пригнувшегося князя.
Кто-то вскрикнул сзади. Оглянувшись, Тимофей увидел оседающего на пол рыцаря из свиты Феодорлиха. В груди латинянина торчала изогнутая, похожая на лезвие маленькой секирки, пластина длиной в ладонь с небольшим. Все грани — режущие, заточенные. По краям — два острия, как у полумесяца.
Еще один заостренный выступ — на внутренней вогнутой стороне.
Диковинная штучка. Таких метательных ножей Тимофей не видел даже у черного бесермена, плененного в свое время в латинянских землях. Конечно, ножичек этот сам по себе не пробил бы рыцарский нагрудник и не пропорол бы кольчугу, но если бесерменский колдун придал ему дополнительную магическую силу, он не то что броню, стену продырявит.
А с Тропы уже выпорхнули еще два таких же кривых ножа без рукояти. Эти тоже бешено завертелись в воздухе, словно выискивая жертву. И ведь правда — выискивая! Описав круг по залу, обе изогнутые пластинки-полумесяцы устремились к Угриму.
Да только князь-волхв был настороже. Угрим резко поднял руки, ударил навскидку, как татарские лучники бьют птиц. Под сводами полыхнуло голубоватое пламя. Обе пластины разлетелись в мелкое крошево и посыпались сверху безобидной зернью.
Еще миг — и руки Угрима обратились к Тропе. Князь быстро-быстро шептал заклинания. Кристаллы у его ног пульсировали тусклым светом. Опять творилась волшба: Угрим удерживал закрывающийся зев Тропы. Всю свою силу и силу Черных Костей князь направлял сейчас на то, чтобы не дать колдовскому пути сомкнуться.
Темная Тропа — вот что интересовало его сейчас больше всего. И ясно почему. Тропа вела к неведомому опасному врагу, к сбежавшей от кары и вновь угодившей в полон Арине, к двум самоцветам, несущим в себе Кощееву силу. И к еще большему могуществу, чем то, которым ищерский князь обладал сейчас.
Угрим, похоже, решил удержать чужую Тропу во что бы то ни стало. Причем не только удержать, но и воспользоваться ею.
— Тимофей! — прохрипел князь. — Подай Кости!
Для расспросов времени не было. Тимофей просто сделал, что было велено. Вложил в руки князя оба магических кристалла. Встал подле Угрима, ожидая дальнейших распоряжений.
— Туда! — прохрипел князь-волхв, не отводя взгляда от черного зева. — Все туда!
Угрим шагнул к Тропе первым.
Тимофей — вторым.
— За мной! — приказал своим нукерам Огадай.
— Вперед! — велел рыцарям Феодорлих.
Глава 13
И снова — колдовской путь. Упругая стена мрака по обе стороны. Пружинящая чернота под ногами. Мельтешение путеуказующих искр перед глазами.
Тропа была как Тропа. Мгновения были как часы, часы — как скоротечные секунды. И расстояние не поддавалось исчислению. Ни пройденное уже, ни то, что еще предстояло пройти. И могильная тишина, и полное беззвучие вокруг.
И не понять — то ли вереница воинов двигается по Темной Тропе, то ли Тропа втягивает их в себя и несет сквозь мрак.
А впрочем — Тропа. Конечно же, это Тропа их несет, какие могут быть сомнения?
Тимофей осмотрелся. Впереди — на расстоянии вытянутой руки — горб Угрима. Феодорлих и Огадай тоже держатся рядом, чуть позади Тимофея. Император и хан, похоже, решили не упускать князя из виду. А может быть, рядом с союзником-волхвом они просто чувствуют себя спокойнее.
Степняки и латиняне шли вперемешку. И нукеры Огадая, и рыцари Феодорлиха держали оружие на изготовку. У Тимофея оружия не было: меч, примороженный к ковру, так и остался лежать в зале ассасинского чародея.
Конец Тропы! Вон там. Далеко. Впереди. Прямо.
А вот уже и не так далеко.
Совсем близко!
Тесный путь, проложенный во тьме, выводил к округлой дыре, заполненной ярким солнечным светом. Разноцветные колдовские искры обрывались там же.
Тимофей уже видел деревья, кусты, высокую густую траву. И…
И кое-что еще.
Выход с Тропы заступил невысокий человек в длинном плаще и круглой островерхой шляпе, больше похожей на небольшой щит, водруженный на голову. Вероятно, тот самый бесерменский колдун, которого показало Окно Угрима. Позади чародея виднелись еще три силуэта в таких же плащах и шляпах. В траве лежала изуродованная Арина.
Иноземный маг, похоже, ждал их. Колдун шагнул на Тропу.
Развел в стороны руки.
В каждой ладони чужака было по кристаллу с Костью. Стенки Тропы, выгнувшись, коснулись самоцветов. Прозрачные грани артефактов потемнели.
Тропа замедлила движение. Тропа отказывалась нести их дальше.
Тимофей уткнулся в горбатую спину Угрима.
«Плохо дело!» — отчего-то сразу понял он.
Тимофей рванулся вперед — к противнику, до которого оставалось уже совсем ничего. Какое там! По такой Тропе быстрее самой Тропы все равно не пройти.
Бесермен свел руки, коснувшись одним кристаллом другого.
Угрим ничего предпринять не успел. Или не смог.
В неуловимую долю мгновения все изменилось. Погасли солнечные лучи. Разноцветные огоньки Тропы устремились друг к другу, сбиваясь в туго скрученную яркую пульсирующую нить.
Все! Вот теперь — точно все! Словно поперек колдовского пути очерчена непреодолимая граница и словно невидимая стена преграждает дорогу.
Тропа больше никуда не влекла. Ноги Тимофея шагали по упругой поверхности, но это было бессмысленным топтанием на месте. Сделанные шаги ни к чему не приближали и ни от чего не удаляли.
Колдовской путь закончился тупиком. А там, где прежде стоял чужак и светило солнце, теперь было черно, как в печной трубе. Миг — и узкий коридор впереди стал непроходимым. Еще миг — и выход с Тропы затянулся окончательно. Бесермен остался по ту сторону. Они все — по эту. Замурованные заживо в навьем мраке.
Стоп, а ведь это только начало! Сомкнулся не только выход Тропы.
Волшба, запущенная чужим магом, продолжалась. Вся Тропа пошла судорожными волнами. Темные упругие стены колдовского пути потянулись друг к другу. Вздыбился пол, опускался на голову свод.
«Что это?! — Тимофей повернулся к Угриму. — Что происходит, княже?!»
Ему ответили. Не очень понятно, но очень быстро.
«Тропа ожила и пожирает нас. Магические кристаллы бесермена придали ей силу, которая, вкупе с силой Тропы, может нас раздавить».
Может? Да ведь уже давит!
Нить колдовских огоньков все уплотнялась и истончалась. Тропа слипалась, Тропа сжи-ма-лась!
И нет более никакой надежды спастись. Если князь не сможет… не поможет если…
«Все ко мне!» — словно гром, прогремел в голове беззвучный окрик Угрима.
Тимофей и так находился подле князя. Приказ предназначался не ему — другим. Кто еще не поддался панике, кто способен был сохранять остатки разума.
Таких оказалось немного.
При князе остались лишь император и хан с несколькими верными воинами. Остальные же…
