момент покурить на балкон, он и заподозрил неладное, позвонил в милицию.
– Ограбили «Трансинвестбанк»?
– Нет, его дочку, «Трансинвесткорпорейшн». Но, как я сказал, на очень крупную сумму.
– Понятно, – вздохнула я. – Какая ж сволочь этот Закиров! Может, пристрелить его при попытке к бегству?
– Зачем руки марать, – засмеялся Вадим. – Он свое получит! И за Богданова, и за Горшкова, и за друга Данилы. И за Слайда, конечно.
– Но откуда у Горшкова взялись перчатки Закирова?
– Очевидно, Закиров выронил их в спешке, когда мчался к своей машине. Горшков не только их подобрал, но и запомнил номер автомобиля. Профессиональная привычка. Думаю, он по службе занимался ограблением инкассаторской машины. И вычислил Закирова. Стал его шантажировать. На встречу принес одну перчатку. Естественно, получил не деньги, а арматуриной по голове. К Ирине Сергеевне за второй перчаткой Закиров направил своего подельника. Вон того, с пробитой башкой. Парень выследил, как сын повез ее на дачу, направился на мотоцикле следом, но тут мы не вовремя подоспели. Пришлось ему спешно делать ноги. А теперь давай к «Хаммеру»… – сказал Вадим и поднялся.
Но я и без того увидела вдали на шоссе проблески «маячков» и тут же расслышала вой многочисленных сирен.
– Сиди в машине, никому не показывайся! – предупредил Вадим строго. – Я буду долго объясняться с ментами и прокуратурой. Придется врать и изворачиваться. И торговаться. Нужно выгораживать нашего народного мстителя. – Добров бросил взгляд на Данилу, который, присев на корточки, жадно курил. – Решил, видите ли, за друга отомстить… Они вместе Чечню прошли. И живы остались, а тут… В общем, женщинам наш базар слушать не положено. Да и нет тебя. Ты ж пока в Абхазии. А вот завтра мы вернем тебя в Россию официально.
– А как же Лизонька? Она проговорится…
– Не проговорится, – бодро заверил Вадим. – Я обещал выбить ей зубы, если хоть словом помянет тебя.
– А если досмотрят машину?
– Мою не досмотрят, – улыбнулся Вадим. – Мы ж им с Данилой такой шикарный подарок приготовили.
– Горшкова не выдавай, – быстро сказала я. – Мы слово дали Ирине Сергеевне!
– Иди, иди уже…
Вадим быстро поцеловал меня в губы, развернул и подтолкнул в спину. И уже вслед сказал:
– Завтра навестим твою соседку. Интересно узнать, как она умудрилась увидеть тебя на час позже остальных свидетелей.
Прошел месяц. Любава расписалась со своим олигархом и взяла фамилию Завьялова. Мы с ее мужем подружились и даже выпили на свадьбе на брудершафт. При ближайшем рассмотрении он и впрямь оказался довольно славным человеком. Разбрасываться при Любаве галстуками и крепко выражаться Завьялов побаивался. И предлагал мне вернуться в журнал главным редактором. Как оказалось, моя начальница неделю назад схватила своих девчонок в охапку и умчалась в Мадрид к какому-то испанскому гранду.
От работы в журнале я отказалась. Я ждала, когда закончится следствие по уголовному делу Закирова и Лизоньки. Тогда мне можно было бы до начала суда уехать в Члоу без всякого приглашения. Но мне хотелось, чтобы Вадим наконец вспомнил обо мне и позвал не просто в гости, а замуж.
А он пока не звал. И позвонил только пару раз, потому что был занят выше крыши. Я все понимала, ведь Добров столько времени потратил на меня, а лето уже в разгаре. И связь была отвратительная, в чем мне пришлось убедиться.
Я все понимала, и все же тосковала. И даже плакала, когда оставалась одна.
