Наташа в панике устремилась к спасительнице-ширме.
– Спокойной ночи! – прошептала она из последних сил и юркнула под одеяло.
– Приятных снов, девочка! – Ей послышалось, что Игорь улыбается. Но если бы она видела эту улыбку! Это была отнюдь не снисходительная усмешка видавшего виды мужчины, одержавшего моральную победу над неопытной девчонкой. Каким-то шестым чувством Наташа понимала, что он тоже переживает то впервые испытанное ею ощущение необыкновенного восхищения и восторга, ожидания чудесного исполнения мечты, которое выражается одним-единственным словом «счастье».
Она прижалась губами к крошечному участку кожи на запястье, который до сих пор хранил воспоминание о теплом дыхании Игоря, нежном прикосновении его губ, и вдруг поняла, что никогда и никому более не позволит целовать себя, кроме мужчины, лежавшего в пяти шагах от нее и старательно делавшего вид, что спит крепким сном.
Глава 13
Прошло три дня. Петр позвонил в воскресенье и разочарованно сообщил, что сможет появиться в госпитале не раньше среды, а то и четверга. У них на объекте неожиданно объявилась комиссия из Министерства обороны, и теперь он сутками пропадает на службе. Он просил Наташу не слишком расстраиваться, подать заявление они еще успеют, к тому же он договорился, что и зарегистрируют их быстро, максимум через две недели после подачи заявления.
Но Наташа если и расстраивалась, то совсем не по этому поводу. Все эти дни она жила как бы в другом измерении. Большую часть своих сил она тратила на то, чтобы не показать окружающим, и в первую очередь Игорю, что душа ее начиная с субботнего вечера парит в немыслимых космических высотах, с ехидством наблюдая за безуспешными попытками тела изобразить полную самоотдачу и трудовой энтузиазм.
Она избегала встречаться с Игорем взглядом, на вопросы отвечала односложно. Но вот он коснулся ее руки, подающей ему чашку с бульоном, и ее лицо вдруг вспыхнуло таким ярким и обильным румянцем, что он отставил обед в сторону и приказал ей сесть рядом с ним.
– Я постоянно наблюдаю за вами, Наташа, и вижу, что вы словно не в себе последние дни. – Игорь попытался заглянуть ей в глаза, но она еще ниже опустила голову, стараясь не встретиться с ним взглядом. Он недоуменно хмыкнул и продолжал: – Вы как будто специально избегаете разговоров, старательно прячете глаза... Неужели вы обиделись на меня? Ведь тот поцелуй был всего лишь шуткой, не более...
– Шуткой?! – Наташа взвилась на стуле от мгновенной пронзившей ее боли. – Пошутить изволили, господин выздоравливающий? Поразвлечься решили за чужой счет? – Она резко взмахнула рукой, словно хотела встряхнуть его за шиворот. Игорь отшатнулся, сбил рукой чашку с бульоном, и та покатилась по полу, оставляя за собой жирные пятна. Он проводил чашку растерянным взглядом и перевел глаза на разгневанную сиделку. Кажется, он понимал, чем вызван взрыв ее негодования, и попытался объяснить этой чудачке, что совсем не собирался оскорбить ее, а наоборот... Но Наташа даже слушать его не стала. Она тоже поняла, что все ее попытки скрыть потрясение, которое она переживала все эти дни, с треском провалились. Она выдала себя с головой, и понимание того, что выглядит сейчас в его глазах пустоголовой и наивной дурой, ввергло Наташу в еще большую ярость.
Изо всех сил она поддала ногой чашку, и та влетела в стену и разбилась. Остатки бульона выплеснулись на ее босоножки, и Наташа помчалась в ванную. Там под струей холодной воды она думала обрести спокойствие и воссоединить наконец душу с телом.
После этого ей вновь пришлось заняться уборкой. Несколько минут понадобилось, чтобы вытереть жирные лужицы на линолеуме, выбросить осколки чашки в мусорное ведро и заняться по новой приготовлением обеда для Игоря. На кухне ей еще с утра сварили бульон из курицы, которую принесла Виктория, и теперь нужно было только налить новую порцию из термоса и добавить в него сухариков.
