Девушка протянула ей микрофон, но Алина успела ответить лишь на пару коротких вопросов. На них коршуном налетел Карнаухов.
– Что здесь происходит? – Он побагровел от возмущения. – Алина Вадимовна! Живо на сцену!
– Я мигом! – ответила Алина и повернулась к девушке: – Простите, Маша, еще один вопрос, и я побежала.
– Ваши чувства сейчас, перед премьерой, – заторопилась девушка. – Вы понимаете, что я имею в виду?
– Понимаю, – улыбнулась Алина и взяла Машу за руку. – Что вы сейчас чувствуете?
– Тепло! – с недоумением посмотрела на нее та.
– Вот видите! Актер должен сделать все, чтобы зритель почувствовал живое тепло. Телевизор лишает нас этих ощущений. Это все равно что взяться за треногу. – Она улыбнулась оператору. – Холодное железо, не правда ли?
– Алина! – рявкнул Карнаухов. – Спонсоры уже в зале!
– Все, прощаемся! – Алина помахала рукой телевизионщикам.
– Ни пуха ни пера! – крикнула вслед Маша.
– К черту! – раздалось из-за кулис, за которыми скрылась Алина.
Глава 12
Игорь Луганцев впервые за долгое время работал не у себя в директорском кабинете, а сидя в уютном домашнем кресле. Рядом на столике лежали газеты и несколько папок с документами. Сегодня весь день он готовился к встрече с партнерами из-за рубежа. Она была запланирована давно и совсем по другому поводу, но последние события заставили партнеров поторопиться. Они были встревожены и хотели на месте разобраться, что происходит на заводе и как генеральный директор справляется с возникшей проблемой.
Нужно сказать, Луганцев не опасался этой встречи. «Враг будет разбит! Победа будет за нами!» – сказал он сегодня Илье, когда передавал ему последний разговор с Маккормиком, владельцем канадской компании «CAM&T», основным инвестором нового проекта. Завьялов отзванивался каждый час-полтора, сообщал о ситуации на заводе. Производство шло своим ходом. Никаких волнений, никаких остановок оборудования. Инженеры и рабочие настроены решительно, служба безопасности начеку. Все готовы дать достойный отпор рейдерам, если они попытаются вновь сунуться на завод. Кроме парочки подозрительных личностей, шатавшихся возле проходной завода, ничего тревожного замечено не было. При появлении охранников личности смылись. По всему выходило, что рейдеры, получив, по словам Ильи, в «рыло», затаились. Или чего-то выжидают, или решают, как быстрее смыться из города, пока прокуратура не взяла их за шкварник. Впрочем, ловить им сейчас уже нечего. Одна беда: прокуратура все еще копается в документах. Медленно, очень медленно продвигалась экспертиза судебных решений, хотя, казалось бы, что там исследовать, если все и так понятно. Можно подумать, они не современные документы изучали, а буква за буквой восстанавливали древние рукописи.
– Суки! – горячился Илья. – Время идет, а они не мычат, не телятся.
– Не спеши, – успокаивал его Луганцев. – Спешка в этом деле – плохой помощник. Расскажи лучше, как ведут себя Тарханов и Рачков?
– Затаились оба. Вроде бы в загородном доме Тарзана. Решают, видно, как дальше быть. Они ведь думали, что быстренько захватят завод, провернут свои делишки и смоются из города с мошной денег.
– Не понимаю, на что рассчитывает Тарханов? Ладно Рачков. Слиняет в Москву, и поминай, как звали. А тот куда денется?
– Верно, уже подмазал кому следует! Мне, кстати, предложили разойтись по-хорошему. Рачков и Тарханов отказываются от притязаний на завод, а мы забираем заявление из прокуратуры: – голос Ильи звучал устало. – Может, спустим все на тормозах?
– Тебя, выходит, уже уговорили? – Луганцев почувствовал, что закипает. – Это не соседские склоки, где можно после драки распить бутылочку и заключить мировую. Это огромное производство, масса людей… Мы не имеем права подставлять их под удар. Пойдем на мировую – потеряем доверие коллектива.
