замести следы – плевое дело. Он почувствовал странную боль за грудиной и понял – это ноет сердце. Потому что воочию представил то страшное, что могло случиться с его несносной соседкой. Ему нестерпимо захотелось обнять ее, прижать женскую голову в мохнатой ушанке к своей груди, но девушка посмотрела на него так неприветливо, почти сердито, что он невольно смутился и отвел взгляд. Похоже, эта девица способна читать чужие мысли, иначе почему вдруг таким откровенным недружелюбием сверкнули ее глаза?
– Не будем терять времени. – Людмила в последний раз окинула его суровым взглядом и первой ступила от обочины в снег, тут же провалившись в него по колено. – Оглянулась на Барсукова и вдруг весело и лихо подмигнула ему: – Смелее, подполковник, если не хотите к утру, как сами говорите, в сосульку превратиться.
И он шагнул вслед за ней на снежную целину…
Зима… Мороз… Стылые камни и снежное море, сквозь которые к одной им ведомой цели пробираются две человеческие фигурки, такие крошечные на фоне безбрежной тайги и высоченных горных хребтов, подпирающих бездонное, белесое небо.
Черное пятно пихтового леса, словно клякса на ослепительно чистом листе бумаги… Мертвый шелест перемерзших ветвей… Стучит на сухостое работящий дятел, покрикивают, перелетая с дерева на дерево, сварливые сороки… Светит яркое холодное солнце, нестерпимо, обжигая глаза, блестит снег. Вершины гор стерегут девственную тишину высокогорья, а в глубине бледного, отрешенного от земных забот неба медленно-медленно плывет легкое и одинокое перистое облачко, точно морозный след на прозрачном стекле окна во вселенную.
Просторно, холодно, первозданно бело зимой в Саянской горной стране, что лежит в центре Азии, в самом ее сердце…
Глава 9
– Ну вот, кажется, здесь мы и переночуем. – Людмила остановилась около очередного нагромождения камней и, склонившись почти до земли, заглянула в узкую щель под широкой и плоской базальтовой плитой. – Сухо и не дует. – Она скинула рюкзак на камни и деловито огляделась по сторонам. – Сначала заготовим дрова для костра. Много дров, иначе загнемся до утра. Потом нарубим лапника, и надо будет оборудовать место для ночлега. – Она подошла к рюкзаку, достала из бокового клапана небольшой топор в брезентовом чехле и подала его Денису. – Разведайте пока ближайшие окрестности на предмет дров. И в снег не лезьте, лучше поднимитесь вверх по камням. Под ними можно найти сушняк и если повезет, то и приличную валежину.
Денис молча кивнул и стал подниматься вверх по склону. Кажется, эта девица полностью завладела инициативой, и ему ничего не остается, как подчиняться ей. Впрочем, он совсем даже не огорчился, отказавшись от командования. Похоже, все его знания и умения в сегодняшней ситуации ничего не значат по сравнению с опытом и сноровкой Людмилы Ручейниковой, которой, видимо, не впервой ночевать в подобных условиях, в снегу, при двадцатиградусном, если уже не больше, морозе на пару с чужим мужиком… Он усмехнулся. Интересно, сколько раз она попадала в сходную ситуацию, если не испытывает ни малейшего стеснения от того, что проведет ночь наедине с почти незнакомым, посторонним человеком в опасной близости и тесноте?..
Он почувствовал неприятную сухость во рту, зачерпнул горсть снега и, торопливо съев его, оглянулся назад. Людмилы за камнями видно не было, и он вдруг рассердился на самого себя: с чего это он вдруг так расслабился, позволив этой девице командовать собой? Не хватало еще, чтобы им помыкали, даже если он случайно и оказался в некоторой зависимости от нее.
Так, шаг за шагом, поругивая себя за непонятную уступчивость, он потихоньку-помаленьку достиг самой высокой точки косогора и огляделся по сторонам. Метрах в двухстах внизу копошилась маленькая девичья фигурка, но чем она занималась, он, как ни силился, разглядеть не сумел. По обе стороны от него простиралась длинная серая лента курумов. Позади – темный хвойный лес. Туда он решил не ходить, вспомнив наказ Людмилы не лезть в глубокий снег. Ботинки у него и так уже были полны снега, и стоило на несколько минут задержаться на одном месте, как ноги тут же весьма ощутимо замерзли. Да и ветер тут был злее и пронзительнее, чем внизу, так что пришлось десяток раз подпрыгнуть на месте, потом сделать несколько энергичных махов руками и только после этого отправиться в путь по камням в поисках дров.
