точки зрения Чжао-цзы.
В момент залпа.
— Это произошло уже после того, как огненные стрелы были выпущены, но еще до того, как Чжао- цзы обрел над ними полную власть.
Вражеская магия остановила и отшвырнула почти все стрелы назад — на Стену. Горящие хоцзян превратили в ад две башни и два стенных пролета. Сам Чжао-цзы спасся от огненного града, лишь возведя защитный барьер над своей башней. Другим защитникам, попавшим под собственные стрелы, повезло меньше.
Огонь добрался до связок неиспользованных хоцзян и снарядов с громовым порошком хуо-яо. Серия взрывов разбросала воинов, разбила стрелометные установки и повредила несколько камнеметов. Начался пожар.
К счастью, противник не успевал воспользоваться возникшим хаосом, и Чжао-цзы принялся наводить порядок на Стене.
Простертые ладони и вычерченные в воздухе знаки пригнули и сбили пламя. Краткое, грубое, но действенное заклинание словно незримой метлой прошлось по пострадавшему участку, сметая все на своем пути. Примитивная волшба очистила боевые площадки и переходные галереи от огня, трупов и дымящихся обломков.
Еще одно заклинание — заклинание перемещения — стянуло с соседних пролетов на освободившееся пространство людей и неповрежденные метательные машины.
На хоцзян Чжао-цзы больше не полагался. Теперь он сделал ставку на обычные стрелометы и камнеметы. За их снарядами проще уследить и полетом этих снарядов проще управлять.
Не прошло и пары минут, а прислуга уже натягивала тугие, толстые и снабженные широкими кожаными карманами тетивы «ковшовых» самострелов дау-цзы-ну — грозных «устрашителей границ» и «усмирителей варваров», что выпускают за один раз по десятку и более длинных, как копья, стрел.
Изгибались дугой метательные пращевые шесты цзе-чу. Скрипели на прочных опорных столбах «вихревые камнеметы» сюань-фэн-пао и «ураганы» хшуань-фэнг, натяжные канаты которых тянули десятки рук. Суетились люди вокруг «орудий-лягушек» таньцзы-пао и «орудий-тигров» ху-дунь-пао. Внизу под Стеной поднимались противовесы гигантских машин западного края сьюи-пао.
Камнеметные команды готовили каменные и глиняные снаряды, керамические горшки с зажигательной смесью, «огненных ястребов» с бамбуковыми хвостами и железными клювами и «черных драконов», оставляющих в небе густой дымный след.
В плетеных корзинах на башни и боевые площадки поднимали железные огненные снаряды тэ-хо-пао. По двое-трое человек подкатывали к пращам самых больших и мощных орудий неподъемные «шары потрясающего небеса грома» чжэн-тань-лэй. С особой осторожностью возле камнеметов складывали щетинившиеся шипами огненные колючки хо-ци-ли и снаряды с ядовитым дымом ду-яо-янь-цю.
К большим крепостным арбалетам воины целыми связками подносили тяжелые «ковшовые стрелы» дай-цзы-цзян и легкие «летящие, подобно галкам» ханья-цзян.
Вместо погибших и искалеченных стрелков Чжао-цзы поставил возле бойниц новых лучников и арбалетчиков, вооруженных тяжелыми самострелами шэн-би-гун и легкими скорострельными арбалетами чи-ко-ну.
Приготовления были закончены вовремя: вражеская пехота уже подошла довольно близко. Достать ее не составит большого труда.
— Камнеметы! Залп! — приказал Чжао-цзы, выписывая над головой колдовские пассы. — Стрелки! Приготовиться!
— Залп! Залп! Залп! — подхватили начальники прислуги при метательных машинах.
— Гто-о-овсь! — протянули командиры лучников и арбалетчиков.
Противник больше не использовал огненные стрелы. Но легче от этого не стало. Ханьцы ударили по латинянской пехоте из крепостных пороков. Огромные самострелы и катапульты метали пудовые камни и целые пучки длинных стрел. Еще более мощные машины, которых даже не было видно с вершины песчаного холма, пускали снаряды через Стену. Эти били вслепую, но, видимо, их ядра направлял в цель ханьский колдун.
