святынь майя. И какая классическая месть! Похитители сокровищ стали их защитниками. Они охраняют дом сокровищ своими нетленными костями.
Им не хотелось идти дальше. Разряженные призраки старинных мертвецов словно околдовали их. Генри впал в мелодраматический тон.
— Эти люди с чисто собачьим чутьем в погоне за сокровищами дошли до этого далекого таинственного места, — сказал он. — Правда, они не могли унести с собой сокровища, но все же безошибочно шли по их следу. Я обнажаю перед вами голову, бродяги и конквистадоры! Приветствую вас, отважные грабители минувших веков! Ваши носы чуяли запах золота, а в сердцах было достаточно мужества, чтобы драться за него.
— Ой! — воскликнул Фрэнсис, увлекая за собой Леонсию и Генри сквозь строй древних авантюристов. — Старый сэр Генри тоже должен был бы находиться здесь, и даже во главе всей компании.
Они прошли шагов тридцать, затем проход снова изогнулся, и в самом конце двойного ряда мумий Генри задержал своих товарищей, воскликнув:
— Не знаю, как насчет сэра Генри, но вот сам Альварес Торрес!
Под испанским шлемом, в ветхом средневековом испанском костюме, с длинным испанским мечом в высохшей коричневой руке стояла мумия; худое коричневое лицо ее было точной копией лица Альвареса Торреса. Леонсия глухо вскрикнула, отпрянула назад и перекрестилась.
Фрэнсис, передав ее на попечение Генри, шагнул вперед и коснулся щек, губ и лба мумии. Затем он успокаивающе засмеялся.
— Хотелось бы мне, чтобы Альварес Торрес был так же мертв, как этот. Вне всякого сомнения, он был пращуром Торреса, разумеется, до того, как занял свое место солдата в этой гвардии хранителей сокровищ.
Дрожащая Леонсия прошла мимо грозной фигуры. Изогнутый проход был очень тесен, так что Генри, шедший теперь впереди, должен был зажигать спичку за спичкой.
— Внимание! — воскликнул он, когда они остановились, пройдя несколько сотен футов. — Взгляните на это искусство, посмотрите, как обтесан этот камень!
Сумеречный свет потоком вливался сверху в проход, так что все было видно. Из ниши наполовину выступал камень, размер которого соответствовал ширине прохода. Было ясно, что его поставили, чтобы запирать проход. Камень был тщательно обтесан, его углы и грани точно пригнаны к тому месту в стене, куда он входил.
— Держу пари, что именно здесь умер отец старика майя! — воскликнул Фрэнсис. — Он знал секрет механизма, который сдвигал камень, как видите, сдвинутый только наполовину.
— Тысяча чертей! — перебил его Генри, указывая на разбросанные по полу кости скелета. — Вот это, должно быть, все, что от него осталось. Он умер гораздо позже тех, иначе он тоже был бы превращен в мумию. По всей вероятности, это последний посетитель перед нами.
— Старый жрец говорил, что его отец привел сюда людей из долины, — напомнила Генри Леонсия.
— И он сказал еще, — добавил Фрэнсис, — что ни один из них не вернулся.
Генри, поднявший череп, снова вскрикнул и зажег спичку, чтобы показать спутникам свою находку.
На черепе остались зазубрины от ударов мечом или мачете, но отверстие на затылке, несомненно, проделала пуля. Генри потряс череп, в нем что-то задребезжало. Он потряс снова, и из черепа выпала сплющенная пуля. Фрэнсис осмотрел ее.
— Из седельного пистолета, — заключил он. — Порох был плохой или подмоченный, стреляли ведь наверняка в упор, и все же пуля не прошла насквозь. Череп несомненно принадлежит туземцу.
Проход закончился новым поворотом направо, и они вошли в небольшую хорошо освещенную пещеру. Из окна, высоко вверху перегороженного вертикальными каменными брусьями, с фут толщиной и полфута шириной, лился тусклый дневной свет. Пол комнаты был усеян белыми человеческими костями. Судя по черепам, это были европейцы, а между костями беспорядочно валялись винтовки, пистолеты, ножи и мачете.