Он еще раз огляделся по сторонам, выбирая маршрут, и решил идти вправо, там вроде и снега меньше, и спуск к их нечаянному лагерю более пологий…
Прыгая с камня на камень, спускаясь в узкие расселины, он обнаружил множество сухих веток и даже стволов деревьев, так что пришлось совершить несколько ходок вверх-вниз, чтобы принести сушняк к лагерю.
Но Людмила смилостивилась только тогда, когда куча дров по высоте сравнялась с самим Барсуковым, а по спине подполковника ручейками заструился пот. Но и после этого передохнуть ему не позволили. При помощи невесть откуда взявшейся двуручной пилы они распилили несколько особо толстых лесин на чурки, которые приказано было тут же расколоть на поленья. И к своему стыду, Денис изрядно помучился над ними, так как по-настоящему в последний раз колол дрова лет этак десять назад на даче у бывшего тестя. Но плохо или хорошо, но через час задание он выполнил и только тогда заметил, что под шумок Людмила перетащила все нарубленные им ветки и поленья в щель под плитой и сложила их в углу в аккуратную поленницу, отчего места в их будущем убежище осталось еще меньше. И Денис, усмехнувшись про себя, подумал, что их ложе на сегодняшнюю ночь окажется даже более узким, чем он предполагал до этого.
Но Людмилу, кажется, это совсем не беспокоило. Покончив с дровами, она приказала Денису заняться заготовкой лапника для постели, а для того чтобы срубленные ветки не слишком извалялись в снегу, посоветовала складывать их на спальник, который она успела вытащить из рюкзака и, расстегнув «молнию», превратила его в широкое пуховое одеяло ярко-пунцового цвета.
Заметив, с каким удивлением Барсуков рассматривает спальник, пояснила:
– Я его специально таким ярким нейлоном обшила. Два года назад мне это здорово помогло! Перед самым Новым годом попала в одну неприятную ситуацию. Не заметила под снегом промоину на льду озера. Влетела в нее лыжей «Бурана» на полном ходу. Правда, мне повезло: отбросило в сторону, иначе вместе с «Бураном» ушла бы на дно. Но ногу потянула сильно, не могла идти… – Она чуть исподлобья посмотрела на Дениса, словно проверяя его реакцию на свой рассказ, и продолжала: – Как на беду, запуржило… Двое суток отсиживалась в сугробе, потом услышала вертолет. И если бы не этот спальник, который мне удалось разложить на снегу, вряд ли меня заметили бы сверху, потому что вовсю еще мела поземка…
– Интересно, сколько нам придется тут проканителиться? – спросил Денис и добавил: – Может, из Ентаульского машина какая пройдет, вернемся в поселок, а оттуда по рации свяжемся с Вознесенском.
– Вряд ли сегодня появится машина с той стороны, – усомнилась Людмила. – Дорога сама по себе опасная даже днем, кто же решится по ней в ночь ехать? А утром нам смысла не будет назад возвращаться. Я думаю, в Вознесенском уже к ночи узнают, что сошла лавина и перекрыла трассу. Часа в четыре из района обычно идет машина, на которой везут хлеб в Ентаульский. Лавина упала часа этак в два пополудни, значит, хлебовозка не прошла и вернется назад в село, но не раньше восьми вечера… Да и наше с вами невозвращение в положенное время тоже, думаю, без внимания не останется. Так что не иначе как утром нужно ждать вертолет со спасателями. Они ведь не знают, прихватила кого-нибудь лавина или нет. А для начала зимы снега там грохнулось необычайно много… – Людмила из-под козырька ладони глянула на солнце, заходящее за полыхавшую багрянцем тучу, и вздохнула: – Поторапливаться надо, как бы опять метель не закружила.
Денис ничего не ответил, а только зябко поежился. Промокшая от пота тельняшка уже не согревала, и он, прихватив топор и спальник, поплелся к ближайшему леску за лапником. Помахав изрядно топором, он опять согрелся и даже воспрянул духом, когда вдруг заметил, как весело улыбнулась его подруга по несчастью, увидев перед собой поистине гигантскую гору пихтового лапника, но вслух пожурила:
– Кажется, вы все ближайшие пихты ободрали до самой верхушки. Вполне хватило бы и половины того, что вы нарубили.
– Надо было более четко определять задание! – огрызнулся подполковник, но Людмила, не обратив на это явно справедливое замечание никакого внимания, велела ему заделывать ветками щели, большие и маленькие, сверху присыпать снегом, а сама занялась обустройством их убежища изнутри.
Выполнить задание оказалось непросто. Сухой снег никак не желал задерживаться на ветвях, осыпался,