Роман я перепечатала на компьютере и отвезла в издательство. На удивление, его приняли, а через неделю сообщили, что готовы издать книгу. И вообще не против дальнейшего сотрудничества. Насчет сотрудничества я тоже еще не решила. Но, с другой стороны, в конце романа я поставила не точку, а многоточие. Жизнь продолжалась, и наверняка в ней будут и новые встречи, и новые события. Но больше всего я надеялась, что наша любовь с Вадимом не закончится тем днем, когда мы побывали у Нателлы Андреевны…
Старушка долго не открывала дверь. Мы даже подумали, что она отлучилась из дома. Но тут я услышала шаркающие шаги и снова нажала кнопку звонка.
Створка распахнулась, и старая актриса застыла на пороге, подслеповато щурясь в сумрак подъезда.
– Нателла Андреевна, не узнали? Это ж я, Ольга, ваша соседка, – подала я голос и кивнула на дверь своей квартиры, залепленную бумажкой с печатью прокуратуры.
– Оля! – всплеснула руками актриса. – Как же? Откуда вы? Говорили, что вы исчезли! Что вас убили!
– Как видите, жива. Мы к вам приехали кое-что прояснить. – Затем я представила Вадима: – Мой друг.
Наталла Андреевна поджала губы, но жестом пригласила войти, только предупредила:
– Простите, только что встала. Не успела прибрать постель, поэтому пожалуйте на кухню.
Мы прошли по полутемному коридору. Вадим выставил на стол большую коробку с тортом, конфеты в яркой упаковке и бутылку вина. И заявил, продемонстрировав свою неотразимую улыбку:
– С утра вроде неприлично вино пить, но не отказался бы от чая.
Старушка растаяла в момент. Засуетилась, забегала. Утопала в спальню, пока я включала чайник и расставляла на кухонном столе чашки, и вернулась в шелковой блузке с рюшами и длинной бархатной юбке. И даже успела подкрасить губы.
Ее настороженность улетучилась, и во время чаяпития она поведала нам, как досаждали ей грубые и бестолковые милиционеры своими грубыми и бестолковыми вопросами.
– Но что поделать? – тут она виновато посмотрела на меня. – Я действительно видела вас, Оленька, где-то около десяти.
Вадим едва заметно пожал плечами.
А Нателла Андреевна продолжала говорить:
– Поймите, я всегда просыпаюсь в полдесятого, выношу мусор в мусоропровод, пью чай и смотрю утренние новости. Сразу за ними начинается программа о том, как сохранить здоровье нам, пожилым людям. Ее ведет такой импозантный мужчина и актриса… я ее знаю, зовут Леночкой, а вот фамилию, простите, запамятовала…
– Вы не могли ошибиться или просто проснуться в тот день раньше? – осторожно спросила я. – Ведь отлично помню, что еще не было девяти, когда я вышла в подъезд.
– Что вы, что вы! – замахала руками Нателла Андреевна. – У меня свой внутренний будильник. Он еще ни разу меня не подвел. За свою жизнь в театре я не проспала ни одной репетиции. К тому же часы стоят у меня возле кровати. Открыла глаза – и сразу вижу время. Очень удобно.
Актриса сорвалась с места и через минуту ткнула мне в руку старенький будильник.
– Видите, стрелки и цифры крупные. Я отчетливо помню: проснулась в полдесятого.
Я посмотрела на циферблат – и впрямь без очков все видно. И перевела взгляд на Вадима. Закрыв лицо ладонью, тот давился от смеха.
– Что такое? – спросили одновременно мы с Нателлой Андреевной. Я – с удивлением, старушка – обиженно.
Вадим оторвал ладонь от лица. В глазах его стояли слезы.
– Нателла Андреевна, а вы переводили часы на летнее время? Я имею ввиду с зимнего на час назад.
Актриса в недоумении пожала плечами.
– Зачем мне какое-то летнее время? Я живу по своим часам. Мне этого достаточно.
– И ни разу никуда не опаздывали?
