тварь, правда? Но как?! Но почему?! В голове ТАКОЕ не укладывалось!
Быть может, его мысли были услышаны. Быть может, нет.
Но ответ был получен.
— Кровь твоего князя-колдуна, живая, сильная кровь, согревала меня даже через это… — Кощей поднял осколок лопнувшего кристалла, застрявший между адамантами трона. Задумчиво повертел его в руках.
Прозрачный обломок разрушенного саркофага заиграл разноцветными бликами в надколотых гранях. Сейчас даже не верилось, что останки Кощея когда-то помещались внутри этих самоцветов.
— Конечно, даже такая кровь не могла пробудить меня сразу и полностью, — продолжал Кощей, — но мои помыслы и мои чаяния постепенно мешались с ней. И времени у нас с Угримом было много. А достичь единения в стремлении к общей цели не так уж и сложно. И в конце концов настал момент, когда в крови князя запульсировали мои токи, моя воля и моя сила.
«А вот это ложь! — подумал Тимофей. — Если бы сила Кости высвободилась, посвященные чародеи рано или поздно узнали бы, что кроется в горбу Угрима. И первой из узнавших это была бы его супруга- ворожея!»
Прозвучал ответ и на эту невысказанную вслух мысль.
— Князь не черпал мою силу и не пользовался моей магией так грубо, как делают это чародеи твоего мира. Моя магия просачивалась в него сама, понемногу, из года в год, из века в век. Собственно, иначе и быть не могло: меня держали слишком крепкие оковы.
Тимофей слушал, не зная, верить услышанному или нет. А впрочем, какой смысл Кощею его обманывать. Сейчас — какой?
— Та малость, которая едва-едва пробивалась сквозь кристалл, заключенный в горбу Угрима, — слишком тонкая материя для человеческого восприятия. Вашим магам это трудно распознать. Даже твой князь не почувствовал, что начал следовать не своей, а чужой воле. Даже чародейка, делившая с ним ложе, ничего не заподозрила.
«Тебе здорово повезло, тварь!» — с тоской подумал Тимофей.
— Дело не в везении, — ничуть не смутился Кощей. Да, он, определенно, читал его мысли. Причем без видимых усилий.
Наверняка, навья тварь могла бы и мысленно отвечать Тимофею. Но после вынужденного длительного молчания ей, похоже, просто нравилось говорить вслух. — Случившееся должно было произойти рано или поздно.
Кощей бросил осколок прозрачного саркофага к ногам Тимофея. Это был крупный граненый кусок, похожий на обломок разбитой чаши. На гладкой поверхности проступали прихотливый матовый росчерк и завиток. Каждый кристалл-саркофаг был помечен такими вот колдовскими знаками — древними письменами, которые прочел, которым поверил и которым доверился Угрим.
«Должно было произойти? — Тимофей не отводил глаз от фрагмента расколотой надписи. — Значит, эти кристаллы не способны были дать собравшему их человеку ни бессмертия, ни могущества. И все, что было написано на них, — обман?»
— Никакого обмана, — усмехнулся ему Кощей. — Вспомни, что было написано…
Что ж, Тимофей хорошо помнил это. Все, до последней буквицы. Он зажмурил глаза. Магическая надпись, некогда открытая ему князем, вновь полыхала перед мысленным взором.
«В твоих руках — шестая часть Силы. Знай: единение частей целого есть начало вечной жизни и вечной власти». Вот как читалась та лживая надпись! Вот что показал ему князь.
— Твой князь ошибался, — скрипуче хохотнул Кощей. — И тебя тоже ввел в заблуждение. Изначально предупреждение на кристаллах читалась иначе.
Тимофей открыл глаза.
«Предупреждение? — не понял он. — Какое еще предупреждение? О чем? Ничего такого не было!»
— Было, — отрезал Кощей. — Сначала — было. Но в том послании, которое тебе показали, не достает первого и последнего слова.
Тимофей был сбит с толку.
«Но что же тогда… что было тогда написано в самом начале?!» — мысленно спросил он.