Угрим сумел остановить не все снаряды. Каменные ядра проламывали в глубоком построении пехоты целые просеки. Тяжелые стрелы разбивали в щепки осадные щиты и пронзали по несколько человек, укрывавшихся за ними.
Хуже того: в воздухе закувыркались дымящиеся шары, горшки и свертки. Чем они были начинены?! Этого, наверное, лучше было не знать.
Княжеская магия защитила воинов Феодорлиха от большей части огненных снарядов. В воздухе загремели взрывы и полыхнули дымные вспышки. Снаряды в полете раскалывались на куски, осколки сыпались на песок и торчащие перед Стеной колья.
Три или четыре дымящихся шара взорвались над самым гребнем Стены. Раскрошили защитные зубцы, засыпали защитников огнем и осколками, накрыли боевые площадки густой дымной пеленой.
Но несколько ядер все же обрушилось на головы пехотинцев.
Взрывы разметали людей, как сухую солому. В столбах дыма и пыли изувеченные тела подбросило выше знамен и копейных наконечников. Разлетелись в стороны обломки разбитых лестниц и павез. Вспыхнуло пламя, сжигая заживо десятки людей. Белый едкий дым, напитанный ядами и сухой известковой взвесью, слепил и душил воинов.
Плотный строй латинян разомкнулся. По разломам тут же ударили ханьские стрелки. Не надеясь на огненные стрелы, они выпустили обычные. Но как выпустили! И в каком количестве! Луки и арбалеты дружными залпами били со Стены и из-за Стены.
Тысячи стрел взвились в воздух и устремились к распавшемуся строю. Судя по всему, эти стрелы тоже направлял бесерменский колдун. А бесерменская магия придала им дополнительную силу.
Угрим, творя волшбу, яростно размахивал руками. Князь сбивал и отклонял вражеские стрелы и арбалетные болты от латинянской пехоты. Сотни их натыкались на размазанную по воздуху защитную магию, ломались, отлетали в сторону. Но десятки все же достигали цели.
Оперенный гнус был упрям и настойчив. Враг не жалел стрел. Залп следовал за залпом. Ханьские лучники действовали слаженно и проворно. Диковинные самострелы в руках желтолицых арбалетчиков били почти так же быстро, как луки. И десятки стрел, прорвавшихся-таки сквозь магическую защиту Угрима, становились сотнями, тысячами…
Расстояние уже позволяло вести ответную стрельбу. По Стене ударили генуэзские стрелки и английские лучники. Заработали тяжелые немецкие и легкие швейцарские арбалеты. Угрим, как мог, помогал латинянским стрелкам. Но большая часть выпущенных ими стрел либо вязла в колдовском щите Желтолицего мага, либо отскакивала от прочной кладки Стены. Лишь немногие валили защитников, появлявшихся между зубцами заборала.
Увы, в скорострельности с ханьцами могли состязаться разве что татары. Но татарских лучников среди штурмующих не было, и в затягивающейся перестрелке обороняющиеся явно превосходили атакующих.
Утыканные ханьскими стрелами павезы становились все тяжелее, передвигать их было все труднее. Воины, не успевающие укрыться за осадными щитами, падали, пронзенные несколькими стрелами сразу.
Наверное, пехота могла бы добраться до Стены. Если бы двигалась чуть быстрее. И если бы не несла таких потерь. А так…
Тимофей видел, как нервничает Феодорлих. Было ясно: латинянская пехота гибнет без толку.
— Возвращайте своих людей, ваше величество, — наконец заговорил Угрим. — Пусть оставят лестницы там, куда смогли донести, а сами пусть отходят.
Феодорлих дал знак трубачам. Вой боевых рогов разнесся над равниной. Поломанный и поредевший строй латинян попятился назад, оставляя на песке лестницы, разбитые павезы и сотни трупов.
Однако штурм на этом не закончился.
— Хан? — повернулся к Огадаю князь. — Готова ли вторая волна?
