися по ровному полю наростами. Добивают, сметают, стирают…
Латинянский маг вскинул руки вслед большому и темному земляному горбу. Земля расплескалась, словно вода. Разлетелись сломанные колья.
Ударила гречанка. По другим целям. Колдовство Арины разнесло сразу два темных бугра поменьше.
Взмах руками, магический пасс, взмах, пасс, еще и снова…
Последние остатки вала рассыпались пылью. Покатились, словно оброненное оружие, вывороченные колья. Земля сровнялась с землей. Все…
— Все, — вздохнул Угрим.
Князь опустил руки и обессиленно привалился к стене. На лице волхва не было радости.
— Мы отбили штурм, княже! — улыбнулся Тимофей и почувствовал, что его улыбке не хватает уверенности. — Теперь латиняне не скоро сунутся.
Ведь так? Так же, княже?
— Скоро, — качнул головой Угрим. Голос князя был бесцветным и уставшим. — Скоро сунутся, не сомневайся. Это был не штурм. Это была всего лишь разведка.
— Чего? — не понял Тимофей. — Чего разведка-то? Что могли вызнать латиняне, если они даже на стены не поднялись?
— Главное. Мои силы и возможности Кощеева тулова. В следующий раз Михель и Арина учтут все, что узнали, ибо сегодня они дрались не за крепость, а за знания, которые помогут войти в крепость. В следующий раз будет труднее, гораздо труднее, Тимофей.
— За знания? — Тимофей выглянул из бойницы. — И ради этого они положили столько народу?!
— Михель и Арина гонят на смерть воинов Феодорлиха, — пожал плечами Угрим. — Какое им дело до этих людей? Да и вообще… Сильные маги, стремящиеся к еще большей силе, никогда не считаются с потерями.
Тимофей огляделся. Кровь стекала со стен, у бойниц лежали тела убитых ищерцев. Отовсюду доносились стоны раненых.
— А ты, княже? — Он глянул в черные как смоль глаза Угрима. — Ты считаешься?
Угрим криво усмехнулся:
— Вынужден. У меня в Острожце не так много воинов.
Князь перевел взгляд на необъятный лагерь противника.
Что-то похожее на зависть отразилось в смоляных зрачках ищерского волхва.
Глава 4
Зигфрид увидел их, как только вывел свой небольшой отряд с плато. Желтолицые варвары вновь преграждали ему дорогу. Только на этот раз язычников было больше, гораздо больше. Десятка полтора всадников на приземистых лошадках. Сотни две пешцев, выстроившихся неровными рядами… Вот, значит, к кому был обращен зов сигнальной раковины-рога. Вот на чью помощь уповал пленник, вспоровший себе брюхо.
Барон без труда определил, кто командует чужеземцами. Это видно всегда, вне зависимости от того, войско какого народа стоит перед тобой. Во-о-он тот рыцарь, вокруг которого группировались всадники, здесь главный. Красный шлем с рогами и устрашающей личиной-забралом, красная связка доспехов-щитков, красный плащ, заткнутый за пояс, широкие красные штаны. В руках — знакомый лук с укороченным нижним концом. За поясом — мечи. Длинный и короткий. На одежде — простенький герб. Рядом — знаменосец. На большом красном штандарте герб можно разглядеть во всех подробностях. Рыба. Карп, похоже…
Кто это, интересно? Какому роду принадлежит странный геральдический символ? Судя по количеству собранных воинов, рыцарь с рыбьим знаком — не из рядовых. Вероятно, местный барон, граф, быть может, даже герцог. Или хан? Или князь? Или как там эти варвары называют своих синьоров? Ладно, пусть будет князь. Это, в конце концов, не главное. Сейчас важно другое: именно по этому князьку следует нанести основной удар. Если удастся быстро убить или пленить предводителя язычников, появится шанс уцелеть
