Бурцев протупил. Бурцев опоздал. Его рука лишь скользнула по кольчуге поляка. Задержать обиженного шляхтича не удалось. Взбешенный добжинец, которому вконец осточертел лощеный эсэсовский крикун, а еще больше — тесное танковое нутро, решительно откинул люк.
Гулкий грохот наполнил подвал Взгужевежи. Вопли смолкли. Выпучив глаза и беззвучно глотая ртом воздух, немец наблюдал, как над танковой башней появилось боевое рыцарское ведро. Офицер отступил на шаг — к охране. Но автоматчики, похоже, тоже офигели не на шутку. Пока добжинец неловко — цепляясь доспехами и перевязью с мечом за края люка — выбирался наружу, никто так и не проронил ни слова.
— Что за маскарад! — спохватился наконец офицер.
Рука эсэсовца судорожно нашаривала пистолет.
Освальд молчал.
— Ваше имя, солдат?! Звание?! Подразделение?!
Освальд спускался с брони.
— Снять шлем перед старшим по званию и доложить по форме!
Освальд приближался.
— Стрелять буду! — предупредил немец. Но стрелять он не мог: взволнованный фашик не справлялся с собственной кобурой. Еще бы — такое потрясение! Не каждый день приходится видеть рыцаря тринадцатого века, разъезжающего в танке.
Автоматчики направили «шмайсеры» на Освальда. Добжинец споткнулся было, но все же преодолел давний страх перед невидимыми стрелами. Сделал шаг, другой… Солдаты ждали приказа. И приказ вот-вот прозвучит — это видно по искаженной арийской физиономии под козырьком фуражки.
Освальд, дурень! Ну, на кой ты высунулся?! Изрешетят ведь в два счета. Бурцев тоже протискивался к открытому люку, даже не зная еще толком, что будет делать там, снаружи, какую помощь сможет оказать вспыльчивому шляхтичу.
И снова яркая до рези в глазах краснота залила все вокруг. Да что же тут творится?! Он прикрыл глаза ладонью. И… и вздрогнул от дикого ржания перепуганной лошади. Бу-бум! — громыхнули по броне подкованные копыта. Две тени — два всадника один за другим сверзились с танка за пределы багровой сферы.
Фьюить! — вспорол воздух знакомый звук. И лязгнул металл о металл…
Бурцев выглянул из танка… Все кончено! Ну, или почти все: автоматчики дергаются в предсмертной агонии. Дисциплинированные эсэсовцы так и не дождались приказа открыть огонь. А действовать самостоятельно ребята, видать, уже разучились. И вот теперь у одного в груди подрагивает длинная татарская стрела — эта вездесущая палочка-выручалочка, прилетающая когда нужно и бьющая куда нужно. Второй валяется с проломленной головой. Сбитая кистенем-мачугой каска все еще вертится волчком на каменных плитах пола.
Глава 53
Эсэсовский офицер был еще жив. В водянистых глазах — ничего, кроме безумия и паники. Позади немца звонко цокали копыта: Бурангул и Збыслав пытались утихомирить взбесившихся после телепортации лошадей.
А по броне уже топтался кто-то еще. А потом еще и еще… Люди — теперь уже пешие — возникали из багрового — цвета крови — ниоткуда, сыпались с танка, ошалело и торопливо откатывались, отползали в стороны, уступая место все новым и новым воинам. Десант новгородцев и татар заполнял коридор: десятка полтора бойцов Дмитрия и Бурангула отправился вслед за трофейным танком из Дерпта в подвал Взгужевежи. Правда, никто больше не смог заставить коней въехать в пульсирующие ворота телепортационного портала. Впрочем, оно и к лучшему: даже в просторных подвалах «Башни-на-Холме» коннице все же тесновато будет.
— Стоять! — взмокший эсэсовец наконец выдрал «вальтер» из кобуры. — Не сметь! Прекратить!
Освальд стоял. Стоял перед ним. С обнаженным клинком. И он смел. И прекращать не собирался. Удар меча. Выбитый пистолет летит к стене.
Изумленный, полный ужаса возглас:
— Кто ты?!