– Не кипятись! – Илья, похоже, тоже разозлился. – Будь моя воля, я давно свернул бы шею этим уркам. Но сейчас мне нужна Маргарита. Думаю, Тарханов где-то ее спрятал. Следователь прокуратуры допрашивал его по этому поводу. А тот всячески отрицал участие Маргариты в их планах захвата завода. Почему отрицал? Почему выгораживал? Сейчас ему выгоднее все свалить на нее. Но Тарзан крутился, как уж на сковородке, и не сдал ее. Почему, нужно срочно выяснить.
– Так выясняй! – приказал Луганцев. – Она обвела нас вокруг пальца и должна за это поплатиться.
– Я все понимаю, – Илья неожиданно рассмеялся. – Только придержи язык. Не дай бог, что-то случится, тебя же обвинят, дескать, отомстил гадине. И меня возьмут за холку. Паровозом загремим на нары. Но, чтобы ее прищучить, нужны улики. Будет Маргарита, будут и улики. Правда, мы слегка пролетели. Мой приятель опер уже сделал мне внушение, что мы не заявили в милицию, когда Маргарита пыталась свистнуть документы и напала на Елену Владимировну. Кстати, как она там?
– Сегодня я еще не видел ее. У нее поднялось давление, и она почти не выходит из своей комнаты.
– Что значит
– Она приготовила мне обед, но обедал я один. Не стал ее беспокоить.
– И ты не проведал ее? Может, врача нужно вызвать?
– Врача? – переспросил Луганцев. – Я предлагал, она отказалась.
– Когда это было? – быстро спросил Илья.
– Часов в десять утра.
– Ну, ты даешь! Уже вечер! Седьмой час! – вскричал Илья. – Пожилая женщина с высоким давлением почти десять часов не выходит из своей комнаты, а тебе по барабану! Сейчас же спустись вниз и узнай, не случилось ли чего!
– Виноват, я свинья, – признался Луганцев. – Это мы ее укатали. Сейчас пойду и узнаю, как обстоят дела! Ты мне перезвонишь?
– Я лучше подъеду, – сообщил Илья. – Что-то мне не нравится эта ситуация. Раньше она не жаловалась на давление!
– Чему ты удивляешься? Она близко к сердцу принимает наши проблемы. Переживает, волнуется. Вот и подскочило давление.
– Слишком близко принимает, – проворчал Илья. – Особенно
– Все шутишь? – с подозрением спросил Луганцев.
– Да какие шутки? – удивился Илья. – Ты у нее ходишь в любимчиках! Материнская любовь – великая сила!
– Ревнуешь, что ли? – справился Луганцев.
– Что ты? Соболезную!
– Брось! – рассердился Луганцев. – Елена Владимировна – светлый человек, замечательная женщина! Не язви по ее поводу. Ее на руках носить надо.
– Так спустись вниз. Сразу на руки не бери, а то вдруг уронишь! Лучше меня дождись.
– Все! Довольно! – Луганцева начал раздражать треп Завьялова. – Кладу трубку и иду на кухню. Только неловко как-то вторгаться в ее комнату.
– А ты не вторгайся! Постучи деликатно, попроси разрешения войти, справься о здоровье, спроси, не принести ли ей воды, а может, разогреть ужин. Займись несвойственными тебе делами. Тебе сейчас полезна смена деятельности.
– Хватит уже! Обойдусь без твоих советов! – вспылил Луганцев. – Двигай домой! Одна нога там, другая – здесь! – И бросил трубку.
Голова у Луганцева окончательно пошла кругом. Он пытался собраться, настроить себя на рабочий лад, но, видно, резервы трудолюбия на сегодня были уже исчерпаны. В его голову лезло все, что угодно, но только не предстоящая встреча с партнерами. И, главное, он не мог найти объяснения своему состоянию. Возможно, оно стало следствием странных событий, случившихся в его доме. Луганцев чувствовал, что ответ лежит на поверхности, но почему-то ему не хотелось вникать в детали.
Он устал от череды неприятностей и понимал, что ему нужно забыться, почувствовать себя хоть