Наташа выставила на прикроватный столик традиционный набор блюд, сложила руки на груди и сухо произнесла:
– На второе сегодня только каша и яблочное пюре.
Сиделка демонстративно смотрела в сторону, но взгляд серых, как осеннее небо, глаз настиг ее.
– Перестаньте корчить из себя леди Макбет, девочка! – Голос Игоря звучал непривычно строго и недружелюбно. – Если вы склонны любой ничего не значащий поцелуй расценивать как посягательство на свою честь, то успокойтесь сами и заверьте вашего драгоценного жениха, что чужая собственность меня не интересует!
Наташа подняла на него глаза. Его губы слились в тонкую, побелевшую от напряжения полоску, на переносице пролегла глубокая складка, а глаза смотрели так холодно и презрительно, что Наташа не выдержала, закрыла лицо руками и скрылась в своем убежище.
Она не видела, как Игорь откинулся головой на подушку и гримаса невыразимой боли исказила его лицо. Впервые он переживал из-за женщины, впервые неподдельно и искренне страдал оттого, что не имел никаких прав на эту девочку. Все его надежды рухнули в одночасье, лишь только она сообщила о существовании жениха. Субботний поцелуй был своеобразной местью хорошенькой сиделке, которая чуть не ввергла его в соблазн, заставила мучиться и даже тосковать о несбыточном и совершенно нереальном. Но почему же тогда он еще добрый час не мог заснуть после того поцелуя? Почему вслушивался в дыхание, приглушенное ширмой, безуспешно пытаясь избавиться от желания вновь испытать потрясшее его ощущение прикосновения к нежным и податливым девичьим губам.
Резкий переход от пронзительного восторга к пониманию полного провала отнял у него последние силы, и Игорь забылся в тяжелом, полном причудливых видений сне.
Проснулся он от пения. Низкий женский голос доносился из-за ширмы. С удивлением Игорь вслушался в странную мелодию и волнующие слова:
Песня завораживала, искушала окунуться в неизведанное, отринуть все земное, забыться в мире грез...
Игорь с трудом повернулся на бок и, оттолкнувшись руками от постели, сел на кровати. Пение за ширмой прекратилось. Он услышал продолжительный вздох, и тут же звякнула посуда. Игорь взглянул на часы. Сиделка готовила ему полдник. Он осторожно спустил ноги с кровати и вставил их в шлепанцы.
Сегодня он чувствовал себя несравнимо лучше. Слабость не наваливалась безмерной тяжестью, как это было еще вчера, да и голова почти не кружилась. Правда, лоб и спина покрылись потом, и руки, ухватившиеся за железный козырек, противно подрагивали, но боль в боку уже не была такой назойливой и тягучей. Он довольно улыбнулся, представив, как удивится Наташа, когда увидит, что он встал без ее помощи.
Но Наташа не удивилась, она расстроилась:
– Что ж вы меня не позвали? А если швы разойдутся?
– Теперь уже не разойдутся, – улыбнулся Игорь, – Герасимов на славу меня заштопал! – Он медленно выпил сок, повертел в руках печенье и с явной тоской посмотрел на него. – С каким удовольствием я слопал бы сейчас пару хороших шашлыков с горчицей или приличную отбивную!
Наташа забрала у него пустой стакан и, по-прежнему не глядя ему в глаза, сказала:
– Мечтать не вредно, а пока придется ограничиться кашками и соком.
Игорь пристально вгляделся в ее бледное, осунувшееся лицо и покачал головой:
– Не надо сердиться, Наташа!
Приподняв брови домиком и закусив нижнюю губу, девушка беспомощно глянула на него и тут же опустила глаза. Человек, которого обожают женщины и которому завидуют мужчины, в которого она влюбилась до безумия и который никогда не полюбит ее, сидел на кровати, свесив длинные сильные ноги в голубых пижамных брюках, и ехидно, как ей казалось, улыбался, рассматривая ее в упор.
Игорь понял, что она вот-вот расплачется, и его подвижное лицо стало сосредоточенным, губы приобрели более жесткие очертания.
