несколько раз. Маленький череп стал кучкой пыли. — Есть новый. Если тебе будет проще — считай, что твой князь добился наконец бессмертия и отдает приказы моими устами. Не думаю, что его приказы сильно отличались бы от моих.
«Приказы? Какие приказы?»
Кощей повернулся к Тимофею. От пронзительного взгляда ледяных глаз делалось не по себе.
— Приказы простые. Будешь помогать мне убивать. В этом отныне заключается твоя новая служба. Она, кстати, тоже мало чем отличается от той службы, которую ты уже исполнял при своем князе в качестве воеводы.
«Помогать? Убивать?..» Тимофей еще не понимал всего до конца. Кого убивать? И зачем?
— Будешь гнать на убой одно человеческое стадо, чтобы оно умерщвляло другое. Чтобы с обеих сторон было как можно больше мертвецов. В этом, и только в этом, теперь будет для тебя смысл любого сражения.
Кривая усмешка. Блеснувшие в оскале зубы…
Воеводская служба, которая прежде, в общем-то, была Тимофею по вкусу, как-то сразу ему разонравилась. Если уж так ставится вопрос…
— Знаешь, в чем кроется главный секрет бессмертия?
Тимофей не знал. И отвечать не спешил. Впрочем, его с ответом и не торопили.
В наступившей тишине Кощей, не спеша, вернулся к перекошенному трону без подлокотников и передних ножек. Сел. Откинулся на высокую спинку, поблескивающую зеркальцами адамантовых граней. Протянул руку…
Вывернув шею, Тимофей смог увидеть куда.
К ближайшей группе воинов — тех, кто был еще жив, но застыл в неподвижности.
Распростертый на полу, все еще полупарализованный, Тимофей вертел головой и наблюдал то за навьей тварью, то за бойцами, скованными ханьской магией.
Кощей прикрыл глаза. Чуть шевельнул длинными, тонкими пальцами, словно перебирая невидимые струны.
С наслаждением вдохнул. Вдох твари был неглубоким и коротким, но от этого вдоха с десяток человек, освобожденных от чар, повалились на пол. Татары, трое латинянских рыцарей, один ханец. Их напряженные, сведенные колдовским заклятием мышцы расслабились. А слабость неспособна держать.
Люди попадали, словно срезанные ударом невидимого клинка. Раздался стук доспехов о каменные плиты. Никто не вскрикнул, не застонал. Глаза упавших стекленели, лица обретали то безошибочно узнаваемое выражение, которое отличает мертвого человека от живого.
«Убил! — понял Тимофей. — Кощей убил их всех! Вдохнул в себя. Отправил в навь…»
С тонких губ навьей твари слетела первая слабая и едва-едва заметная струйка пара. Такова, выходит, цена этих человеческих жизней?
На пару мгновений, пока Кощей дышал чужой жизнью, Тимофей ощутил освобождение от чужого ока в своей голове.
Впрочем, время это было слишком кратким, чтобы им воспользоваться. Да и как воспользоваться, если все еще не являешься полновластным хозяином собственного тела?
— Главный секрет бессмертия заключается в том, чтобы нести смерть. — Кощей сам же отвечал на свой вопрос, заданный ранее. — В этом мире, как и во всех других, все взаимосвязано. Смерть убивает жизнь, жизнь взрастает из смерти. И не важно, кто творит смерть и ради чего. Мне нужно убивать, чтобы жить. Или, если быть точнее, чтобы чувствовать себя живым в мире живых. Твой же князь убивал в первую очередь ради обретения власти над миром. Даже бессмертие нужно было ему, чтобы властвовать вечно. Но ведь большой разницы нет. Жизнь — это жизнь, а смерть — это смерть. Ты согласен?
Наверное… Вероятно, в глубине души Тимофей если и не был согласен с Кощеем полностью, то уж, во всяком случае, не мог и оспорить утверждение навьей твари.
Существо на троне вновь протянуло руку к застывшим воинам. К другим уже, стоящим в стороне от тех, первых. Кощей опять шевельнул пальцами. Прикрыв глаза, коротко вдохнул.