— Вот как далеко они зашли — прямо до сокровищ, — сказал Фрэнсис, — и, как видно, стали драться за них, прежде чем ими завладеть. Жаль, что старик не с нами и не увидит, что случилось с его отцом.
— А не было ли таких, которые остались в живых и ушли с добычей? — высказал предположение Генри.
В эту минуту Фрэнсис, оглядывая комнату, увидел нечто, заставившее его воскликнуть:
— Нет, конечно нет! Посмотрите на драгоценные камни в этих глазах. Это рубины, или я никогда в жизни не видел рубинов!
Они посмотрели туда, куда смотрел он, и увидели каменную статую, изображавшую сидящую на корточках грузную женщину с открытым ртом; она глядела на них красными глазами. Рот был настолько велик, что все лицо выглядело карикатурно. Рядом с ней, также высеченная из камня, стояла еще более непристойная и безобразная статуя мужчины; одно ухо у нее было обычных размеров, а другое так же безобразно велико, как рот женщины.
— Очаровательная дама! Должно быть, сама Чия, — смеясь сказал Генри. — Но кто же этот джентльмен с ней, с зелеными глазами и с ухом, как у слона?
— Хоть убейте, не знаю, — засмеялся Фрэнсис. — Одно только могу сказать, что зеленые глаза этого джентльмена со слоновьим ухом — самые большие изумруды из тех, которые я когда-либо видел наяву или во сне. Каждый из них настолько велик, что их нельзя даже перевести в караты. Они должны красоваться на короне — или нигде.
— Но два изумруда и два рубина, хотя бы и колоссальной величины, не могут составлять всю сокровищницу майя, — заметил Генри. — Мы на пороге ее — и все-таки у нас нет ключа…
— Который, конечно, имеется в священной кисти старика, оставшегося на поющих песках, — сказала Леонсия. — Здесь нет ничего, кроме этих двух статуй и костей на полу.
С этими словами она подошла к статуе мужчины, причудливое ухо которого привлекало ее внимание, и сказала:
— Не знаю, где ключ, но вот здесь есть замочная скважина.
Действительно, огромное ухо статуи не напоминало ушную раковину — оно было совершенно плоским, если не считать небольшого отверстия, имеющего весьма отдаленное сходство с замочной скважиной. Тщетно осматривали они пещеру, стучали по полу и по стенам, отыскивая искусно скрытые проходы или замаскированные пути к хранилищу.
— Кости людей из долины, два идола, два громадных рубина, два таких же изумруда и мы — вот все, что здесь есть, — подвел итог Фрэнсис. — Нам остается только вот что: во-первых, вернуться и привести сюда Рикардо с мулами, чтобы разбить лагерь, во-вторых, доставить сюда старого джентльмена с его священными узлами, даже если нам придется нести его на руках.
— Вы с Леонсией подождите здесь, а я схожу за ними, — вызвался Генри, когда они шли назад по длинным проходам и аллее мумий. Скоро путешественники вышли из скалы навстречу солнцу.
Среди поющих песков пеон и его отец стояли на коленях в круге, очерченном указательным пальцем жреца. Сильный ливень хлестал по ним; пеон весь дрожал, а старик-жрец так углубился в молитву, что не обращал ни малейшего внимания на дождь и ветер. Зато продрогший пеон заметил две вещи, ускользнувшие от зорких глаз его отца. Во-первых, он увидел Альвареса Торреса и Хозе Манчено, которые осторожно вышли из зарослей и пробирались по песку; во-вторых, узрел чудо. Чудо состояло в том, что эта пара шла по песку, не вызывая в нем ни малейшего шума. Когда она исчезла впереди, он дотронулся пальцем до песка, но не услышал никаких жутких шепотов. Тогда он погрузил палец в песок. Все было тихо — тихо даже тогда, когда он со всего размаху стал ударять по песку ладонью. Выпавший сильный дождь сделал песок безмолвным.
Пеон стал трясти своего отца, прервав его молитву словами:
— Песок больше не шумит. Он нем как могила. И я видел, как враг богатого гринго бесшумно прошел по пескам. Этот Альварес Торрес не без греха, и все же песок не шумел. Песок мертвый. У него нет больше
