Одна на лошади поедешь?
– Почему бы нет? – пожала я плечами. – Давно, правда, верхом не ездила, но справлюсь как- нибудь.
– Как-нибудь не надо, – улыбнулся Вадим. – Но ничего, Конфета у нас дама спокойная. Шибко ее не понукай, она и без поводьев к своему овсу дойдет. Но может остановиться, травку пощипать, тогда не жалей, огрей ее камчой.
Добров подал мне плетку с петлей на рукоятке. Я надела петлю на руку и взобралась на лошадь, причем без помощи Вадима. Страха я не испытывала. Так, слегка тревожно было, потому что впереди разлеглась абсолютная темнота, лишь над головой небо казалось чуть светлее. Звезды почти затянуло тучами. Где-то глухо рокотал гром. Небо освещали редкие вспышки далеких молний.
Мы вновь оказались в лесу. Слева и справа между деревьями промелькнули и остались позади проплешины света. Видно, там тоже жили люди. И мы остались один на один с ночью. Тихо шумели деревья. В темноте серебрились колонны буковых стволов. Тропы не было видно, но лошади сами находили дорогу. Правда, моя Конфета безбожно отставала. Видно, пощипать траву или оторвать лист с придорожного куста считала делом первостепенной важности. Мне было жалко стегать ее камчой, и Вадим то и дело окриками и свистом подгонял лошадь, но ненадолго. Вдруг Добров остановился.
– Тихо, – сказал он, когда я поравнялась с ним. – Слышишь?
Я натянула поводья и насторожилась. Что случилось? В вязкой тишине трудно было что-то разобрать, кроме клацанья удил на зубах у лошадей.
– Что там?
– Дождь нас догоняет, – пояснил Вадим. – Надо спешить!
И я вдруг не просто расслышала – кожей почувствовала далекий гул. Показалось, к нам приближается грузовой состав. Все вокруг притихло, затаилось, даже деревья не шуршали листвой в тревоге перед надвигавшимся ливнем.
– Вперед, быстрей! – Вадим пустил своего коня рысью.
Но Конфета заупрямилась – она только принюхалась к молодой травке на обочине, и вдруг такое насилие над личностью.
– Стегани ее сильнее! – крикнул Добров и, не дожидаясь моей слабой камчи, так гикнул на лошадь, что меня мгновенно затрясло в седле. Конфета с места рванула рысью и вырвалась на корпус вперед.
– Крепче держи поводья! – крикнул весело Вадим. – А то разнесет чертовка!
Лошади шли рысью, меня все трясло и трясло в седле. Из всех звуков самыми громкими были частый и глухой стук копыт о твердую дорогу, иногда звяканье подков о камни. Казалось, пять километров никогда не закончатся. А сзади медленно и неуклонно приближался шум ливня. Вдруг яркий фиолетовый сполох озарил все вокруг – то ударила молния, а следом грянула настоящая канонада. Удар следовал за ударом, словно по гигантской стиральной доске катилась телега и подпрыгивала на ухабах. По листве застучали редкие, но тяжелые капли, упали на плечи, лицо…
– Чувствуй поводья! – снова крикнул сзади Вадим. Не очень понимая, что значит чувствовать поводья, на я всякий случай крепче сжала их в руках.
Молнии вспыхивали почти непрерывно. Из-за громовых раскатов я ничего больше не слышала, не понимала и полагалась только на Конфету, которая резво перебирала ногами. А я боялась одного – чтобы меня не сбило веткой во время галопа.
Вдруг я почувствовала рядом дыхание лошади Вадима и его ногу почти вплотную к моей ноге. Он что- то развернул в темноте и, не останавливая лошадь, набросил мне на плечи. Я поняла: это бурка. И вспомнила, что та была приторочена к седлу его лошади. Тут же ощутила руки Вадима у своего подбородка и, прежде чем догадалась, что он завязывает тесемки у меня под горлом, прижалась к мокрой ладони щекой. Вадим только на мгновение коснулся пальцами моего лица и, гикнув на Конфету, заставил ее снова пуститься вскачь.