Еще полторы дюжины живых людей, выйдя из колдовского оцепенения, тут же рухнули замертво. Еще одна слабая струйка пара вышла из Кощеевых уст. Еще три-четыре мгновения свободных, неподконтрольных навьей твари размышлений было подарено Тимофею. Но что он мог с ними сделать?
Тварь улыбнулась. Открыла глаза.
— Знаешь, когда начинаешь дышать в вашем мире его жизнью, очень трудно остановиться. Это так… увлекает так… особенно после столь длительного заточения.
Еще один вдох. И еще несколько человек лежат на полу.
И — еще. И — снова.
Вскоре из живых в зале остались только Тимофей да Бельгутай, неподвижно стоявший в одиночестве возле замороженного ханьского мага.
Хотя нет, не только… Арина тоже, кажется, была еще жива. Точно! Из угла, в котором лежала гречанка, донесся слабый хриплый стон. Чуть шевельнулось изуродованное и окровавленное тело ворожеи. Крепко приложенная о стену в самом начале схватки, она теперь приходила в себя.
Кощей вскинул было руку к ней. Но отчего-то промедлил со смертоносной волшбой. Задумался о чем- то…
— Кстати, плотская любовь тоже способна давать и продлевать жизнь, — улыбнулся он, то ли обращаясь к Тимофею, то ли разговаривая сам с собой, но не отводя при этом глаз от Арины.
Плавное движение узкой кощеевой ладони — и с гречанки спало ханьское заклятье. Ее вросшие в бока руки с отвратительным хлюпающим звуком вышли из тела. Расцепились и засучили пятками по полу голые ноги.
Избавление от чар оказалось болезненным. Арина выгнулась всем телом, словно бесноватая. Долгий надрывный крик заметался по тронной зале.
И еще одно движение Кощеевой длани. Раны на теле Арины затянулись. Ворожея затихла. Некоторое время она неподвижно лежала на полу, тяжело и шумно дыша. Упругая грудь ходила ходуном.
— Встань! — приказал Кощей колдунье.
Она зашевелилась. Медленно поднялась на ноги. Шатнулась. Чуть не упала.
Гречанка благоразумно не предпринимала никаких попыток колдовать. То ли была еще слишком слаба для этого, то ли понимала, что в магическом поединке против Кощея ей все равно не устоять.
— Подойди, — прозвучал новый приказ.
Арина, опустив голову и безвольно свесив руки, послушно выполнила его.
— Ближе, — велел Кощей.
Гречанка встала перед самым троном. Тимофей отметил про себя, что былая красота ворожеи, в общем-то, никуда не делась.
Темная гладкая кожа, высокая грудь, округлая линия бедра, плоский живот, стройные ноги, треугольный пушок черных волос, прикрывающих лоно, упругие ягодицы… Все при ней, все как и прежде. Ханьская магия, уродовавшая тело гречанки, ушла без следа. На боках, руках и ногах не осталось ни шрамика. Не видно было также ссадин и царапин от удара об стену. Кощей, оказывается, способен был не только умерщвлять, но и исцелять. Причем быстрее и лучше Угрима.
Правда, сейчас Арина вся — с головы до пят — была перемазана грязью, а ее спутанные, слипшиеся волосы казались седыми от пыли. Но даже в таком неприглядном виде гречанка пробуждала желание. А может быть, неспроста это? Может быть, все колдовские способности, еще оставшиеся при ней, Арина тайком направила именно на это? Может, ворожея очень хочет понравиться Кощею?
Интересно, а тварь, пришедшая из мертвой нави, вообще способна оценить живую женскую красоту?
Видимо, способна. Видимо, Арина твари понравилась.
В паху Кощея что-то шевельнулось, набухая. Тимофей отвел глаза. Настолько это «что-то» выглядело отвратительным. У людей все не так, у людей — иначе. Бедная, бедная Арина…
Кощей улыбнулся гречанке:
— Хочешь жить, ведьма, или предпочитаешь лежать с ними? — Он кивнул на мертвые тела, из