Ответ, преисполненный достоинства и жгучей ненависти:
— Хозяин этого замка. Пан Освальд из Добжиньских земель. Герб моего рода — серебристая башня — донжон Взгужевежи на синем фоне.
— Спроси у него! Спроси… — Бурцев молил про себя: только бы мстительный поляк на этот раз не слишком торопился с возмездием. Но добжинец знал, что делать. И о чем спрашивать — тоже знал. И методика допроса у рыцаря-разбойника оказалась действенной. Меч поднялся над головой немца.
— Теперь твой черед называть свое имя или боевое прозвище, девиз или фамильный герб, если они у тебя имеются! — тоном неумолимого палача потребовал шляхтич.
Гитлеровец попытался взять себя в руки:
— Оберфюрер СС… Комендант замка Взгужевежа…
Дослушивать поляк не стал:
— Ты будешь казнен немедленно, пан комендант Обер Фюрер Эсэсовский, если не сообщишь, где здесь содержатся пленники…
Меч в руке Освальда поднялся еще выше. Что-то в его голосе заставило Фишера проявить готовность к сотрудничеству. А может быть, фашика просто добило абсурдное столпотворение вокруг. Танк, татарские стрелки, русские дружинники…
— Там! — не оборачиваясь, немец указал на коридор за своей спиной. И вынул из кармана ключ.
В ту же секунду фуражка на его голове развалилась надвое. Голова — тоже. Клинок врубился в череп эсэсовца по самые зубы.
Тело рухнуло, задергалось.
— Если ты сообщишь, то все равно будешь казнен, — закончил свою речь добжинец. — Прими Господь милосердный эту грешную душу, коли тебе такое по силам. Аминь.
Пан Освальд оставался верным себе: чем меньше живых врагов, тем лучше.
— Ва-а-аслав! Твоя моя поджидай! — взмолился из рассеивающейся багровой пелены китаец, которого едва не затоптали в давке. Но ждать Сыма Цзяна было некогда — Бурцев уже подхватил ключ от темницы и несся по коридору вслед за добжиньским рыцарем.
Впрочем, «вслед за» он бежал недолго. Отягощенный доспехами поляк не мог сейчас похвастать спринтерской скоростью. Уже между спешившимися Бурангулом и Збыславом Бурцев пробежал первым. А если на коня? Нет, не стоит, здесь — не чисто поле, здесь лучше на своих двоих. Закозлит, не дай Бог, коняга под подвальными сводами, встанет на дыбы — шея сразу напополам.
— Вацалав! — окрикнул татарский сотник.
— Пан Освальд! — позвал оруженосец-литвин.
— Оставайтесь здесь! — приказал Бурцев по-татарски. — Прикройте нас с тыла.
— Ждите! — рявкнул добжинец по-польски. Сзади, у танка, уже слышался зычный голос
Дмитрия. Новгородец не терял времени даром — расставлял бойцов для обороны. Русичи и татары взламывали двери по обе стороны от бронированной машины — там будет удобно прятаться от «невидимых стрел» и бить врага в случае атаки.
Бурцев бежал. Освальд пыхтел и звенел кольчугой за спиной.
Коридор резко уходил вправо, и именно оттуда им навстречу выскочили двое. С автоматами. Охрана темницы!
— Что случилось?! — на ходу орали по-немецки встревоженные эсэсовцы. — Откуда лошади? Кто кричал?!
Потом оба наткнулись на Бурцева. И увидели добжиньского рыцаря. При полном доспехе. С мечом в руке. Хвататься за автоматы — поздно. Немцы полезли врукопашку. Бурцев перехватил руку первому. Вывернул. Бросил фашика Освальду. Добжинец сориентировался мгновенно — нанизал эсэсовца на клинок. Пока меч был занят, Бурцеву пришлось повозиться со вторым противником. Здоровым гад оказался. И боксировал нехило. Даже ногами махать пытался. Но подсечка в развороте бросила фрица хребтом об пол. Меч Освальда довершил расправу.
Это был тот самый коридор и заканчивался он той самой тупиковой дверью, за которой в прошлом году