— Закрой глаза, — велел Кощей. — Смотри. Читай.
Тимофея снова прикрыл глаза. И почти сразу же увидел.
Ту же надпись. И — немного другую. Дополненную. Всего лишь двумя словами.
«БОЙСЯ! В твоих руках — шестая часть Силы. Знай: единение частей целого есть начало вечной жизни и вечной власти НЕУПОКОЕННОГО».
Ах, вот оно, значит, как! Тимофей открыл глаза. Чего теперь-то жмуриться?
Кощей продолжал:
— Мне оказалось не под силу изменить начертанное, но стереть два слова я все же смог. Только два. Но — на каждом из шести кристаллов.
«На каждом? Но как?!»
— Части целого никогда не разъединяются полностью. Между ними всегда остается связь. Ты не знаешь многих законов мироздания и магических законов. Тебе этого не понять.
Невероятно! Тимофей подозревал, конечно, о том, что Черные Кости как-то связаны друг с другом. Да что там подозревал — он знал это. Но чтобы Кости были связаны настолько… Чтобы отделенная от тела голова Кощея стирала магические символы с поверхности всех шести кристаллов? Кто бы мог подумать!
— Ненужные слова исчезли со всех саркофагов, ибо их наносили одними и теми же заклинаниями, а я пробивал в заклинаниях одни и те же прорехи. Протирал вернее…
Кощей испустил звук, похожий на вздох. Впрочем, полностью Тимофей в этом уверен не был.
— Чтобы начертать предостережение, была использована сильная магия. Очень сильная. Была смешана моя сила и сила чужая. Так что сам я, в одиночку, никогда не смог бы уничтожить или изменить надпись. Но, к счастью… к моему счастью, предупреждение не остановило тех, кто жаждал большего, чем им было дано. Такие среди вас были и будут всегда. Неразумные маги надеялись, что, взяв немногое из запретного источника, они не навлекут большой беды. А может быть, они понимали, что если большая беда и придет, то это будет не скоро и беда обрушится уже не на их головы. И они брали. Понемногу. Но часто. А потом, пообвыкшись и ощутив безнаказанность, — больше. И еще чаще.
Люди пользовались моим могуществом, иссушая мою плоть. Они воровали мою магию, растрачивали ее на свои смешные нужды. Но всякий раз, когда кто-либо извлекал из саркофагов часть моей силы, я успевал стереть часть написанного. Незаметную, малую часть, и лишь в тех местах, в которых считал нужным. Я убирал то, что могло насторожить осторожных.
Уходившая из меня сила уносила кусочек запретной надписи. Это была долгая и кропотливая работа. Я стирал медленно. По точке, по черточке. На каждый знак уходило по веку, и не по одному. Но долго — это ведь не значит вечно. — Кощей усмехнулся. — За тысячи лет я смог убрать лишь два слова. Но большего и не потребовалось. Как видишь…
Тимофей вздохнул. Он видел.
— Людская память недолговечна, — продолжал Кощей. — Со временем первоначальный смысл надписей, сделанных на кристаллах, забылся. Появился другой — домысленный людьми. Именно его ваши мудрецы вносили в свои магические книги и открывали ученикам. Желаемое выдавалось за действительное. Это для вас — обычное дело.
Снова в тишине тронной залы раздался неприятный смешок твари.
— Вместилище дармовой силы — магической и не только — коварная и опасная вещь. У вас, людей, слишком слабая воля и поистине неутолимая алчность. Вы всегда были и будете падки на дармовщинку. Потому ваши маги легко доверяются подобным артефактам, — Кощей кивнул на блестящие черепки от кристаллов-саркофагов, — и попадают под их влияние. Чародей, получающий в свое полное распоряжение один из них, непременно поддается соблазну отправиться на поиски другого. А лучше — двух, а еще лучше — трех… И совсем хорошо, думает он, если удастся собрать все. Кажется, все так просто: чем больше источников силы сумеешь отыскать, тем большее могущество обретешь. И не только могущество. Как думаешь, чего не хватает могущественному чародею?