И все же ливень догнал нас. Настоящий водопад обрушился на землю. Грохот дождя по листьям был настолько силен, что почти заглушал гром. В свете молний вдруг высвечивались прямые, как проволока, струи дождя, мокрая, сбившаяся грива и испуганно прижатые уши лошади, огромные стволы буков. Дождь барабанил по бурке так, что перебивал остальные звуки. Но я уже ничего не боялась. Пальцы Вадима едва коснулись моей щеки, но отчего-то мне стало весело, хотя, согласитесь, скачка под проливным дождем, да еще ночью – удовольствие не из приятных. Но, кажется, после сванского моста меня уже трудно было чем- то напугать.
– Эй! Эй! – покрикивал Вадим, и я поняла, что этими криками он подгонял Конфету. – Не отпускай поводья! – напоминал мне Добров после каждого удара грома. Видно, боялся, что лошадь понесет.
Начался подъем, и животные перешли на шаг. Копыта чмокали в потоках воды, стекавшей по склону.
– Осторожнее! – Вадим на Ветре выехал вперед, пристроился первым и скомандывал: – Следуй за мной, чтобы не сбило потоком.
И правда, по склону навстречу нам неслась чуть ли ни река: вода вперемешку с камнями, глиной, ветками деревьев… Натуральный селевый поток!
– Вадим! – завопила я. – Это ж наводнение!
– Здесь каждый дождь такая беда! – проорал в ответ Вадим. И, развернув коня, подъехал ко мне.
В блеске молнии мелькнули его веселое, улыбчивое лицо и тельняшка, так плотно облепившая тело, что были ясно видны очертания крепкой и сильной фигуры.
«Господи! Как же он, бедняга? Замерз, наверное?» – подумала я.
– Скоро приедем, – сообщил Вадим радостно. И, словно пытаясь заглушить грозу, закричал: – Э-ге-ге- гей!
В ответ на его голос залаяли собаки. Я поняла, что дом рядом. И в самом деле, через пару минут мы остановились у знакомых ворот.
– Быстро! Быстро! – смеясь, прокричал Вадим. Спешился сам, а затем, подхватив меня под мышки, поставил на землю.
Мы рванули к воротам. Дождь лупцевал по плечам и спинам. Трава была скользкой, но Вадим крепко держал меня за руку, и я не боялась упасть.
Он открыл ключом калитку рядом с воротами, и мы вбежали во двор. Навстречу нам торопился Николай. Он тоже был по уши мокрым. Видимо, возвращался от Мадины по тропе, если перегнал нас.
– Лошадей заведи, пожалуйста, – крикнул ему Вадим на бегу. И вслед за тем мы буквально ворвались в дом.
– Быстро переодевайся и – вниз! – приказал Вадим. – На все про все тебе пятнадцать минут.
Я даже не успела спросить, отчего такая спешка, как он скрылся за дверью одной из комнат первого этажа. Делать нечего, перескакивая через ступеньки, я бросилась к себе.
Глава 20
Когда я спустилась обратно на первый этаж, Вадим уже разжег огонь и курил, сидя на полу у камина. Кивком указал мне на столик рядом с диваном – там стояли бутылки коньяка и две пузатые коньячные рюмки.
Я подошла к огромному окну и прижалась лбом к стеклу, чтобы лучше видеть, что происходит в саду. Дождь как будто стал еще сильнее, падал теперь сплошной стеной.
Вадим выключил люстру, комната освещалась только напольным светильником у камина и пламенем. Росчерки молний следовали один за другим и озаряли огромный зал причудливым голубовато-мертвенным сиянием. Вид черных силуэтов деревьев на фоне сполохов придавал обстановке еще большее ощущение нереальности.
Я подумала вдруг, что сейчас Вадим подойдет ко мне, обнимет сзади за плечи и скажет такие слова, что я вмиг забуду о своих злоключениях и даже Любаве прощу ее интриги и вранье. Ведь подруга хотела как лучше.
